Люди и Боги

Узумаки открыл на удивление тяжелые веки. Картинка перед глазами, будто нарочно отказывалась фокусироваться. Потребовалось не меньше минуты, чтобы разглядеть довольно низкий каменистый потолок, с которого капала вода. Всё тело покалывало, в пальцах чувствовалось лёгкое онемение. С трудом сев, Узумаки почувствовал боль в затёкшей руке. В вене его правой руки находился катетер, трубка от которого тянулась к стоявшей рядом с блондином капельницы. По характерному запаху Наруто понял, что в капельнице было сильнейшее снотворное, которое только что закончилось. Он словно находился в больничной палате. Только лежал блондин на холодном, мокром полу комнаты, в которой всё было из камня, и, что сбивало с толку, здесь не было двери. Ни единой щели в стенах, ни люка в полу или потолке, или даже намёка на механизм, открывающий потайную дверь. Наруто выдернул катетер из вены, маленький прокол в которой мгновенно затянулся. На бледной коже Бога осталась всего одна капелька крови, но как только он на неё посмотрел, в висках у него появилась ужасная боль, перед глазами заплясали обрывки недавних событий. Джинчурики зажмурился и сжал длинные волосы так, что в руках у него осталось несколько клочьев. — Ты меня не послушал, — услышал Узумаки голос девятихвостого прямо перед собой и поднял взгляд. Кьюби стоял в двух шагах от своего джинчурики. Он смотрел на Кровавого Бога большими звериными глазами, осуждая и обвиняя одним своим взглядом так, что хотелось спрятаться от него. — Я говорил, что ты должен пить кровь, пока находишься в здравом уме. Не доводить дело до ручки… И ты меня не послушал. Поэтому, мы теперь здесь. — Курама, где мы? — Курама долго молчал, но Наруто не торопил его с ответом. Пока Лис нагнетающее помалкивал, Узумаки создал себе новую одежду, точную копию старой, тот же плащ, джинсовые брюки и перчатка на руке. Очнулся-то он голым. — Курама, сейчас не лучший момент, чтобы испытывать моё терпение. Повторюсь, где мы находимся. — Не знаю, — наконец пробурчал биджу. — А Саске… И Рин, и все остальные… Я убил их? — Не знаю, — повторил биджу. Джинчурики ухмыльнулся. — Проломи стену и узнаешь ответ на свой первый вопрос. Думаю, мы в тюрьме, но не знаю, в какой. — Готов поспорить, что мы в темнице Корня. У снотворного знакомый запах, такое делает только Орочимару, — Наруто вскочил на ноги, подошёл к одной из стен и выставил вперёд руку. Сферы голубой и красной чакры собрались в его ладони в маленькую бомбу хвостатого. — Значит так, если меня кто-нибудь слышит, если я сейчас же не увижу Саске, или вы меня не выпустите отсюда, я выйду сам, и мне плевать, сколько людей погибнет от взрывной волны… — Наруто чувствовал себя глупо, он ведь говорил со стеной, да и требование привести Саске казалось невыполнимым. «Идиот. Мёртв Саске. Ты его убил и просто не желаешь себе это признать», — блондин не мог избавиться от столь пессимистичных мыслей. — …Орочимару-сенсей, Вы ведь где-то там? Хотя бы Вы можете со мной поговорить? Мне нужно знать, что с Саске и остальными. — Эй, Наруто! — Кьюби почему-то заговорил очень встревожено. — Ну что? — Наруто обернулся и понял в чём дело. Сам он от неожиданности потерял контроль над бомбой хвостатого и она растворилась в воздухе. В комнате появился ещё один человек, при том, что никакой двери так и не открылось. Это был мужчина, по пояс раздетый, лицо которого скрывала маска. Единственное, что за ней можно было разглядеть, это стоящие торчком чёрные волосы. — Саске? Узумаки подбежал к предполагаемому Учихе и сорвал с него маску. Его взгляд мгновенно похолодел, когда оказалось, что это просто какой-то незнакомец. Приблизившись к нему, Наруто заметил порезы на руках анбушника в области вен, с которых струйками лилась кровь. Глядя на джинчурики остекленевшими глазами, брюнет протянул руку совсем близко к его лицу. — Да он под гендзюцу! — Кьюби громко хохотнул. — Похоже Орочимару решил преподнести тебе завтрак на блюдечке! И ещё, похоже, что твоя зависимость от крови уже не секрет. — Да неужели? — Наруто не отрывал взгляда от алой жидкости. «Я же знаю Орочимару. Для него вампиризм интересен с научной точки зрения. И он жаждет зрелища». Бог Крови посмотрел на ту стену, с которой ещё недавно разговаривал. — Наслаждайтесь шоу, сенсей. Повалив АНБУ на лопатки, Наруто придавил его к полу и сдавил его горло. Он впервые делал это сознательно, но это оказалось достаточно легко. В особенности после того, что произошло на горячих источниках. Стоит совсем немного усилить хватку и пол окрасился в красный, которую Кровавый Бог сразу же начал пить. Забавно, как сам процесс помогал избавиться от дурного предчувствия, мрачных мыслей по поводу того, живы его друзья или нет. Сейчас, есть только он и кровь, и нет нужды спешить, пока не поглотишь всё до последней капли. Чувство расслабленности заставляет прикрыть глаза. Вдруг перед лицом джинчурики раздаётся не громкий стук, в тот момент, когда он уже пал достаточно низко, чтобы