Люди и Боги

штурмбаннфюрер СД, оставь ты уже отзыв, мать твою волшебницу!) Боль в руке стала просто невыносимой, кожа тыльной стороны ладони буквально горела, словно на неё ставят клеймо раскалённым железом. Наруто уже ослаб, после боя с Джашином, а то, что с ним происходило, добило его. Ноги отказались слушаться блондина, он упал на землю, крича сквозь стиснутые зубы, вдавливая пальцы в твёрдую, пропитанную кровью землю. Круг с треугольником внутри уже обрёл свои контуры, и теперь, метка темнела, сначала став ярко-красной, а затем, чёрной. За минуту, метка стала просто ядовито-чёрной, режущей глаза на фоне бледной кожи. От боли, в глазах джинчурики потемнело, и он утратил связь с реальностью. Последним, что он увидел, стало сжимающееся вокруг него кольцо грешников. «Тьма… Она окружает меня. Это и есть забвение Бога? Неужели, я умру здесь, один… Боль невыносима, от руки она разливается по всему телу. Почему-то ужасно жжёт глаза… Что? Кажется… меня кто-то поднял». Узумаки с трудом приоткрыл глаза. Первое, что он увидел — его собственные ноги. Они волочились над землёй, едва касаясь её кончиками пальцев. Джинчурики перевёл взгляд направо, и увидел Итачи. Учиха смотрел вперёд осмысленным, невероятно серьёзным взглядом, положив правую руку блондина себе на плечо. Слабость не дала Наруто произнести и слова, он понятия не имел, куда его несут, и что происходит вокруг. Но, он чувствовал, что левая его рука так же находится на чьём-то плече. Бог перевёл взгляд влево, на другого своего благодетеля, и его глаза расширились. На лице появилась слабая улыбка. «Ну надо же, знакомое лицо! Здравствуй, старый друг, давно не виделись. Подобная встреча навивает воспоминания, не правда ли? В ушах начинает звучать немецкая опера… Музыка насилия, музыка, которая нас связывает…». Флешбек. 320 год заключения Наруто. Наруто бежал так быстро, как только мог. Спустя три столетия заключения, он отчаялся обрести свободу, и до сих пор не мог поверить в то, что сейчас происходило. Джашин решил внести разнообразие, сменив пытку психическую на физическую, и решил устроить небольшую игру: он освободил джинчурики от цепей, позволил пуститься в бегство и дал ему десятиминутную фору. Всего десять минут свободы, естественно, в пределах разумного. Из Ада Узумаки выбраться не мог, в этот отрезок времени, культ Индры ещё не закончил жертвоприношения, и побег из Преисподней был невозможен, да и к тому же, как только фора закончится, блондина начнут преследовать, рано или поздно поймают, а как только это случится, всё вернётся во круги своя. В этом и заключалась пытка, Джашин хотел сломить Наруто, подарив ему несколько минут счастья, а затем отнять их. Но, даже за эту мимолётную свободу от боли, джинчурики был готов сражаться до последней капли крови. Вот, десять минут истекли незаметно, Узумаки даже укрытия найти не успел, и в этот момент, как ни кстати, находился на открытой равнине. Стражники Ада появились, как по часам, отовсюду, загоняя Наруто в угол, окружая его. Блондин боялся повернуться к ним спиной, поэтому, всё, что ему оставалось, это быстро отступать мелкими шажками. Вступать в бой было бесполезно, его бы задавили числом, да и у Узумаки осталось не так уж много сил, он был истощён. Вот, ещё один шаг назад, и Наруто едва не свалился с крутого обрыва, чудом удержавшись от падения. Оглянувшись, Наруто увидел за своей спиной огромную долину у подножья плато, на котором он стоял. Раскинувшиеся на сотни, если не тысячи километров территории, с таким контрастным ландшафтом, где были и горы, и лесные чащи, расселины. Там, есть хотя бы шанс найти укрытие. Быстро приняв решение, Узумаки сложил печать. — Множественное теневое клонирование, — из белого дыма, с характерным множеством «БАМ», появилась тысяча клонов, которые одновременно спрыгнули с плато и разлетелись в тысяче разных направлений. — Попробуйте теперь поймать, ублюдки! *** Оригинал не прекращал движения ни на секунду, и сначала летел, а когда потерял других клонов из виду и понял, что теперь, его слишком легко заметить, вновь переключился на бег. К огромному удивлению и радости Наруто, десять минут свободы превратились в восемнадцать часов, за счёт этого беспрерывного бега, но