Начало.

По прошествии некоторого времени случай вновь свёл его с Валерией. Правда, произошло это при крайне неприятных обстоятельствах. Девушка отправилась за провизией на Римскую площадь, где находился рынок. Накупив всякой всячины, от лука до рыбы, она уже собралась возвращаться домой, но ей помешали. Какой-то немолодой мужчина, явно подвыпивший, схватил Валерию за руку. - Что вам угодно? – строго спросила девушка, одновременно пытаясь высвободить кисть. Но цепкие пальцы старика, словно клещи, держали её руку с такой силой, что причиняли боль. - Ух, да ты красотка! – похотливо осклабился он, - Мне нужны такие! - А мне такие нет! – отрезала Валерия. - Ну, это ничего. Думаю, я сумею тебе понравиться. - А я так не думаю. Сейчас же отпустите меня! – воскликнула девушка, теряя терпение, - Не то я закричу! Негодяй гнусаво загоготал. - Кричи, сколько влезет, лапочка моя, здесь к этому привычны. К тому же, строптивых женщин тут не жалуют, поэтому на помощь к тебе никто не придёт. В том, что это так, Валерия не замедлила убедиться на собственном опыте. Противный старикашка обхватил её двумя руками, взвалил себе на плечи, словно мешок с отрубями, и поволок прочь. Бедняжка кричала, отбивалась, даже пыталась его укусить, но все её жалкие попытки производили на пьяную скотину тот же эффект, что крохотная песчинка на бушующие океанские волны. Вокруг уже собралась изрядная толпа зевак, предвкушающих пикантное зрелище. На мольбу о помощи беззащитной девушки никто даже не реагировал. Похоже, происходящее сейчас всех немало забавляло. Максимус, направляясь в казармы своих солдат, услышал крики, доносившиеся с площади, и поспешил туда. То, что он увидел, глубоко возмутило нашего героя, и он не замедлил вмешаться. - Ну-ка, сию же секунду отпусти эту женщину! – гневно приказал негодяю. - А ты кто такой, чтобы мне указывать?! – последовал задиристый вопрос. - Я тот, кто доставит тебе немало хлопот, если ты тотчас же не подчинишься! - Эта женщина – моя жена, и я имею полное право поступать с нею так, как мне вздумается! В это время Валерия, воспользовавшись моментом, изо всех сил двинула своего притеснителя кулаком по физиономии. От неожиданности и боли тот выпустил свою жертву. Увидев ту, с кем он недавно познакомился, Максимус был слегка удивлён. Она тоже узнала нашего героя и бросилась к нему. - Слава Небесам, это вы! – радостно вскричала Валерия, - Этот подлец, вдруг, начал приставать ко мне и, если бы не ваше вмешательство, неизвестно, чем бы всё закончилось! - К сожалению, разных негодяев ещё хватает в нашем мире, - ответил Максимус и, повернувшись к старику, сказал ему, - Слушай меня внимательно, друг мой. Если я ещё хоть раз увижу тебя здесь, пеняй на себя. Пять сотен розог – самое малое, чем ты сможешь отделаться. Понял меня? Тот попытался было что-то возразить, но ледяной взгляд легионера остановил его. Мерзавец понял, что, если он сейчас же не унесёт ноги, этот солдат выполнит свою угрозу насчёт розог, а, может, сделает что-нибудь похуже. Проводив его глазами, Максимус обернулся к Валерии. - С вами всё в порядке? Вы не очень пострадали? Её тронула его мягкая ненавязчивая забота. - Нет, со мной всё хорошо. Я так рада, что вы оказались рядом в нужную минуту! Он улыбнулся: - Оказываться в нужном месте, в нужное время, - моя прямая обязанность. Что ж, раз всё так замечательно закончилось, думаю, вам лучше отправиться сейчас домой, и предлагаю себя в помощники, чтобы донести ваши покупки. - Спасибо, - девушка отдала ему корзинку. Всю дорогу до дома Валерии шли молча. Максимусу не хотелось говорить, а она опасалась показаться назойливой и болтливой. Валерия чувствовала, что её неудержимо влечёт к этому человеку, с которым она была едва знакома. И дело не только в том, что Максимус очень красив. Присутствовало в нём что-то, делавшее его особенным, выделявшее из толпы. Какое-то непостижимое сверхъобаяние, харизма и шарм. Вот и её дом. Остановившись, Валерия сказала: - Спасибо вам за всё, Максимус. Вы уже во второй раз спасаете меня. - Разве во второй? - Да. Первый раз был тогда, когда мы познакомились. Если бы я не повстречала вас, мне бы так и пришлось провести весь вечер в гордом одиночестве, а это не слишком-то весело. - Помнится, в тот раз вы говорили несколько другое. - Да, говорила. Во-первых, окажись вы глупцом, я бы предпочла это самое одиночество, а во-вторых, я так сказала, чтобы вы не подумали, будто я пытаюсь специально привлечь к себе ваше внимание. Что ж, Максимус, ещё раз спасибо за всё! И до встречи, надеюсь, скорой! - До встречи! Валерия собралась уйти в дом, но затем подошла к нему и слегка чмокнула в щёку. Этот неожиданный летучий поцелуй обжёг Максимуса. - Обычно у женщин принято благодарить