слизывать остатки крови с пола, словно животное. Подняв удивлённый взгляд, Узумаки обнаружил перед собой того, кого так хотел увидеть. Это был Саске, в ужасно потрёпанном виде, с кожей, ещё более бледной, чем обычно, в расстегнутой накидке Хокаге, благодаря чему можно было увидеть, что грудь у него перемотана бинтами. Учиха смотрел на Наруто сверху вниз безэмоциональным взглядом, но ровно до тех пор, пока джинчурики не улыбнулся и не сказал: — Саске… Я так рад, что ты жив! — Хокаге мгновенно переменился, стиснул зубы, пронзив блондина злобным взглядом и нанёс ему мощный удар ногой по лицу, от которого Король Ада перевалился на спину и проехал по полу несколько метров, пока не врезался головой в противоположную стену. Всё ещё ухмыляясь, Наруто потёр лоб, на который пришёлся удар. — Вижу, ты тоже мне рад. — Заткнись, — процедил сквозь зубы Учиха и скривился от боли. Сквозь бинты проступило небольшое красное пятно. Наруто без раздумий вскочил и подошёл к Учихе. — Позволь помочь, — сказал он, протягивая к Шестому руки, от которых исходила исцеляющая энергия. — Не подходи ко мне! Каждый раз, когда ты подходишь ко мне ближе, чем на метр, мне хочется тебя ударить! Господи-Боже, какой же ты всё-таки ублюдок!!! — Учиха закрыл лицо руками и просто начал орать, не обращая внимание на усиливающееся кровотечение. — Саске, пожалуйста, ты истекаешь кровью, — Наруто было больно смотреть на друга, но он и сам боялся приближаться к нему, боялся навредить. — О, а мне казалось, что вчера тебя такой расклад вполне устраивал! — всё-таки Саске пришлось немного успокоиться, он опёрся о стену и тяжело задышал. — Я не хотел… Я себя не контролировал, Хидан же уже наверняка всё объяснил. — Вот именно. Хидан. Я узнаю о твоих проблемах от чёрт знает, кого, уже после того, как ты всё пустил под откос. Ты хоть понимаешь, что сделал? Наруто, ты убил двух ближайших подчинённых Мизукаге и… Я очень стараюсь подобрать синоним к слову «съел», но ничего на ум не приходит. — А с остальными что? — Живы. Но даже не думай, что всё хорошо. Мей желает тебе смерти, и только за счёт того, что я последние двадцать четыре часа я умоляю её не спешить с решением, дело не сдвинулось с мёртвой точки. Ну почему, Наруто, почему?! Почему ты мне ничего не сказал?! — не похоже, что Наруто был намерен что-то говорить. — Эй! — …Потому что знал, что ты так отреагируешь. Знал, что моя курочка раскудахчется, — глаза Хокаге раскрылись настолько широко, что, казалось, вот-вот выпадут из орбит, а Узумаки тихо прыснул в кулачок. — Для тебя это всё шутка, да?! Я доверился тебе! Мы доверились тебе!!! А ты как всегда всё просрал! — Хааа… — Узумаки протяжно зевнул. — Как закончишь кудахтать, разбуди меня, и мы пойдём отсюда. — Боже, как я тебя ненавижу! — А вот и не правда. И я сейчас тебе это докажу, — Наруто уже хотел создать новую бомбу биджу и вырваться на свободу, но Учиха моментально выхватил катану и приставил её к шее джинчурики, оставив на ней небольшой порез. — Ты начинаешь меня злить. — Ну наконец-то! Может, хоть так я заставлю твой больной мозг работать! Из-за тебя, мы в шаге от войны между Туманом и Листом, ведь как только Мей поймёт, что не может тебя убить, она захочет выместить ненависть на том, что тебе дорого, и что она способна уничтожить! — Она всё равно уничтожение Конохи не потянет, какая разница? — Я не хочу, чтобы за зря гибли люди! Ни с нашей стороны, ни со стороны Тумана! Четвёртая Мировая Война обязана была стать последней, и если тебе дорого перемирие, ради которого ты пожертвовал жизнью, ты останешься здесь до тех пор, пока я всё не улажу! — Саске, я убил двух самых близких ей людей. Такое не улаживается мирным путём, только Blut für Blut, — [Кровь за кровь.] — Не суди по себе, — Саске потёр виски, и казалось, что он не собирается сказать что-то ещё. — Слушай, просто будь здесь. Это всё, о чём я тебя прошу, это что, так сложно? Я ведь и о тебе не забыл, по-твоему, кто прислал к тебе этого типа? — брюнет указал на лежащий на полу труп безымянного шиноби. — Орочимару будет отправлять к тебе преступников-смертников, по одному в день, пока не найдёт информацию о том, как Бог Крови может заключать сделки. — О Боже мой, какой ты заботливый. А что насчёт нормальной еды? Я и без неё обойдусь, но, если бы кто-нибудь сбегал в Ичираку… — Ичираку? — Учиха непонимающе посмотрел на друга. — Наруто, мы не в Конохе. Мы находимся в тюрьме Столицы Страны Огня, в камере для самых опасных преступников. И ради Бога, оставайся здесь. От этого зависит судьба Конохи. — Ну хорошо. Но не испытывай моё терпение, — Наруто резко посерьезнел, перспектива быть запертым в клетке его совсем не радовала. Шестой понимающе кивнул и встал в центре комнаты, готовясь её покинуть. — Саске… А с Рин всё в порядке? Если из-за меня она пострадала… Учиха не стал ему отвечать, да и договорить ему не дал, а просто бросил на блондина ещё один обеспокоенный взгляд и исчез. Узумаки вздохнул и потёр затылок, думая над