даже у него есть свой предел. Ужасно хотелось устроить привал, ноги отваливались от усталости, а последние несколько часов, был сплошной густой лес, и Наруто казалось слишком опрометчивым останавливаться прямо здесь. Однако, вот, впереди, за деревьями, виднеется что-то странное… Первые несколько секунд, Наруто думал, что у него галлюцинации, когда обнаружил двухэтажный отель. Прямо посреди леса, определённо не заброшенный, судя по ухоженному виду, правда, без типичных вывесок, вроде «Добро пожаловать», с двенадцатью зашторенными изнутри окнами, отчего становилось немного не по себе, и парадной дверью из тёмного дерева. Хоть это и казалось плохой идеей, любопытство оказалось сильнее, и Узумаки провернул дверную ручку, входя внутрь отеля. Раздался звон подвешенного над дверью колокольчика, от которого Наруто подскочил, а поняв, в чём дело, раздраженно цокнул. Изнутри, отель оказался в разы больше, чем снаружи, да и роскошнее, к тому же. Полы застелены красными коврами, на стенах персикового цвета висят картины, а освещение исходит от массивных люстр, свисающих с высоких потолков, и небольших настенных светильников. Даже стойка у входа имелась, только без персонала. И ещё, был какой-то тихий звук, который Узумаки не мог разобрать. Наруто решил последовать за ним, опять же, из любопытства. Поднявшись на второй этаж, блондин начал продвигаться по длинному коридору, с каждой секундой всё отчётливее осознавая, что он попал туда, куда ему заходить не следовало. Несмотря на всю роскошь и глянец, отель обладал давящей атмосферой, которую дополняли крики, доносящиеся практически из-за каждой двери, мимо которой проходил джинчурики. Дверей таких было очень много, явно больше, чем любая гостиница могла вместить, а ведь Узумаки пока что исследовал только правое крыло отеля. К тому же, в глаза бросалось, что вместо номеров комнат, на дверях были выгравированы инициалы, видимо, принадлежавшие постояльцам этих комнат. Заходить в номера, где очередной грешник орёт от какой-то пытки, у Наруто не было ни малейшего желания, он и так наслушался и насмотрелся на подобное, за последние триста двадцать лет. Нет, сейчас, его интересовал только этот странный звук, становившийся громче с каждым шагом Бога. Наконец, блондин встал перед той дверью, из-за которой доносился приглушенный звук, который оказался музыкой. На тёмной двери были инициалы: «A.Г.», которым Узумаки не придал особого значения и открыл дверь комнаты. Увиденное им в следующее мгновение смело можно было назвать самым безумным действом, какое блондин видел за всю свою жизнь. Просторная комната с белоснежными стенами и потолком была наполнена оглушительной музыкой, гимном, исходящим из стоявшего на массивном комоде «чемоданчика» патефона, выкрученного на полную громкость, отчего звук с силой бил по барабанным перепонкам. В шаге перед Наруто, на треноге стоял проектор, проецирующий на дальнюю стену черно-белый видеоряд. Какая-то площадь, шествование армии Германии, знамёна с символом четырёх «Г», резкий переход к другим кадрам — взлёту немецкой авиации, новый спонтанный переход — концлагерь, сотни исхудавших, одетых в грязные лохмотья пленных, столпившихся у колючей проволоки высокого забора, переход… Разрушенные дома, горящие деревни, обугленные кости, изнасилование женщин, матери, плачущие над телами своих детей — у Наруто появилось такое чувство, словно плёнка не имеет конца, и каждый следующий переход ухитряется показать что-то более шокирующее и ужасное, чем предыдущий. Очень многое джинчурики видел впервые — те же самолёты, винтовки, танки, патефон, но откуда-то, в мозгу была твёрдая уверенность в том, что именно так они и называются, что при нажатии курка, из ствола винтовки вылетит пуля, а патефон крутит именно виниловую пластинку. Это знание показалось настолько обыденным, что Узумаки даже не задумался о том, откуда он всё это знает. Довершением же этой картины являлся человек, сидевший на большом деревянном стуле, спиной к Наруто и лицом к стене с видеорядом, привязанный к этому стулу ремнями. Со спины, джинчурики не мог его толком разглядеть, но по комплекции было ясно, что это мужчина, а на голове у него была какая-то маска или устройство. Кем бы ни был этот