своих избавителей не только словесно, - она улыбнулась и убежала. Он ещё некоторое время стоял неподвижно, окидывая взглядом это простое неприхотливое жилище из серого камня, обнесённое обыкновенной деревянной изгородью. Именно таким и представлял себе наш герой дом, где живёт Валерия: скромным, аккуратным, без фальшивой претензии на роскошь, лишённым чопорной неприступности, всяческих условностей и бесполезных ограничений. Жилище этой девушки оказалось под стать своей обитательнице. Сам не зная, почему, Максимус ощутил какую-то странную душевную близость с Валерией. Может, все испанцы такие? У них одна Родина, один язык, одна культура и одни обычаи. Это-то их и роднит. Во дворце было пусто и как-то неуютно. Впервые с тех пор, как он оказался здесь, Максимус почувствовал, какой он огромный, величественный и… враждебный. Нашего героя потянуло вернуться к маленькому домику Валерии, где пахло родной землёй. В коридоре, направляясь в свои покои, Максимус случайно столкнулся с Луциллой. Молодая женщина шла, погружённая в собственные мысли, и заметила его лишь тогда, когда оказалась в двух шагах. - Здравствуй, Максимус, - достаточно любезно, но всё же сухо поздоровалась она. - Здравствуй, Луцилла, - в тон ответил он. - Как ты живёшь? Мы давно не виделись. - Хорошо, благодарю за твою заботу. А как ты? - Тоже неплохо. Кажется, я начинаю потихоньку привыкать к собственному замужеству. Спасибо тебе за это. Со стороны вся предыдущая сцена очень смахивала на отвратительную комедию. В сущности, так оно и было на самом деле. Двое людей, любивших друг друга, вели себя, как чужие, словно впервые виделись и затеяли разговор только ради соблюдения приличий. А ведь Луцилле хотелось сказать совершенно о другом, о том, что её волновало, о том, что вот уже много часов подряд не давало ей покоя. Но почему-то нужные слова никак не шли у неё с языка. Собравшись с духом, дочь Марка Аврелия нашла, наконец, в себе силы их произнести: - Я сегодня видела тебя на площади в обществе очень симпатичной девушки, похожей на испанку, - это было сказано самым обычным, будничным, тоном, однако Максимус ясно уловил в нём ревнивые нотки. - Да. Эта девушка – моя землячка. Оказывается, наши родные деревни находятся совсем рядом. От Карреро до Техилло рукой подать. - Наверное, приятно встретить кого-то из своих краёв, особенно сейчас, когда ты столько времени не был дома. Как давно ты ездил на Родину? - Более семи лет назад, - он вздохнул, - Верно, моя мать уже решила, что меня давным-давно нет на свете, - Максимус попытался улыбнуться, но улыбка вышла грустной. Они замолчали. Луцилле больше не о чем было его расспрашивать, а Максимусу не хотелось говорить. Он смотрел на молодую женщину и думал: почему встречи с ней больше не вызывают в нём того трепета и неистового сердцебиения, как раньше? Чем это объяснить? Может, замужество Луциллы как-то повлияло на его отношение к ней? Она отдалилась. Сейчас перед ним была уже не та озорная девчушка, которую он любил. Дочь Цезаря стала зрелым человеком, она самостоятельно принимает решения и больше не нуждается в его помощи. Видимо, Луцилла и в самом деле начала привыкать к своему мужу, и в её душе больше нет того отчаяния, как раньше. По крайней мере, внешне она выглядит вполне счастливой. - Луцилла, извини, меня ждут дела, - произнёс Максимус после довольно продолжительной паузы и направился дальше, не оборачиваясь. Она смотрела ему вслед, а в её глазах застыли непролитые слёзы. Кажется, Максимус поверил её словам и решил, что она счастлива. Но разве она действительно счастлива?! Разве подобное возможно?! Раньше, когда её любимый был один, её согревала мысль о том, что он любит её так же, как любила его она. Пусть и в мыслях, Максимус всегда принадлежал ей, а она ему. Но, похоже, теперь всё изменилось, Судьба свела её возлюбленного с другой, и она, эта другая, начинает понемногу завладевать Максимусом, возможно, сама того не подозревая. Все влюблённые женщины очень тонко чувствуют малейшую перемену в тех, кого они любят, а Луцилла ощущала её особенно сильно, потому что любила Максимуса до безумия. Она всегда его любила, и легко можно себе представить, что она ощутила, заподозрив, что у неё появилась соперница, способная забрать самый драгоценный Дар, какой у неё был, - её любимого! Луцилла чувствовала, что ненавидит эту девушку, хотя даже не была с ней знакома. Окажись эта испанка сейчас перед нею, ей бы не поздоровилось! Но какое право имеет она, Луцилла, вымещать свою ревность и обиду на бедной девушке, которая, верно, даже и не знает о её существовании, и уж тем более не может знать о её любви к Максимусу?! Вот именно, никакого! Ох, Луцилла, Луцилла, куда заведёт тебя твоё