тем, куда девать тело только что убитого им смертника. — Курама, есть хочешь? *** Саске оказался в том крыле тюрьмы, где находилась камера Наруто, в компании двух шиноби. На стене, за которой было вынужденное жилище джинчурики, была печать. Комната была защищена несколькими барьерами, и только коснувшись печати можно было попасть внутрь. Конечно, если вы не обладаете невероятной разрушительной силой, не умеете перемещаться или становиться неосязаемым и проходить сквозь стены. По сути, его заключение было бессмысленной мерой, просто чтобы немного удовлетворить желание Мизукаге. — У тебя открылось кровотечение, — Орочимару сразу начал исцелять грудную клетку Хокаге, уже в который раз за последние сутки. — Как он? — с Индрой всё было в порядке, в отличие от Учихи. — Как обычно, — буркнул брюнет. — Да хватит уже! — Саске отмахнулся от Орочимару. — У меня на это нет времени, лучше займись Джираей и его ожогами. — Хм-ха-ха, он сейчас похож на запечённую картошку! В последний раз лечить его было так же весело, когда я случайно спутал анализы и сказал, что у него сифилис! Мы даже устроили церемонию прощания с его носом, — Учиха смерил бывшего наставника строгим взглядом. — Кхэм, это ненадолго, я легко смогу его вылечить. — Ну, так займись делом, — Саске зашагал к выходу из тюрьмы, немного прихрамывая. Проходя мимо одной из нормальных камер, с решеткой, он увидел в ней Рин. Девушка сидела на полу, прижав колени к груди, уставившись в пустоту. Видя свою воспитанницу в таком состоянии, Саске почувствовал, как сжимается его сердце. — Рин… — брюнетка подняла на Хокаге растёрянный взгляд, она даже не замечала, что он рядом. Наверное, что-то на лице Саске выдало тот факт, что он заметил в её глазах слёзы, поскольку младшая Учиха тут же попыталась их спрятать. Саске ещё не доводилось бывать в ситуации, в которой он не знал бы, чем можно помочь девочке, которую он растил последние четыре года, на ум ему приходило только одно слово: — …Ничего. *** Снаружи уже стемнело, когда Саске ненамеренно подкрался к Мизукаге, стоявшей у ворот Столицы, съёжившись, словно пытаясь спрятаться от свалившихся на неё проблем. Женщина облачилась в траурное одеяние и была совершенно на себя не похожа. Исчезло шутливое отношение ко всему, живость и яркость в её глазах. На смену им пришло опустошение, во всех смыслах этого слова. — Госпожа Мизукаге, — Хокаге осторожно опустил ладонь на плечо Теруми, отчего её слегка передёрнуло. — Как Вы? — Нормально… Я… Нормально… — сбивчиво пробормотала Каге. — Только что отправила Чоуджиро и Ао домой. Они заслужили достойную церемонию погребения. — Вы должны быть с ними. Они бы хотели этого, — в какой-то степени, Саске правда сочувствовал Мей, но в куда меньшей, чем он старался показать. Сейчас, для него имело значение только спасение Наруто и Конохи, хоть и казалось, что защитить и то, и другое, на этот раз не получится. И, несмотря на все попытки убедить себя в обратном, в глубине души, он знал, что в случае необходимости, выберет Наруто. Всегда будет выбирать его, даже если это не то, чего от него ждут. — Я не могу уйти. Я знаю, что если оставлю дело не законченным, отложив ненадолго, мне уже никогда не удастся добиться справедливости, — не похоже, что в своём состоянии, Мизукаге способна была понять, что Учиха изо всех сил старается её выпроводить — И что же, по-вашему, справедливость? Вы жаждете мести… — Не отрицаю, — перебила его женщина. — А я не осуждаю. Но, насколько далеко всё зайдёт? Есть разумные пределы, через которые я не могу позволить переступать. — Думаю, справедливо будет его убить, — на лице Мизукаге не дрогнул ни один мускул, она говорила совершенно серьёзно. — У Наруто земля под ногами горит с того момента, как он покинул Коноху и ушёл к Орочимару. Но то, что он сделал с Ао и Чоуджиро… Его вину можно искупить только смертной казнью. — …Мы, — после недолгого молчания сказал брюнет. Теруми вопросительно подняла брови. — Мы ушли из Конохи. Вместе. Я фактически уговорил его пойти со мной. Что, у меня тоже земля под ногами горит? Может, Вы желаете увидеть и мою казнь? — У Вас совершенно другой случай, — то, с какой искренностью говорила Мизукаге, выдавило из Учихи едкий смешок. — Почему? Потому что я стал Главой Листа? — Вы стали Хокаге. Изменились к лучшему, потому что с самого начала тянулись к свету. А Наруто погряз во тьме и грехе. — Я стал Хокаге, а он стал Богом. — Богом крови и смерти, зла и жестокости. И на каждый хороший его поступок, даже победу над Акацуки и Джуби, найдётся тысяча плохих. И Вам пора это увидеть и понять, что Узумаки Наруто — не Ваша ответственность, не Ваш ребёнок и, уж тем более, друг. Он бешенный пёс, которого давно пора усыпить, — «Спокойней. Она женщина, она сломалась. Держи себя в руках». — А вот и они. Из-за высоких стен Столицы послышался послышалась до боли знакомая возня, и Саске пулей метнулся за ворота, до самого конца надеясь, что его предположения ошибочны. Но, нет, к Столице приближался