человек, он, похоже, заметил, что в комнату кто-то вошёл, начал ёрзать на стуле и что-то орать, но все звуки перекрывал гимн, исходящий из патефона: — Deutschland, Deutschland über alles, Über alles in der Welt! Wenn es stets zu Schutz und Trutze Brüderlich zusammenhält, Von der Maas bis an die Memel, Von der Etsch bis an den Belt — Deutschland, Deutschland über alles, Über alles in der Welt! * Наруто не знал значения этих слов, хоть ему и было известно, как этот язык называется, но отчего-то, гимн казался ему тщеславным, вызывающим неприязнь, к тому же, Узумаки из-за него не мог услышать, что же так отчаянно орёт человек, привязанный к стулу. Блондин подошёл к комоду и поднял с пластинки иголку патефона, звук тут же прекратился. Правда, теперь, в уши ударил ранее заглушаемый хриплый ор: — Schalten Sie es! Schalten Sie den Projektor!!! Schalten! Bitte!!! — [Выключите его! Выключите проектор!!! Выключите! Пожалуйста!!!] Узумаки продолжил безмятежно стоять и безразлично вглядываться то в спину крикуна, то в чёрно-белое кино. Блондин заметил, что периодически, проскальзывает двадцать пятый кадр, содержание которого, сравнительно спокойное, по сравнению со всем прочим. Всего лишь девушка, молодая, немного тухловатая, совершенно ничем не удручённая**. Именно двадцать пятый кадр, что казалось странным, учитывая, что всем остальным моментам, видеоряд уделял хотя бы несколько секунд. — «По-моему, он просит выключить проектор», — прохрипел похудевший до скелетоподобного состояния Кьюби. — «А мне что с того? Какой-то грешник меня не волнует, я удовлетворил своё любопытство и могу уходить». — «Не торопись так. Почему бы тебе не спрятаться здесь?». — «В смысле? В этой комнате?». — «А почему нет? Ты и так забрался чёрт знает куда, если останешься в лесу, найдут тебя не скоро, но это всё равно рано или поздно произойдёт. А если останешься здесь, хотя бы успеешь провести время с комфортом». — «И каким-то грешником», — недовольно буркнул про себя джинчурики. — «В тесноте, да не в обиде. К тому же, тебе пойдёт на пользу новое знакомство. Так что, давай, помоги ему, и постарайся быть вежливей, наладь контакт. Сделай мне одолжение». Блондин вздохнул и опустил какой-то рычажок на проекторе, остановив показ плёнки. Мужчина, привязанный к стулу, мгновенно успокоился, расслабившись. Узумаки осторожно вышел из-за его спины и оглядел грешника: на нём было бежевое пальто одетое поверх белой рубашки заправленным галстуком того же цвета, в чёрных брюках с проглаженными стрелками, и кожаных туфлях, а лицо скрывало какое-то устройство с глазо расширителями, из-за которых, мужчина не мог моргнуть. Причём, весь он был покрыт очень толстым слоем пыли, как будто этот человек годами не вставал с этого стула, что, скорее всего, действительно так. — Думаю, мне стоит Вас освободить, перед тем, как начать разговор, — мужчина промолчал, а Наруто легко разорвал ремни на его руках и наклонился к ногам, пока грешник стаскивал с своей головы устройство. Вот и с ремнями на ногах покончено, а Наруто поднял взгляд вверх. — Вот и… — шок. Взрослое, грубоватое лицо, маленькие чёрные зрачки, прилизанные, тёмные волосы и полоска усов, прямо под носом. Инициалы на двери, гимн Германии и шокирующие кадры, всё это обрело смысл, такой очевидный, но, почему-то, не приходивший в голову ранее… A.Г. — Адольф Гитлер. Фюрер остервенело посмотрел на остолбеневшего Узумаки и ударил его жестким каблуком туфли в голову. Для ослабевшего блондина, даже такого удара оказалось достаточно. *** «О-о-о, моя голова… Мне снился ужасный сон… Словно я освободил Гитлера… Блять! Это не сон!», — открыв глаза, Наруто обнаружил себя на том стуле, где недавно сидел фюрер, так же привязанным за руки и за ноги. Адольф стоял перед блондином и с той же злобой, что и раньше, смотрел ему в глаза. Наруто легко мог освободиться, но, как бы странно это не звучало, в Гитлере, он увидел собеседника, первого, за исключением Курамы и Джашина, за последние триста двадцать лет. Блондину захотелось решить всё мирным путём, попробовать выяснить, для начала, почему его так своеобразно отблагодарили за помощь. А Адольф, казалось, готов был вцепиться в глотку джинчурики. — Спокойней, тише, я не хочу неприятностей… — Узумаки не был уверен в том, как себя вести, и говорил с фюрером, как с злой собакой, которую легко спровоцировать. — Wer bist du?! — [Кто ты?!], рявкнул Гитлер. — Что? Извините, но я не знаю немецкого, — растерялся блондин. Всё-таки, происходящее слишком сильно походило на адский приход, после принятия наркотиков. — Beantworten Sie die Frage!!! — [Отвечай на вопрос!!!]