Под тенью Властелина

                           На Цитадель мы прибыли глубокой ночью, совпавшей и по внутрикорабельному времени, и по времени столицы галактики, задержавшись сперва на станции разрядки Спецкорпуса, поскольку были не единственными Спектрами, возвращающимися на Цитадель, а потом еще как минимум полчаса провели в дрейфе, пока Джокер ругался с диспетчером, очень яро пытавшимся завернуть «Нормандию» в доки Альянса, упирая на приказ командования ВКС оного Альянса. Вот только мы туда заворачивать не хотели категорически. И не завернули: Найлус потребовал переключиться на диспетчера Спецкорпуса, подтвердив свою личность, статус и полномочия. Ему отказать не посмели, и вскоре «Нормандия» причалила в тот же самый док, откуда стартовала две декады назад.       Причалить-то мы причалили, вот только, чую, будут у нас из-за этого проблемы. Не просто так нас столь активно пытались заставить встать в док, подконтрольный Альянсу Систем. Как бы родимое командование какой подставы по доброте душевной не сделало. Чисто из желания помочь.       «Нормандия» вздрогнула всем корпусом, когда сработали захваты, фиксируя корабль у причальной площадки.       – Прибыли, – Джефф пробежался пальцами по сенсорной клавиатуре, гася двигатели корабля.       – Джокер. В лазарет, – жестко припечатал Найлус, отрывая увлекшегося пилота от его любимого корабля.       – Но, мне же надо…       – В лазарет, – отрубил Спектр.       Джефф надулся, но настаивать на своем не решился. На каких условиях он садится за штурвал, мы обговорили еще до того, как наш пилот покинул лазарет четыре с половиной часа назад.       – Ладно-ладно, я понял. Но ты должен закончить тесты и проверку!       – Полную проверку корабля, его ремонт и отладку проведут техники Спецкорпуса, – ответил турианец.       – Но…       – Джефф, – в спокойном вибрирующем голосе явственно прозвучало последнее предупреждение.       Ершистый пилот нахохлился, но послушно развернулся вместе с креслом, после чего был тут же подхвачен под руки Дэргом и Гаррусом. Джокера, конечно, собственное бессилие невероятно злило, он психовал, но – молча, смиренно принимая помощь. Выбора у него не было. Или так, или… или реальный риск окончательно покинуть корабль и, возможно, навсегда лишиться возможности летать. Это Джокер понимал лучше, чем кто-либо из нас. Он не задавал вопросов, как у нас получилось зарастить перелом. Он просто попросил дать ему шанс. И он его получил.       Чего всем нам стоили эти четыре часа, которые Джокер провел за штурвалом, даже вспоминать не хочется.       Ночное лечение позволило мне зафиксировать перелом и начать процесс восстановления костной ткани. Очень хрупкой и уязвимой, готовой вновь сломаться от малейшего давления или неосторожного движения. Из-за усталости я упустила момент, когда Карин проснулась, и наш суровый доктор застукала меня за процессом лечения, но, что удивительно, законного нагоняя не было. Был лишь один-единственный вопрос: «Чем я могу помочь?».       Доктор мне и правда помогла: она установила капельницу, подававшую питательный раствор с необходимыми для восстановления веществами в организм непосредственно возле перелома, что сильно облегчило мне работу. А еще волей-неволей послужила донором, как и удачно подвернувшийся Дилан. Или неудачно? Впрочем, это уже не важно: боец зашел в лазарет посреди ночи за таблетками от сильной мигрени и случайно стал свидетелем применения нетрадиционной медицины на спящем пилоте.       Короткий ступор Дилана, у которого от увиденного выверенная и упорядоченная картина мира пошла глубокими трещинами, прервал спокойный приказ Карин, и боец сменил уставшего и сильно замерзшего Гарруса. Я вызвала Найлуса, и он забрал засыпающего на ходу сородича, обещав заставить его поесть и выпить горячего и очень сладкого эрга. Простые углеводы быстро расщепляются и дают всплеск энергии, которая так необходима организму, а здоровый сон позволит турианцу восстановить потери.       У Дилана оказалось ОЧЕНЬ много сил и энергии. Слишком много для обычного человека. Но странно оказалось не это: после того, как я убрала все излишки, мигрень резко утихла, да и аномально-высокая активность сознания пришла в норму, так что лекарство не потребовалось.       Как бы то ни было, нам удалось задуманное: Джефф в нужный момент смог вывести корабль из перегона и пришвартоваться к доку Спецкорпуса. Конечно, пилотирование корабля далось ему немалой болью, ведь аппарат все еще установлен на плече, а перелом только-только схватился, и особо рукой махать не получается, но… но факт остается фактом: «Нормандию» на Цитадель привел именно Джефф «Джокер» Моро! Это зафиксировано аппаратурой корабля, как и все действия первого и второго пилота, и уже не может быть оспорено или подвергнуто сомнению.       