его худший на данный момент кошмар. Толпы людей в дорогих одеждах, плотно окружавшие пять переносных покоев для знати, на каждом из которых был символ одной из Великих Стран. — Вы созвали совет феодалов? — «Вот блять…». *** Удивительно, насколько плохо на Наруто действовало нахождение взаперти. Окружающие его стены раздражали, казались ужасно хрупкой скорлупой, которую так и тянет проломить, и удержаться было невероятно сложно. Спустя всего час, он упёрся лбом в стену, оставив небольшие вмятины своими рогами, и начал биться о неё головой. — Если пытаешься убить себя, — вмешался Отсутсуки, появившийся у него за спиной, — ломай шею. Пора бы уже запомнить. — Мне бы не помешала помощь, — Узумаки ухмыльнулся и пожал Индре руку. В отличие от Саске, прародитель клана Учиха всем своим видом показывал, что он ни в чём не винит Бога Крови. — Кто бы сомневался, — прежде, чем Наруто успел что-то сделать, в нос ему ударил знакомый серный запах, перед глазами промелькнула алая вспышка, и вот, они уже оказались в совершенно другом месте, посреди какого-то пустыря. — Ты что сделал? — Освободил тебя. Можешь не благодарить, — Наруто хлопнул себя по лбу и чуть ли не зарычал сквозь стиснутые зубы. — Тебя это что, не радует? Я думал, ты хочешь свободы. — Хочу, конечно… Но тебе всё равно придётся вернуть меня на место. — Но твоё место не в тюрьме! Не важно, что ты сделал, те времена, когда тебя можно было судить, уже прошли! — Если правда хочешь об этом поговорить, придётся всё-таки вернуться в мою камеру. — Да ты издеваешься! — сын Рикудо Сенина через не хочу вновь взял джинчурики за руку, и в следующую секунду они уже стояли в комнате без дверей и окон. — Я не понимаю, почему ты отказываешься уходить отсюда? — Саске по… — Если скажешь, что Саске попросил, я тебя ударю, — неожиданно перебил его Отсутсуки. — Придумай причину получше. — Как насчёт этой: я стал опасен для вас. В этот раз, всё обошлось, и никто не погиб, — Индра вопросительно вскинул брови. — Ну, никто из важных мне людей. Но следующий может закончиться куда более плачевно. Я чувствую, как с каждым днём становлюсь сильнее, открываю в себе новые возможности. Не знаю, может быть, дело в опыте, но если вчера вам удалось одолеть меня, когда я себя не контролировал, это не значит, что неделю спустя вам удастся сделать это вновь. — Мы ведь уже ищем информацию о сделках, ситуация налаживается. А до тех пор, пока не найдём, всё будет в порядке, если ты будешь каждый день пить достаточно крови. И почему тебя это так волнует? Можно подумать, это тебя держат в запертой клетке. — Потому что ты нужен мне! Я уже потерял одного брата, и я не хочу, чтобы всё повторилось! — Так ты за меня волнуешься? — для Наруто, открывшаяся причина волнения Индры казалась чуждой и практически неестественной. — Ха-ха-ха-хах! Индра, что по-твоему Мей мне сделает? Расцарапает мне спину? Ой, боюсь-боюсь-боюсь, нужно срочно бежать из страны, пока ещё не поздно, залечь на дно и стать отшельником! — Идиот, — Отсутсуки ещё несколько секунд держался с серьёзным выражением лица, но в итоге не выдержал и тоже рассмеялся, хоть немного расслабившись. — Я, похоже, забыл, с кем разговариваю. Узумаки и Отсутсуки оба сели на холодный пол, решив замолчать на пару минут. Индра уже понял, что убедить Наруто покинуть это место он не сможет, и решил просто составить ему компанию. — Знаешь, — джинчурики прервал тишину, — мне почему-то детство вспомнилось. Тогда всё было намного проще. Легко было жить, не чувствуя вообще ничего, ни злости, ни радости. Всегда действовать рационально. А сейчас, я стал импульсивнее, и порой эмоции толкают меня на глупые поступки. Глупо… Глупо было оставаться в Деревне Горячих Источников, глупо было даже идти туда вместе со всеми. Но я не хотел упускать контроль над своей жизнью, и вот, чем всё обернулось. — А сидеть здесь и позволять Мизукаге решать твою судьбу, это, значит, не глупо? — Это идиотизм, конечно же, но тут действует фактор Саске. Я поступлю так, как будет лучше для него. — Почему??? — Индра вложил в свой вопрос столько непонимания, а Наруто смог только пожать плечами. — Я делал так раньше. Ещё до Ада. Мне хочется верить, что хоть в чём-то я остался прежним, — Наруто на какое-то время о чём-то задумался, и взгляд его немного помрачнел. — …Эмоции это слабость. Любое разумное общество давно бы убило меня, а любой разумный Хокаге отбросил бы любые попытки меня спасти. — Если бы не эмоции, мы бы не возненавидели Кагую, — Индра буквально прочитал мысли джинчурики. — Но, если подумать, во главе всех глупых поступков этого мира стоит всего одна эмоция. Любовь. Без любви, не было бы дружбы, и ничто бы не помешало Саске принять верное решение и убить меня. И ненависти бы тоже не было. Мей любила Ао и Чоуджиро, ты любил свою семью, а я любил эту прекрасную игру под названием жизнь, и всё это у нас отняли. — Хочешь сказать, что бессмысленные конфликты и войны исчезли бы, вместе с любовью? — Думаю, да. Мадара, Обито