. Фриц отвесил блондину пощёчину, а когда он кричал, слюни полетели джинчурики в лицо. — Du bist ein Diener des Kaguya?! Oder Dzhashin?! — [Ты слуга Кагуи?! Или Джашина?!] — благо, Наруто смог разобрать во всём этом рявканье два знакомых имени. — Кагуя и Джашин? Нет-нет, я не с ними! — наверное, даже если бы Гитлер его понимал, слова Узумаки звучали крайне неубедительно, учитывая, что у него есть внешнее сходство с Богиней Кроликов. — Wer bist du?! — Адольф повторил первый вопрос. — Эм… Эээ… Чё? — Узумаки чувствовал себя идиотом, или же глухонемым, пытающимся жестом общаться со слепым. Абсолютное взаимное недопонимание. — Повтори ещё разок? — Werbistdu?!!! — из-за того, что он был зол, как чёрт, слова смешались в полную мешанину, словно с Наруто разговаривал бульдог. Слюней летело соответственное количество. — Слушай я… Я не понимаю, что ты там бубнишь. И научись уже прикрывать рот, что ли? Твои слюни мне в глаза летят.  — LETʼS GERMAN!!! — [ДАВАЙ ПО-НЕМЕЦКИ!!!] — Слушай, я даже не знаю, был ли это вопрос, или законченное предложение!!! — Гитлер опять огрел блондина. — GERMAN VERDAMMT!!! — [ПО-НЕМЕЦКИ, БЛЯТЬ!!!] — Я не шучу! Я правда, правда хочу наладить контакт, я просто… Я просто не понимаю нихуя!!! — Wer bist du?! Wer bist du?!! Du bist ein Wahnsinniger?! Wer sind Sie überhaupt?! — [Ты кто такой?! Ты кто такой?! Ты может вообще маньяк какой?! Кто ты вообще такой?!] — Я френдли! Френдли! Андерстенд?! Френд… — очередной удар не дал Наруто закончить. — Фак! Даже учитывая, что ты говоришь на неизвестном мне языке, я могу почувствовать, насколько плохая у тебя дикция! Дикция! Она в жопе! Давай уже, скажи что-нибудь нормально! Давай, глагол, за…е…бал. Ну, повторяй за мной! — ВЕРБИСДУ?! — слова окончательно превратились в кашу, когда Гитлера охватил приступ гнева. — Сам иди в пизду! Ты-ты-ты, — от отчаяния и злости, блондин уже начал заикаться, а на висках у него вздулись венки. Всё лицо Узумаки было в немецкой слюне, — ты в курсе, что у тебя нарушения речи?! — очередная пощёчина от Адольфа. — И приступы неконтролируемого гнева, к тому же!!! У меня такое чувство, что это как-то связано с тем, каким ты был уебаном при жизни! — ВРРРРР!!! — Как ты вообще с кем-то общался?!! Это даже не слова! ЭТО, БЛЯТЬ, НЕ СЛОВА! Это звуки, издаваемые человеком, который одновременно сосёт член и читает скороговорку!!! Шла Саша по шоссе и сосала сушку, ты это пытаешься мне сказать?!! — НУМ НУМ НУМ, ВЫР ВЫР ВЫР! — «Аха-ха-ха-ха!», — взорвался смехом Кьюби. — «Да чё ты ржешь-то?! Помоги мне!». — «Я по-немецки не шпленькаю!». — Бурурураруру! Харуру! Браураурау! Т-теперь ты понимаешь, в каком виде слова, вылетяющие из твоей пасти, доносятся до моих ушей?! Это тупо рык! Никаких слов! Тебя даже немец бы не понял! Говори, как нормальный человек!!! — ответом стал удар в челюсть. — …Знаешь, я хотел по-хорошему, но теперь, ебись ты конём!!! — Узумаки резко встал, разорвав ремни, а Гитлер от удивления упал на пятую точку, быстро снял туфлю и вскочил с ней в руках, словно это какое-то оружие. — Ich habe keine Angst vor euch! — [Я тебя не боюсь!] — Да успокойся ты наконец! Я, — Наруто положил руку себя на грудь, — друг! Друг! А ты Гитлер! Я кое-что о тебе знаю! Хай Гитлер, блин! Эм… ферштейн? Так, кажется? — …Fortsetzen, — […Продолжай]. Похоже, последняя пара фраз Наруто таки дала какой-то эффект, но Адольф по-прежнему смотрел на джинчурики с опаской. — Слушай, я такой же пленник Ада, как и ты, и Боги мои враги. Кагуя, Джашин — не друзья! Нот френдли! — говоря, Узумаки активно жестикулировал, пытаясь хоть как-то достучаться до фюрера. — Мне просто нужно где-то спрятаться, на время, и похоже, что придётся сделать это здесь. Мне дела нет до всего того, что ты творил при жизни, ясно? Плевать я на всё это хотел. В конце концов, массовый убийца не имеет права