Но, как и всегда, любое действие порождает новую цепочку событий и создает новые проблемы, решая старые. Вот и у меня появились три проблемы и назывались они Дэрг, Дилан и Джефф.       Ни один из них дураком не был, об истинном состоянии Джокера представление имели, а потому на факт чудесного исцеления не обратить внимания просто не могли. А Дилан, к тому же, не только видел все своими глазами, но и поучаствовал. Вполне естественно, возникли вопросы, суть которых сводилась к простому: «А как?!!», и вот что им сказать я еще не решила, благо хоть всем троим хватало ума и здравого смысла молчать и не настаивать на немедленном ответе. Или на это повлияла спокойная реакция Карин? Доктор хоть и была недовольна проявленной самодеятельностью, но восприняла адекватно и с долей юмора, что не помешало ей на следующий день сделать мне хороший нагоняй, завершившийся словами: «Впредь никогда без моего разрешения!».       Я клятвенно пообещала предупреждать заранее. Мне поверили и отпустили с прямым приказом отдыхать и инъекцией какой-то жгучей, но очень полезной дряни, тут же растащенной организмом на свои нужды.       Одно хорошо в этой ситуации: постоянные стрессы спровоцировали начало перестройки организма, да и развертка ауры, хоть и шла рывками, но все же продолжалась. Еще немного, каких-то дней десять-пятнадцать, и я войду в полную силу.              Оставив Найлуса в рубке, я, переговорив с Прессли, ушла в столовую. Долгий перелет завершился, экипаж заканчивает работу и готовит корабль к простою в доках, все остальные спят, и до подъема ничего особо произойти не должно. Прессли информацию по кораблю, как и график увольнительных скинет мне с утра. Баталер подсуетился заранее и уже составил списки всего, что требуется заказать, успев утвердить их у исполняющего обязанности капитана и еще вчера отдал мне. Вот не будь он такой гадиной, цены бы ему не было! Даже кофе в зернах для Рекса заказал, посчитав, с какой скоростью кроган их уничтожает. Вот сейчас, например, наш Мастер Войны обнаружился в столовой, где с задумчивым видом доедал молотый кофе.       – Имрир, в семенах уже нет? – Рекс меня заметил и задал сакраментальный вопрос, показывая пустой пакетик из-под зернового кофе.       – Нет, Рекс. Семена ты уже съел. Но баталер заказал еще. Специально для тебя.       Рекс вытряхнул в рот остаток кофе, облизал ложку и скептически сощурился.       – Точно для меня?       – Скажем так, заказ пяти ящиков кофе в зернах, учитывая наличие в списке молотого и растворимого, выглядит именно так.       – Пять ящиков? – Кроган хмыкнул. – А хватит?       – А это уже от тебя зависит, – развела руками я.       Довольный близкой перспективой получения понравившегося десерта, Рекс, убрав пустой пакет вместе с ложкой обратно в набедренный бокс, утопал куда-то к лифту. Вот же… Кто бы мог подумать, что он так западет на кофе?       На столе пискнул паек, сообщая, что еда разогрелась. Пока я ела, из лазарета вышли Гаррус с Дэргом и потопали прямой наводкой ко мне. Дэрг нес в руке уже до боли знакомую коробочку таблетницы. Понятно. Можно считать, что Карин передала мне свое мнение вкупе с полагающимися лекарствами. Поможет-то оно вряд ли, но возмущаться бессмысленно: поскольку Лиара безвылазно сидит в каюте и уже в который раз переписывает свой отчет, у Дэрга появилось свободное время и снова проснулся инстинкт наседки, которому Карин легко нашла применение, перенаправив на меня. К сожалению, моя мятая физиономия и загнанный вид свежего умертвия лишь поспособствовали сему процессу.       Чуть позже в столовую зашел Найлус, закончивший проверку корабля и прогнавший стандартные тесты.       – Имрир, Спаратус нас ждет на отчет в течение часа, – сообщил он, садясь за стол.       – Ты связался с Советом?       В ответ – отрицательное покачивание головы.       – Только со Спаратусом. Мы оба приписаны к турианскому корпусу, и, соответственно, нас курирует он, и отчитываемся мы перед ним. Спектров в Галактике много. Совет не может собираться ради каждого отчета.       Вполне логично.       – Я так полагаю, меня приписали к вашему корпусу из-за того, что ты – мой куратор? – Задала я давно интересующий меня вопрос.       – Да. Обычно Спектров набирают из представителей рас, вошедших в Совет: саларианцев, азари и нас. Оперативники отчитываются перед советником своей же расы – это облегчает работу и понимание, но советника-человека нет, а работать тебе как-то надо. Поскольку я твой куратор, тебя, после присвоения статуса Спектра, приписали к нашему корпусу.       