и Нагато ошибались. Путь к миру лежит не через общую боль, и не через иллюзии, в которых все будут счастливы. По иронии судьбы, идеальный мир это мир, в котором никто никого не сможет любить. Мир, в котором внук, не сомневаясь ни секунды, сможет вонзить кинжал в сердце собственной бабушки, как только поймёт, что она этого заслуживает. — Да ты просто гений сарказма, — с усмешкой в голосе сказал Отсутсуки. — Но об этом можешь не беспокоиться. Если представиться возможность, рука у меня не дрогнет. — Ловлю тебя на слове. *** Феодалы заставили Каге прождать всю ночь, по невероятно «важной» причине: они устали после долгой дороги. При том, что самостоятельно они не сделали и шага. Пусть и по своим, различным причинам, Хокаге и Мизукаге за это время не смыкали глаз, практически не разговаривали друг с другом. Саске боялся, что если и скажет что-нибудь, то сделает только хуже. Вся надежда была на то, что он сможет убедить феодалов, а Теруми отныне отошла на второй план. Когда начало светать, к Учихе и Теруми пришли посланники и попросили их явиться в здание, где пройдёт собрание феодалов. Пятеро пожилых лордов сидели за круглым столом в большом зале, о чём-то оживлённо говорили, до того самого момента, пока Каге не приблизились к ним. — Сочувствуем Вашей утрате, — феодалы Страны Огня и Воды обратились к склонившееся перед ними Мей. — Не стоит, — Мизукаге меньше всего волновали чужое сочувствие, она жаждала действий. — Если не возражаете, перейдём сразу к делу. — Узумаки Наруто убил моих подчинённых. Двух хороших людей, ничем этого не заслуживших. Не говоря о том, что он разорил Деревню Горячих Источников и убил несколько десятков её жителей. Это уже не первый связанный с ним инцидент, и я хочу лишь, чтобы свершилось правосудие, — Мизукаге говорила уверено, без запинки, а Саске ожидал, что после личной трагедии её пробьёт на эмоции, и феодалов будет легче убедить в её необъективности. — Это правда? — вопрос задали уже Саске. — Частично, — первое, что пришло ему на ум. — Он не контролировал себя, и его вины в том, что случилось, нет. — Не несите чушь, конечно есть, — вот сейчас, Теруми было не так легко сдержать гнев. — Скольких людей он уже загубил просто так, без причины? Все на это решили глаза закрыть, ведь он герой войны, но в этот раз, чудом не погибли главы двух скрытых деревень. И то, что он сделал с Ао и Чоуджиро бесчеловечно. Я в жизни ничего более жестокого не видела. — А что конкретно он с ними сделал? В своём сообщении, Вы так и не пояснили. — Давайте вам лучше Господин Хокаге сам всё объяснит? Он ведь здесь для того, чтобы защищать своего бешенного пса, — тяжело было понять, злорадствует Мизукаге или нет, но то, как она скинула вопрос феодалов на Саске, застало его врасплох. — Он… Эм… — Ну, смелее! Мы должны знать подробности, чтобы быть объективными. — Наруто сломал Чоуджиро руку, убил его, перегрыз ему глотку и напился его крови. Затем, оторвал ему голову и допил остатки, после чего, бросил её в Мизукаге, — Учиха ожидал, что феодалы хотя бы скривиться, а они, вместо этого, загорелись интересом. Зато Мей от нахлынувших на неё воспоминаний явно подступил к горлу комок. — А Ао он отрубил ноги, после чего, так же перегрыз ему глотку и выпил его кровь. — …Это ещё не всё, — немного пришла в себя и задрала рукав своего траурного одеяния, обнажив уродливую рубцовую ткань на плече. — Пока Ао ещё был жив, этот поддонок выдавил ему глаз, а мне чуть не оторвал руку. Саске, — она вдруг назвала Хокаге по имени, не формально, и тот факт, что ей овладевают эмоции, стал более очевиден, — покажи, что он с тобой сотворил. Учиха нехотя расстегнул своё кимоно и раздвинул бинты. След от его ранения на грудной клетке был куда меньшим, чем у Мей, всё-таки им занимался Орочимару, но, всё равно, было ясно, что оно могло стать смертельным. — Несколько сантиметров левее, и я был бы мёртв. То, что за шесть минут, пока Наруто был без сознания, Рин успела переместить меня и других раненных к Орочимару, это невероятное везение. — И Вы всё равно хотите его оправдывать? — феодал Страны Огня ухмыльнулся. — Да, хочу. Он ведь не такой как все. У Наруто такая гремучая смесь из психических заболеваний, с которой любой другой бы смотрел целыми днями в одну точку и пускал слюни. Да, порой он совершает безумные поступки, но, обычно, он всё делает осознано. А события на горячих источниках от него не зависели. Дело в том, что после того, как он стал новым Богом Крови, им овладевает жажда людской крови, — как только Учиха упомянул новый титул блондина, некоторые феодалы издали ехидные смешки. — Вы же сейчас не серьёзно? — сохранение спокойствия, несмотря на насмешки, стоило Саске огромных усилий. Всё-таки, дело серьёзное, а феодалы находят время, чтобы насмехаться. — Пардон? Что здесь смешного? — Богом Крови всегда был и будет Джашин, а не какой-то там мальчишка из Конохи! Таков тысячелетний порядок вещей! — Всё изменилось. Наруто убил его и занял его место. — Уж