осуждать другого массового убийцу! И я готов даже забыть обо всей этой хрени, что сейчас происходила, и о литре слюны, вылетевшей из твоего рта, Господи-Боже! Убивать тебя я тоже не хочу, потому что, если я останусь наедине с собой и Курамой в замкнутом пространстве надолго, я окончательно свихнусь! Крыша у меня и так тю-тю, ясно? Так что, похоже, что мы теперь соседи! Понимаешь? Я здесь, и ты здесь, вместе! Вдвоём всё-таки лучше, не думаешь? И я ведь тебе помог! Ну, давай! Водка, медведь, балалайка, дружба… ой, это не то… В смысле, пиво, сосиски, голубоглазые блондины, дружба! Ферштейн? — …Verstanden, — […Понял]. — И ещё, перестань совать мне свои кулаки, — Узумаки демонстративно выставил сжатые пять пальцев, — кулаки, понимаешь? Как на твоём языке будет «кулак»? — Faust? — фюрер не был уверен, правильно ли он понял Наруто. — Да! Перестань совать свой фауст мне в…, а лицо, как? — Gesicht? — Перестань бить меня своим фаустом по моему божественному гесичт! Фауст в гесичт — нельзя! Найн! Ещё раз сунешь мне фауст в гесичт, и я возьму свой фауст, и засуну его в твою немецкую жопу! — последнее Наруто особенно художественно показал жестом. Адольф с минуту посмотрел на блондина, как на больного, после чего, выдал: — Fagot, oder was? — [Педик что ли?]. — Я не знаю, что ты сейчас сказал, но мне это определённо не нравиться!.. Боже, это будет очень трудное соседство. Благо, я здесь ненадолго. Спустя три года. Такое чувство, что о Наруто забыли. Это бы идеально объяснило, почему его до сих пор не нашли. Но, Узумаки знал, что это не так, поскольку, его клоны периодически гибли, и он узнавал о том, что поиски всё ещё продолжаются. Было и другое объяснение — самоуверенность Джашина. Кровавый Бог знал, что Наруто не сможет покинуть Ад, и поэтому, не особо старался найти его. Формально, куда бы Узумаки не отправился, он всё равно в тюрьме. За это время, Наруто успел научиться основам немецкого, а Гитлер так же учился у Узумаки. Как только фюрер и Бог наладили общение, Адольф поведал о том, что этот отель — особое, и очень старое место. Сюда Джашин помещал тех, кто попал в Ад и уже ему надоел. Пытать их всё ещё надо было, поэтому, Джашин поместил их в отдельные номера, поместил каждого в своеобразную «бесконечную» пытку, не требующую чужого участия, и оставил их здесь навсегда. У Гитлера, к примеру, была очень своеобразная пытка: Джашин включил гимн Германии и запустил психоделическое видео с кадрами, связанными с фашизмом и самим фюрером, и оставил Гитлера, без возможности закрыть глаза, отвернуться или пустить себе пулю в лоб. Гитлер слушал и смотрел всё это очень долго, и постепенно, год за годом, пытка делала своё дело, выжигая в мозгу ненависть к фашизму, Германии и всему тому, что он сделал. Своего рода, радикальное перевоспитание против воли. Со скукой они боролись, рассказывая друг другу истории о своей жизни, друзьях, целях, хотя, и джинчурики, и фюрер, оба избегали некоторых тем. Адольфу, правда, было тяжело говорить о Германии, таков уж был эффект его пытки, и в каждом слове читалась бесконтрольная ненависть и презрение. Рассказы об искусстве шиноби и том, на что способны эти самые шиноби, Гитлер воспринял даже слишком спокойно. Всё-таки, в Аду перестаёшь чему-то удивляться. Но, настал день, когда скука оказалась особенно сильной, и пока Адольф спал, сидя на полу в углу комнаты, где к сожалению, не было кровати, Наруто решил включить гимн Германии, просто, чтобы хоть как-то себя развлечь. Он уже вставил в патефон пластинку с гимном, когда услышал голос фюрера: — Ты же знаешь, я ненавижу этот гимн. Ненавижу, и ничего с собой поделать не могу, — Гитлер ещё не избавился от акцента, но уже научился произносить глаголы в согласованном времени. — Мне скучно. Хочется послушать музыку, не важно, нравиться она мне или нет. — Если так хочешь послушать Musik, — Адольф всё ещё периодически вставлял немецкие слова, к тому же, были случаи, когда он не мог толком изложить свою мысль на языке Узумаки, — в комоде должна быть пара других пластинок, — Наруто удивлённо уставился на сидевшего в углу фюрера. Тот достал из кармана маленький ключ от ящиков комода и бросил его блондину. — Что ж ты не раньше не сказал? — Sie fragte nicht, — [Ты не спрашивал]. Наруто уже понимал смысл этих слов. Наруто открыл все ящики и стал в них копошиться. В основном, это были личные вещи Гитлера, фотографии, значки, в одном из ящиков даже его головной убор. Адольф ко всем этим вещам сейчас не проявлял ни малейшего интереса. — Ну что, нашёл? — Да, — Наруто достал из ящика пластинку и прочитал надпись на бумажке: — «Карл Мария фон Вебер, «Волшебный Стрелок».