Мда, была бы на моем месте оригинальная Имрир, могли бы быть проблемы.       – Чья была идея?       – Валерна, – хмыкнул Найлус.       – Это он по-доброму решил коллеге гадость подложить? – Удивилась я. – И Спаратус согласился?       – Что удивительно – согласился. Хотя он людей… недолюбливает.       – Тогда я его не понимаю.       – Я тоже, – Найлус развел руками. – Распределение было сделано сразу же после принятия решения о наделении тебя статусом.       – Тогда же Совет не знал, что ты выжил.       – Не знал. Это нисколько не помешало Валерну спихнуть проблемного Спектра на коллегу.       – Даже так?       – Ты против?       – С чего вдруг? – Удивилась я. – Спаратус – здравомыслящий мужик, и негатива в свою сторону я не замечала. Хотя на первом заседании Совета неприязнь была. Что изменилось за пару часов – я совершенно не понимаю, но на втором заседании он вел себя иначе. Я бы сказала, с некоторой долей юмора.       – Я заметил, когда он на корабль за моим телом приходил, – Найлус усмехнулся.       – Да, тело-то оказалось вполне даже живое, – я поморщилась. – У Советника хорошее самообладание: он очень близко к сердцу принял твою гибель, но на лице – ни тени проявления эмоций.       Найлус пожал плечами.       – Он вообще считается очень спокойным. Имрир, скоро подгонят мой аэрокар, и мы полетим на отчет. Гаррус, ты – тоже.       Вакариан от такой перспективы чуть воздухом не подавился, но возражать не стал.       – Найлус, а почему именно сейчас? На Цитадели же ночь?       – У нас сутки длиннее, так что Советник еще не спит, – отмахнулся Спектр.       – Он до сих пор в Башне Совета?       – Нет, конечно.       Запиликал инструментрон. Найлус включил связь, переговорил с кем-то, поблагодарил и отключился.       – Кар пригнали.       – Так быстро?       – Я его оставил в своем ангаре в доках Спецкорпуса, когда отправился на Арктур. Это всего на три уровня ниже.       – У тебя есть личный корабль? – Уточнила я.       Найлус вздохнул и пояснил:       – Имрир, личные корабли есть у ВСЕХ Спектров Совета. И у тебя тоже. Он стоит в ангаре, закрепленном на твое имя.       – То есть, если что, я могу пересесть на него?       – Скорее, пересядешь ты на мой фрегат, – усмехнулся Найлус. – Твой корабль не имеет названия, не выведен из консервации, не оснащен, у него не запущено ядро и силовая установка. На подготовку его к полету потребуется пара дней. Да и ты, насколько я знаю, не имеешь лицензии пилота.       – И тем не менее, вариант есть?       – Конечно. Совет берет на себя полное обеспечение Спектров всем, что необходимо им для выполнения своей работы. Включая транспорт.       – Это – радует.       Спаратус вроде как говорил что-то подобное… Приятно, что в реальности у меня есть хоть какие-то варианты. Собственно, на этом наш разговор завершился, и мы разбежались собираться.              Встретились мы в шлюзе минут через десять. Найлус ждал нас, неспешно расхаживая перед створкой, облаченный в уже ставшую привычной черную тяжелую броню. На захватах – штурмовая винтовка и пистолет, в набедренных ножнах – короткий меч из матового темного металла, явственно отливающего синевой.       Слышала мой реципиент о таких клинках, но никогда не видела воочию. Слишком редко они встречаются в век дальнобойного оружия, слишком высокие требования они предъявляют к своему владельцу. Воплощение высоких технологий космической цивилизации в древнем оружии, предназначенном для убийства. Эти клинки создавались на заказ, каждый имел собственный номер и подлежал регистрации, как именное боевое оружие. Эти мечи и ножи проходят сквозь кинетические барьеры практически не встречая сопротивления, они могут пробить даже тяжелую броню, если знать, куда и как бить. Найлус знал и с огромным удовольствием пускал в дело холодное оружие, наносящее страшные раны. Куда более страшные, чем летящие с высокой скоростью пули. Крайне специфическое оружие этот меч, и он прекрасно характеризует моего наставника: Найлус жесток, но, что странно, не безжалостен и не лишен сострадания. А вот Гаррус наоборот, безжалостен, но не жесток. Оба – крайне практичны, они словно были зеркальным отражением друг друга, прекрасно дополняя по характеру и навыкам. Штурмовик и снайпер. Разведчик и диверсант. Вспыльчивый и агрессивный как злой дракон, темпераментный Найлус и спокойный, словно скованное тонким льдом озеро, хладнокровный Гаррус.       