простите, но мы в это богохульство не верим. Бога невозможно убить. А Наруто, конечно, многое умеет, но, это, наверное, просто какой-то улучшенный геном. — Какой нахрен улучшенный геном?! — у Саске аж голос сорвался, но он тут же попытался взять себя в руки. — Это не вопрос веры. Мизукаге была там и может подтвердить, что я говорю правду, — Хокаге с ожиданием посмотрел на Мей, но она неожиданно сделала такое лицо, словно не понимает, о чём он. — Наруто был не в себе, не более того. А приступы сумасшествия не освобождают его от ответственности. — Сумасшествия?! Вы издеваетесь?! Он стрелял в нас своей кровью, вонзал в людей зубы и стоял на ногах при травмах, не совместимых с жизнью! Чёрт, да он же при Вас атаку Ооноки пережил! Одно только его бессмертие доказывает, что он Бог, так что мешает ему быть Богом Крови?! — Не криви душой, Саске, — Теруми вдруг улыбнулась, и Саске стало не по себе. Его опасения оказались не напрасны, поскольку женщина достала из-за пазухи длинный изогнутый кинжал, при виде которого, Учиха оторопел. — Наруто не бессмертен. Насколько я знаю, этим клинком его можно убить. Слухи разносятся очень быстро. — Откуда… Откуда он у Вас? — брюнет машинально потянулся за кинжалом, но Теруми ловко от него увернулась. — Наруто, должно быть, обронил его, когда я использовала на нём технику водяного дракона. Ао знал о связанных с этим кинжалом слухах и, пока у него было время, подобрал его и передал мне. Я здесь не для того, чтобы впустую тратить наше время. Дайте мне разрешение, и я убью Наруто, глазом не моргнув. — Вы же не собираетесь ей этого позволить?! — феодалы тихо зашептались, но, это был лишь фарс. Шестой знал, что они уже приняли решение. — Право выбора остаётся за Мизукаге, и она решит, как поступить. До тех пор, пока она не примет решение, мы останемся в Столице. — Благодарю, — тут же выскочила из зала, прихватив с собой кинжал, а Саске, матерясь, побежал за ней. — Мей, подожди! Я понимаю, что ты его ненавидишь, и есть за что, но, пожалуйста, не делай этого! — Хватит пытаться защитить своего больного дружка, — Учиха резко схватил женщину за плечи и развернул лицом к себе, серьёзно взглянув ей в глаза. — А я не его пытаюсь сейчас защитить. Если сунешься к Наруто с этим кинжалом, он тебя убьёт. А жители твоей деревни обязательно решат за тебя отомстить. И вот так, глупо и бессмысленно, начнётся новая война. Не знаю, как ты, а я этого не хочу. — Вот как, — густо накрашенные губы Мизукаге скривились в горькой ухмылке. — Он и меня убьёт… А ты не думал, что пора с этим покончить? Сколько ещё людей должны умереть по его вине, чтобы ты наконец его отпустил? Сто тысяч? Миллион?! Сколько, Саске?! — Не знаю! Я не могу бросить, понимаешь? Не могу! Даже если захочу! — Знаешь, что хуже всего? Ты лучше всех знаешь, какое он чудовище, и всё равно за него заступаешься. Ты ведь сам сказал, что если я пойду к нему, он меня убьёт. А что бы сделал нормальный человек, сознательно, или несознательно, без разницы, убивший моих друзей? — Саске не знал, что ответить. — Извинился, Саске. Нормальный человек бы умолял меня о прощении. Если бы он это сделал, может быть, только может быть, я бы попыталась его простить. — Господи-Боже, так дело в этом? Думаешь, Наруто не попросит у тебя прощения, за то, что сделал? Я же сказал, всё произошло не по его воле, и я уверен, что он сожалеет, — «Немножко». — Наруто не так плох, как ты думаешь. Дай ему шанс, и ты поймёшь, что в гибели твоих товарищей его вины нет. — Разве он дал шанс Ао и Чоуджиро? — …Сделай это ради меня, — ненавидя себя за то, что он решил воспользоваться тем, что Мей питала к нему слабость, использовал свою харизму, глядя Теруми прямо в душу. Хоть, вид у него сейчас и был, как у потрёпанной собаки, похоже, что это сработало. — Можешь не верить ему, но поверь мне. Найди в себе силы, если я тебе не безразличен. — Ты жестокий мальчишка, Саске-кун, — Мизукаге ещё несколько секунд молчала, прежде чем согласилась: — Хорошо. Я приду к нему, и если он сможет убедить меня, я попытаюсь его простить. — Спасибо. — Но ты со мной не пойдёшь. Я не хочу, чтобы Наруто, по твоему наитию, говорил то, что я хочу услышать. — Ладно, без проблем. Я ему верю и знаю, что он всё сделает правильно, — Учиха изобразил полную уверенность в своих словах, однако, как только Мизукаге повернула за угол, он, как ошпаренный, быстро надкусил палец сложил печати и призвал крупного ворона. Порывшись в карманах, он достал смятый листок и написал на нём инструкции для джинчурики. Лист он привязал к лапке ворона, и тот вылетел в открытое окно. «Я что, из ума выжил? Если доверить подобное Наруто, он всё только усугубит. Ниндзя-просиратель номер один, мать его». *** Ночь Наруто провёл на полу, лежа на боку, сосредоточившись на потоках чакры за пределами его жилища. Он знал, что Индра где-то рядом, и Орочимару периодически приходит и уходит. А ещё, он знал, что Рин в соседней комнате, практически не двигается, и только