Стоящая вещь? — Адольф кивнул, блаженно прикрыв глаза.Наруто вставил пластинку в патефон, она закрутилась, и Узумаки опустил иглу аппарата на виниловую поверхность. Эта опера… Для джинчурики, это было похоже, на глоток прохладной воды, посреди пустыни. Всё плохое отошло на второй план, в груди блондина разливалось тепло, а на ум приходили чудесные, на его взгляд, картины: голова Джашина падает с плеч, Кагуи выдавливают глаза, один за другим, медленно и мучительно, а их трупы тут же начинают пожирать паразиты. — Bliss, — [Блаженство], прошептал Узумаки, взглянув на Гитлера, который всё так же сидел с закрытыми глазами и про себя подпевал опере, шевеля губами.  — Ja, ты прав. Кстати, твой немецкий весьма неплох, но над согласными надо ещё поработать. — Danke, — усмехнулся джинчурики. Вдруг, его взгляд упал на фотографию, лежавшую на полу. Она, наверное, случайно выпала из комода. На чёрно-белом фото, Наруто увидел пухлую девушку. Ту самую, что была двадцать пятым кадром в видеоматериале. Наруто никогда не говорил о том, что там было с Адольфом, зная, что тот не захочет рассказывать, но сейчас, любопытство взяло верх. — Гитлер… Кто эта девушка? — фюрер поднял взгляд, и, увидев фотографию, помрачнел, потупив взор. — А, это… Это Гели… — Адольф сказал это так, словно имя давало все необходимые ответы. — Ангелика Раубаль. — Больше ничего не скажешь? — фюрер грустно ухмыльнулся. — Ну… schwer zu erklären, — [трудно объяснить]. — Ясно. Расскажешь, когда решишь нужным. — А, к чёрту меланхолию! — Гитлер махнул рукой и вскочил. — Пойдём, прогуляемся по отелю. — Вдруг, привлечём внимание? — За три года, никто за тобой не пришёл, значит и сегодня не придут. *** К собственному удивлению, обыскав стойку у входа в отель, фюрер и Бог обнаружили толстую, пыльную «гостевую книгу», со списком проживавших в отеле грешников, а так же основными грешками, за которые они сюда попали, и видами их наказаний. С праздным видом, Узумаки и Гитлер прохаживались по коридору мимо дверей, решая, зайдут они туда или нет. — И. О., — называл попадавшиеся на глаза инициалы на дверях Гитлер, а Наруто быстро находил их в книге. — Ичимару Отами, серийный повар-каннибал, оставлен в комнате, полной еды отравленной еды. Можно будет заглянуть к нему позже, хотя бы послушать рассказы про еду, а то я уже готов эту книгу съесть. — М. К. — Масаси Кисимото… Написано, создал шедевр, который обожали миллионы, а затем подсел на тяжёлые наркотики и загубил этот шедевр на корню. Виновник массовой депрессии… В толстую кишку засунуто одиннадцать ананасов и затычка, чтобы он не мог сходить в туалет. — Ха-ха! Guter Witz! — [Хорошая шутка!]. Наруто серьёзно посмотрел на фюрера. — Подожди, ты не шутишь? — Тут правда так написано. Поделом ему, терпеть не могу людей, которые добиваются признания и успеха, а затем всё просирают. За такое, ананасы — слабое наказание. — Ты жестокий человек, — Наруто улыбнулся. — И улыбаешься, как маньяк. — От жестокого слышу. Что там у нас дальше? — С. Т. — Суини Тодд, серийный убийца-парикмахер. Специализировался на бородах и усах… Слушай, может к нему зайдём? — Зачем? — Я хочу, чтобы ты сбрил усы, — Адольф остановился, как вкопанный. — А что тут такого? Просто, с ними, ты смотришься как-то странно. Эм… Komisch, — [Комично]. — Nein! Я эти усы с юношества ношу! — Тем более! Пора что-то менять, вдруг, это усы виноваты во всех твоих бедах! — Наруто уже откровенно издевался. — Признайся, ты просто хочешь увидеть Адольфа Гитлера без усов! — Не отрицаю. — …Без усов, все мужчины — всего лишь мальчишки. — Все ли? — фюрер виновато улыбнулся, вспомнив об отсутствии волосяной растительности на лице своего соседа. — Alle außer du, — [Все, кроме тебя], поправил себя Гитлер. — Как скажешь, но я не отступлю. Рано или поздно, заставлю тебя