сумасшествие?! Неужели ты хочешь окончательно испортить свои отношения с Максимусом и совсем его потерять?! Конечно, молодая женщина этого не хотела. Ни за что! Мысленно приказав самой себе успокоиться, дочь Цезаря вернулась к себе. Ничего, она научиться жить без Максимуса! Она сумеет, если уж не искоренить свою извечную тягу к нему, так хоть немного ослабить её воздействие! Так внушала Луцилла самой себе. Внушала разумом, ибо сердцем прекрасно понимала, что не сможет этого сделать. В покоях появился Виолент. Как уже упоминалось ранее, он являлся супругом дочери Цезаря. Это был человек высокого роста, настоящий великан, лет тридцати девяти. На волевом лице, в больших зелёных глазах, отражалось высокомерное превосходство над простыми смертными, к числу коих он относил всех, кроме себя. Всех, включая и самого Марка Аврелия. Луций восхищался умом этого человека, но в глубине души считал его излишне сентиментальным и мягкосердечным. Правитель такой державы как Священная Римская Империя должен быть более жёстким, если не сказать жестоким. Нечего миндальничать с подданными, ведь они – всего лишь жалкий сброд, сборище безмозглых овец, которыми надо постоянно помыкать, иначе они перестанут тебе подчиняться. Немудрено, что народ ненавидел этого вельможу, но римляне любили и почитали императора и его дочь, поэтому были вынуждены мириться с выходками и речами Луция Вера. Приблизившись к супруге, сидевшей подле большого зеркала в золочёной раме, Виолент обнял её за плечи и сказал: - О чём грустишь, красавица моя? Я не люблю, когда ты в таком настроении, - заметив следы слёз на её лице, воскликнул, - О, да ты плакала! Что же послужило причиной твоих слёз? А, может, не что, а кто? – он испытующе посмотрел на Луциллу. Жена на удивление спокойно выдержала его взгляд. Ей не нравилось лгать и изворачиваться, но, если приходилось, делала она это с холодной невозмутимостью. Вот и сейчас ей придётся сказать неправду. Муж ни в коем случае не должен узнать истинную причину её печали! - Мне нездоровится с самого утра. А глаза мои покраснели вовсе не от слёз, как тебе показалось. Я плохо спала эту ночь. Вер тревожно спросил: - Ты не заболела ли? Что-то лицо твоё слишком бледно, Луцилла. - Нет, всё в порядке. Наверное, вчера за ужином я выпила больше вина, чем следует. Это скоро пройдёт, - дочь Марка Аврелия улыбнулась самой милой и невинной улыбкой, на какую была способна. Похоже, Луций проглотил эту ложь, даже не поперхнувшись. Что ж, тем лучше! Максимус бесцельно бродил по ночным улицам Рима. Он не мог уснуть и, чтобы хоть как-то скоротать время до рассвета, решил пройтись. Разные мысли пёстрым хороводом кружились в голове. Он думал о своей жизни, о родном доме, о матери, с которой так долго не виделся, о Марке Аврелии и Луцилле, о Валерии. С каким множеством самых разных людей сталкивала его Судьба! Одни его любили, другие, подобно Коммоду, ненавидели; кого-то любил он сам, а кого-то нет. Жизнь вообще вещь очень сложная и понять её до конца невозможно, просто не хватит отпущенного времени. Каждый человек пытается найти в собственном существовании какой-то смысл. Для чего он пришёл в этот мир? Каковы его цели и задачи? Почему он поступает, думает, говорит так, а не иначе? Сотню вопросов можно задать самому себе. К сожалению, на все сто не найти ответа. Максимус не знал, куда направляется. Он просто шёл. Ноги сами привели его на знакомую тихую улочку, к простому каменному домику. Здесь живёт Валерия. Он не ожидал, что придёт сюда. Или всё же желал этого? Впервые за много месяцев, что он был знаком с этой девушкой, наш герой признался самому себе, что ему хочется быть с нею. И Максимус понял теперь, почему Луцилла уже не является для него столь пленительно-желанной, как в былые времена. Он больше не любил её. В его душе ещё теплился робкий огонёк, оставшейся от того костра, что сжигал его сердце на протяжении пятнадцати лет, но огонёк этот уже не был любовью, скорее, её тлеющим пеплом, который скоро совсем угаснет. Возможно, внутри Максимуса осталась бы пустота, - неизбежная последовательница всякой закончившейся великой страсти, не появись в его жизни Валерия. За время, миновавшее с момента их первой встречи, она незаметно поселилась в его мыслях, сердце и душе, завладела всем его существом без остатка. Максимус чувствовал, что любит эту девушку. Он понимал, что это правда. Знал так же и то, что всегда хочет быть только рядом с ней. Он ясно ощущал, что его жизнь вновь начала круто менять своё направление. Какой будет эта перемена? Что она принесёт? Максимус не знал этого, да и не стремился узнать. Он хотел одного: жить, любить, иметь собственный дом и семью. Простые человеческие желания. И он верил в то, что они осуществимы.