чакра выдаёт в ней жизнь. Под утро, Узумаки заснул, но всего на час, поскольку его разбудил лёгкий запах, уникальный, манящий, несвойственный для сырой тюремной камеры. — С добрым утром, Рин, — сказал блондин, поворачиваясь к девушке. Учиха и без того казалась зажатой, а оказавшись под взглядом риннегана, она вздрогнула. — Долго же ты не решалась меня навестить. Должно быть, ты теперь очень боишься меня. — Нет… В конце концов, меня ты даже не ранил. Если сравнивать с теми, кто действительно пострадал, у меня даже права-то злиться нет, — дочь Обито натянуто улыбнулась, надеясь немного сбавить напряжение, но на Наруто подобный приём не возымел действия. — Нет? — Бог Крови ухмыльнулся, его лицо оказалось вплотную к лицу Учихи. — Ты же видела, как я убивал, ради пищи, словно животное. Разве можешь ты смотреть на меня, не испытывая при этом отвращения? Разве ты не думаешь, что я не хуже всех на свете? — говоря, Наруто приблизился к брюнетке, а она отступала до тех пор, пока не упёрлась спиной в стену. — Я… — похоже, у Рин даже дыхание перехватило, настолько силён был подсознательный страх, поселившийся в её разуме. — Всё в порядке, честно. Моё отношение к тебе не изменилось, — как бы Учиха не старалась, поверить в её слова всё равно невозможно было поверить. Дрожащие колени девушки лишний раз доказав, что далеко не всё в порядке. Наруто слегка наклонился, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Взгляд у него был холодным, буравящим, но в этот раз, каким-то необычным, наполненным болью и тоской. — Я терпеть не могу людей, которые обманывают меня. Но тех, кто обманывают самих себя, я просто ненавижу, — сердце Рин будто в тиски сдавили, на глаза ей навернулись слёзы, а Узумаки безразлично повернулся к ней спиной. — Зря ты пришла. Зря вообще меня кто-то навещает и ведёт себя так, словно всё хорошо. Самообман меня не интересует. — Ты правда… хочешь узнать, что я чувствую на самом деле? — чувствовалось, с каким усилием Рин удаётся говорить, сквозь слёзы. — Да. Я хочу знать, через что прошли близкие мне люди по моей вине. — Страх. Пожалуй, сильнейший страх в моей жизни. Я не могла пошевелиться, думать, сопротивляться. — Почему? Ты должна была бороться за жизнь, неважно, кто бы ей не угрожал. — Знаю. Будь это кто-нибудь другой, я бы дала отпор, но… Когда ты смотрел на меня, собираясь убить, у меня словно мозг отключался. Я знала, что ты меня убьёшь, по крайней мере, была в этом уверена, и от этого, становилось невыносимо больно. Умереть, так и не сказав тебе… — Не сказав чего? — всё же, порой даже очевидные чувства людей для Наруто оставались загадкой до тех пор, пока ему всё не разжуют и не разложат по полочкам. — Наруто, — Учиха собрала всю волю в кулак, практически полностью подавив дрожь, и решительно посмотрела в глаза джинчурики, — я люблю тебя, — как только брюнетка это сказала, лицо Узумаки стало похоже на чистый лист бумаги. Не в смысле побледнело, а перестало выражать что-либо. Эмоции, мысли, сознание. Невозможно было понять, о чём он в этот момент думал, думал ли вообще, и от этого, Рин легче точно не стало. — Ты не… — Прошу, дай мне закончить, — перебила его Учиха. — Наверное, ты и так уже давно знаешь о моих чувствах, но, мы никогда об этом толком не говорили, а после недавних событий, я поняла, что не хочу умереть, не высказав тебе всё. Я не требую от тебя взаимности, можешь вообще ничего не говорить, притвориться, что этого разговора не было, но сейчас, я хочу, чтобы ты знал: моя жизнь уже давно принадлежит тебе. С того самого момента, когда ты забрал меня из Деревни Дождя, позволил увидеть мир, лучшие и худшие его стороны. Я ведь… последние четыре года пыталась стать сильнее, только чтобы быть похожей на тебя, чтобы хоть стать хоть немного ближе к тебе. А теперь, когда ты вернулся… Я знаю, что ты считаешь меня глупой девчонкой, наверное, ты прав, ведь я влюбилась в того, кто будет жить вечно, но, то время, что мне отведено, я хочу провести рядом с тобой. Не как девушка, если ты не захочешь, но, как напарница, или подопечная, или любой другой вариант, который тебя устроит. Я что угодно для тебя сделаю. Скажи только слово, и я прямо сейчас освобожу тебя, а вину перед Мей возьму на себя… Или, прикажи, и я убью её, и всех, кто встанет на пути. Что скажешь? Думаешь, у нас может что-нибудь получится? — Учиха с надеждой смотрела на Бога Крови, вся в напряжении, а он глядел сквозь неё, с тоской. — Я уже могу говорить? Тогда, слушай: вопреки всей твоей пламенной речи, ты не сможешь быть счастлива со мной. Постоянно придётся с чем-то мириться, чем-то жертвовать. Ты, как и большинство людей, рано или поздно умрёшь, а я не состарюсь ни на день. Разве таким ты видишь своё будущее? — Я не боюсь, — уверенно ответила Учиха. — А я боюсь, — от слов Узумаки, глаза Рин широко распахнулись. То, что джинчуриик джинчурики так спокойно признал, что он чего-то боится, её поразило. — Боюсь слишком сильно привязываться к тебе, или кому-то