побриться. Спустя семь лет. — Три, два, один… Всё, прошло ровно десять лет с нашей встречи, — с излишним торжеством заявил Узумаки. Наруто и фюрер стукнулись кулаками, воображая, что чокаются бокалами. Не важно, хотел Наруто того или нет, он уже не видел в Адольфе диктатора и массового убийцу, а соседство превратилось в дружбу. Да и Гитлер был счастлив проводить время в компании. — Как быстро летит время, — разговаривая с Наруто, Гитлер полностью избавлялся от акцента, и употреблял немецкие слова только в особом настроении. — Что ж, спасибо за десять лет. Не вериться, что тебя до сих пор не нашли. — Ну, неделю назад, убили моего последнего клона. Думаю, со дня на день явятся стражники. Всё равно, рано или поздно, это произойдёт, нет смысла волноваться о том, что нельзя изменить. — Не будем о плохом… Эх, сейчас бы выпить, — Наруто хитро улыбнулся, пряча одну руку за спиной. — Выпьем, не боись! — Узумаки достал из-за спины большую бутылку водки. — Уж извиняй, ничего другого не нашлось, — фюрер удивлённо уставился на бутылку, силясь понять, не иллюзия ли это. — Mein Freund, ты где это достал? — Выменял у нашего местного каннибала, — спокойно ответил блондин. Адольф непонимающе вскинул брови. — На что? — Скажем так, печень у меня всё равно за считанные секунды новая выросла, — Гитлер прыснул в кулачок, но всё ещё опаской посмотрел на бутылку. — Разве она не отравлена? — Ичимару заверил, что нет. А если и отравлена, со мной от яда ничего не будет, а тебя я вылечить успею. Нет, если ты не хочешь, я пойму… — Узумаки едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. — Дай сюда, шутник хренов! — Адольф выхватил водку из рук джинчурики, откупорил пробку и вопросительно посмотрел на Наруто, прежде чем отпить из горла. Узумаки одобрительно кивнул, он не из брезгливых, и Гитлер припал губами к горлышку бутылки, сделав несколько глубоких глотков. Затем, Наруто и сам попил. Через полчаса, с полупустой бутылкой, (они старались растянуть удовольствие), фюрер и Бог сидели на полу, прижавшись спинами к стене и играя в до ужаса нелепую игру. — Я в ловушке, в ёбанном Аду, — начал Наруто, — и мечтаю о воздушных шариках, — Адольф пьяно рассмеялся. — Я в ловушке, в проклятом Аду, и мечтаю о воздушных шариках и горячей ванне. — Я в ловушке, в задравшем меня Аду, и мечтаю о воздушных шариках, ванне и Хинате… — Что за Хината? — блондин никогда о ней не рассказывал Гитлеру. — Моя девушка… Бывшая, наверное. Перед тем, как попасть сюда, я просил её не зацикливаться на мне, если я умру, найти счастье, любовь… Но в глубине души, я надеюсь, что она меня не послушала. И ждёт моего возвращения, если конечно, она ещё жива. Я и правда жестокий человек. — Хм… Я в ловушке, в несносном Аду, и мечтаю о воздушных шариках, ванне и Гели… — Наруто удивлённо посмотрел на фюрера. Семь лет о ней ни слова не говорил, а тут ляпнул, по пьяни. — Может, скажешь уже, кто она такая? — …Гели, это моя племянница, — Адольф всем своим видом буквально кричал: «Ну давай, начинай!». — Я что, должен осуждать тебя? Это я-то? Карин, между прочим, была моей роднёй, — почему-то о связи с Карин Наруто рассказал ещё в первые месяцы их соседства. — …Из-за этих отношений, по сути, она и умерла. По моей вине. — Ангелика застрелилась после того, как я с ней поссорился. — Соболезную, — Наруто хотел вложить в это слово эмоции, но вышло довольно фальшиво. Слишком плохо Узумаки помнил о том, что такое соболезнование. — И я тебе тоже, — а вот Гитлер говорил искренне. — Так, что-то мы скатываемся до нытья! Нужно пить больше! Как только бутылка опустела, в головах Наруто и Гитлера осталось очень мало благоразумия, захотелось повалять дурака. Наруто вставил в патефон любимую оперу и понёс его за пределы комнаты, не выключая его и танцуя на ходу, следуя за фюрером. Тот тоже танцевал, что-то говорил, шутки, смех, головокружение, и спустя несколько минут, Адольф уже пародирует сам себя, притворяясь, что он стоит на площади перед войском, произнося речь, но при этом высмеивая само действо, иногда забавно шевеля полоской усов, напоминая Чарли Чаплина. Узумаки же стоял рядом с поставленным на пол патефоном и дирижировал в такт музыки. Ещё через несколько минут, фюрер маршировал по коридору, излишне высоко задирая ноги, приставив указательный и средний палец себе под нос, изображая собственные усы, а Наруто зачитывал ему стих, без особого смысла: — Сапогом по губам и плётка, И характер — как жгучий перец. Патефон, «Стрелок» и водка. Ты мой самый любимый немец! Вдруг, парадную дверь выбивают, в отель врывается десяток стражников и Джашин лично, заставая Узумаки и Гитлера совершенно неготовыми дать отпор. Адольф и Наруто застывают в ступоре, и в следующую секунду, на них толпой наваливаются стражники. Гитлера через силу затаскивают обратно в его комнату, Наруто связывают цепями Ада и тащат к выходу, пока Джашин причитает о том, сколько проблем ему создал Узумаки. Казалось бы, у Наруто было столько времени, чтобы морально к этому подготовиться, но он им не воспользовался. Он чувствует себя разбитым, его ждёт новое заключение, и пока его уносят отсюда, джинчурики слышит, как кричит фюрер и звучит «Волшебный Стрелок». Конец флешбека. — Guten Tag Fuhrer, — [Добрый день, фюрер], прошептал Узумаки, обращаясь к второму несущему его человеку. — Guten Tag… Herrscher, — [Добрый день… Господарь]. — Всё ещё не сбрил усы… — недовольно пробубнил джинчурики. — Всё ещё улыбаешься, как маньяк, — усмехнулся Гитлер. — Что со мной? — на этот раз, Бог обращался и к Адольфу, и к Итачи. — Ты убил Джашина и превращаешься в нового Бога Крови, — ответил Учиха, глядя вперёд. — Печать на твоей правой руке — тому доказательство. — Убивший Господаря Ада сам становиться Господарем?.. Я не знал… Какая досада… — Никто не знал. Не знаю, нравится тебе это или нет, но уже поздно что-то менять. Пути назад нет, можно двигаться только вперёд. — Кстати, мы куда идём? — прежде, чем они ответили, Учиха и фюрер резко остановились, и осторожно поставили нового Бога Крови на ноги. Посмотрев вперёд, Наруто понял, что сейчас, он стоит на том самом плато, у подножья которого расположена долина, но сейчас, вся территория, которую охватывал взгляд джинчурики, была заполнена грешниками. Не было видно буквально ни единого кусочка земли, не занятого душами, и все они в поразительной, для такого количества людей, тишине, наблюдали за блондином и его сопровождающими. — Как думаешь, сколько их здесь? — спросил Гитлер. — Я не знаю… Миллионы? — Миллиарды, — поправил его Итачи. — Все они жаждут увидеть своего нового короля, лелея надежду о том, что он будет лучше предыдущего. Давай, покажи им то, что они хотят увидеть, — Наруто инстинктивно сообразил, чего от него ждут, и высоко поднял свою правую руку, обратив её тыльной стороной к долине. Грешники увидели метку, но теперь, боялись пошевельнуться, зная, что их жизни во власти стоявшего перед ними длинноволосого блондина. — lang lebe der neue König! — тишину прервал фюрер. — Да здравствует новый король! — вторил ему Итачи. Поднялся гул от рукоплескания и всеобщего гомона, и только тогда Наруто полностью осознал своё нынешнее положение. Он вспомнил о том, что большая часть одежды на нём сожжена и изорвана, и в ту же секунду, метка Бога Крови на его руке засветилась красным, и Узумаки начала обволакивать появлявшаяся прямо на нём ткань. Расстёгнутый чёрный плащ с широкими рукавами и высоким воротником, багрового цвета изнутри, одетый на голый торс, штаны того же цвета, что и плащ, а на правой руке появилась чёрная перчатка, скрывающая метку. Бог Крови чувствовал себя на вершине… *** Спустя несколько часов, блондин сидел на каменном троне, вроде того, что был когда-то у Орочимару, облокотившись на руку. К нему в раскорячку, дрожа от страха, шёл азиат, около сорока лет. Ему только что позволили сходить в туалет, а одиннадцать ананасов творят с походкой те ещё чудеса. Увидев его, Наруто даже не шевельнулся. — Масаси Кисимото? — мангака подскочил на месте от голоса Наруто. — Д-да, Господин?.. — Для тебя у меня новая пытка, — Господарь щёлкнул пальцами, и из-за спины Кисимото вышли четыре голых и возбуждённых негра, бывших жителей Деревни Облака, который подхватили взвизгнувшего азиата под руки. — Проучите его, парни. Проучите его до конца. — З-з-за что?!! — Кисимото уже уводили в тёмный угол. — За то, что загубил нечто великое. И ещё: с сегодняшнего дня, тебя зовут не Кисимото. Отныне ты… Кончита