ещё. Тех, кого любишь, терять ещё больнее. К тому же, посмотри на себя: тебе же находиться рядом со мной невыносимо, всё тело пробирает дрожь. Ты так боишься меня, хотя увидела лишь малую часть того, на что я способен. Дальше ведь станет только хуже. Рано или поздно, страх станет единственным твоим чувством, по отношению ко мне. — Это не так! Я люблю тебя, и меня не волнуют твои поступки, какими бы жестокими они ни были! — Скажи это собственной дрожи, холодному поту, учащенному сердцебиению и суженным зрачкам, — Рин уже не пыталась скрывать того, что она боится. Наверное, дело было в том, что она паниковала. — Это скоро пройдёт! Всего лишь подсознательный страх, после стрессовой ситуации! Он не мешает мне мыслить ясно! Я знаю, что ты себя не контролировал и не хотел причинить нам вред! Вся эта ситуация — ошибка, о которой нужно забыть! — А ты сможешь забыть такое? Я ведь уже говорил, что не люблю самообман, Рин. Перед тобой стоит каннибал, если не приукрашивать, который, похоже, ещё не скоро сменит рацион питания. Возможно, даже не захочет. Я заметил, что кровь начала приобретать забавный вкус… Так вот, сможешь ли ты быть с кем-то столь омерзительным? — Конечно! Я же… — Тогда, поцелуй меня, — настолько неожиданная просьба шокировала девушку. — Ч-что? — Поцелуй меня в губы. Простая проверка. Если сможешь прикоснуться к губам, по которым стекала чужая кровь, не испытав при этом отвращения, я тебе поверю. Если нет, признаешь, что я не тот, кто тебе нужен, и пора двигаться дальше. — …Ладно, — Рин сосредоточенно посмотрела в глаза блондину, собрала всю волю в кулак и приблизилась к нему. Нерешительно подалась вперёд, привстав на цыпочки, забыв даже дышать. Наруто вдруг прикрыл глаза и, похоже, закусил собственную нижнюю губу, с которой скатилось несколько капель крови. Когда он открыл глаза, зрачки у него уже стали чёрными, а девушка отшатнулась от него, едва не закричав. — Что? Я ведь, примерно так вчера выглядел? Я всего лишь чуть-чуть усложняю тебе задачу. Давай же, девочка моя, докажи мне, что ты способна принять меня и таким. — Как будто подобная ерунда может изменить моё отношение к тебе, — с фальшивой самоуверенностью буркнула брюнетка. Она потянулась к губам Бога Крови, стараясь не обращать внимания на то, что ей становиться дурно, а к горлу подступает комок. Когда она смотрела в потемневшие глаза Наруто, Учиха словно заново переживала недавнее потрясение, и от этого, сердце брюнетки готово было выпрыгнуть из груди. До соприкосновения с губами того, кому Рин столь несвоевременно решила признаться, оставались считанные миллиметры, но, в последний момент, обладательница шарингана не выдержала. Живот ей скрутило, она согнулась по полам и её неожиданно вырвало, как это бывает с людьми при излишнем волнении. Пока Рин выворачивало, Узумаки устало вздохнул и сел на пол в углу комнаты. — Прости! — пытаясь откашляться сдавленно произнесла Учиха, плачущая от собственного бессилия. — Ничего страшного… Я же сказал, зря ты пришла, — Рин хотела сказать столь многое, попытаться оправдаться, ободрить Наруто, убедить его в том, что она правда способна принять его со всеми недостатками, и в то же время, все слова застревали у неё в горле. Почему-то, именно сейчас она вспомнила, зачем изначально пришла сюда. — Я ведь… Кха… Хотела сказать… Саске передал, что сюда идёт Мей. Вроде, если ты будешь вежлив и попросишь прощения, дела могут пойти на поправку. — Вот и хорошо. Мне осточертело сидеть здесь, — Ещё, он просил тебя надеть это, — Рин откуда-то достала наручники и бросила их Богу, который насмешливо на неё уставился. — Просто, чтобы Мей думала, что тебя здесь держат, как настоящего заключённого… — Если у вас с Саске двусторонняя связь, передай ему, что если меня не освободят по-хорошему до завтрашнего утра, я выйду отсюда сам, и плевать мне, сколько из-за этого начнётся войн. Теперь, мне всё равно, — настрой джинчурики сильно изменился, и Учиха чувствовала свою вину из-за этого, от которой хотелось как можно скорее скрыться. — Рин, а ты правда хочешь быть похожей на меня? — девушка неуверенно кивнула. — Тогда, ты действительно глупая девчонка. Даже я не хочу быть похожим на себя… Ничего больше не сказав, брюнетка покинула комнату, а Наруто защёлкнул наручники у себя за спиной, которые для него чувствовались, как тоненькая ниточка вокруг рук, чтобы не оборвать которую, приходилось даже прикладывать усилия. — «Поцелуй меня… Нет, ну, это просто замечательно! На бис, блять!», — Курама почему-то отреагировал крайне бурно. — «Мало этого, ты себе ещё и губы надкусил! Мазохист чёртов! Ты же сохнешь по этой Учихе, так зачем её от себя отталкивать?», — Наруто не ответил биджу и прикрыл глаза, притворяясь, что он спит. — «Тс! Не хочешь говорить, как хочешь… Главное, не облажайся сейчас с Мизукаге. Сделай всё как надо и выйдешь на свободу, и умирать никому не придётся. Хотя, лично меня и другие варианты устроят. В конце концов, мы теперь оба постоянно голодны».