Мелькнула мысль: а каков характер реального Сарена Артериуса, раз уж у него такой ученик, по сути, воспитанный легендарным Спектром из проблемного подростка? Личность этого турианца в каноне представлена довольно слабо, но даже то, что промелькнуло, создает крайне противоречивый образ. К сожалению, узнать точно я смогу только тогда, когда увижу мятежного Спектра лично. Заодно узнаю, действительно ли Сарен Артериус – предатель, или же он просто готов на все ради призрачного шанса на спасение для своего вида. Впрочем, при любых раскладах Сарен – личность крайне интересная и неоднозначная. Ведь не зря же с ним уже восемнадцать лет таскается Назара - Жнец по прозвищу Властелин. Что-то же он в нем увидел!       К шлюзу подошел Гаррус в броне, но без стрелкового оружия. В ножнах – длинный нож, который лишь ненамного короче клинка Крайка. И ножик того же типа, что и меч.       Мы вошли в шлюз. ВИ начал процедуру дезинфекции, о чем и сообщил занудливым голосом.       – Проблем не будет? – Спросила я. – Насколько я знаю, в броне и с оружием ходить на Цитадели запрещено.       Гаррус качнул головой и ответил:       – Нет, не будет. Я иду в сопровождении Спектра Совета. Клинок – это традиционное личное оружие с клановыми клеймами. Я имею право его носить и применять по назначению.       – Азари все пытаются продавить закон, запрещающий ношение и использование холодного оружия, – добавил Найлус. – Но безрезультатно, иначе им придется распустить орден юстициаров и снять неподсудность с молодняка старше пятидесяти лет, а на это они не готовы согласиться. Последнее требование ввел Спаратус.       – Даже так?       – Он считает, что в пятьдесят лет пора бы начинать использовать мозги по назначению и нести ответственность за свои действия, – мандибулы дрогнули в молчаливом раздражении, жесткие губы исказила неприятная усмешка. Хищная, злая, брезгливая. – Раз уж деточкам продают боевое оружие и вообще выпускают в галактику без надзора. Нечего кивать на срок жизни, особенности воспитания и культуры, – усмешку сменила ироничная улыбка. – Подобная позиция не добавляет Спаратусу симпатии у азари.       – Но они его терпят?       – Скорее, не желают получить его в предыдущем статусе со всеми нынешними знаниями и возможностями.       – А кем он был?       – Спектром. Недолго, всего лет десять, но прославиться успел. Правда… слава у него крайне специфическая. Особенно, в пространстве азари, где он предпочитал работать.       Дезинфекция завершилась, и открывшаяся створка шлюза прервала разговор. А меня все больше и больше разбирало любопытство относительно моего начальства. Если судить по отголоскам, оставшимся на ауре советника, крови он пролил очень много. Видимо, Найлус биографию нашего начальства знает, вон какое веселье в эмоциях. Надо будет как-нибудь поинтересоваться на досуге, что ж за личность такая – советник Спаратус. И какая о нем была слава, пока он работал Спектром Совета.              Аэрокар жизнеутверждающего темно-багрового, практически черного цвета, столь любимого Крайком, ждал нас прямо на причальной площадке. Возле машины скучал светлокожий турианец в спецовке с эмблемой Спецкорпуса на правой стороне груди. Увидев нас, он оживился, протянул подошедшему Найлусу датапад, получил личный отпечаток и свалил. Видать, заверил передачу машины хозяину.       Мы загрузились в кар и полетели… короче, полетели куда-то в сторону одного из лепестков станции.       – Куда летим?       – К Спаратусу домой.       Я от такой новости заморгала. Нет, ну понятно, что ночью Спаратусу делать в Башне Совета нечего, но неужели наш отчет настолько важен, что он пригласил нас к себе домой?       – А до утра он подождать не мог?       – Хэймон приказал явиться немедленно.       – Кто?       Найлус тихо рассмеялся.       – Хэймон. Это его имя. Хэймон Спаратус.       Стыдно признать, но я была отчего-то уверена, что Спаратус – это имя, и из памяти совершенно вылетели другие примеры в лице директора СБЦ Паллина, носящего имя Венари, и следователя СБЦ – Челлика. С другой стороны, никогда и нигде не упоминалось имя турианского советника. Его называли Спаратус и никак иначе. Как я понимаю – это наименование его клана.       Надо же… Хэймон.       – У советника… подходящее имя, – нейтрально сказала я.       Говорящее имя, имеющее вполне конкретное значение. При общении с турианцами я отключала автоматический переводчик: слишком много оттенков смысла он скрадывал. Вот как сейчас. Перевод давал просто набор букв – Хэймон, а вот ассоциации…       – Заметила что-то?       – Такое сложно не заметить, – призналась я. – Как шлейф, неотрывно следующий за ним. И имя полностью соответствует тому, что я увидела.       Найлус хмыкнул.       – У него и прозвище такое же было. Сейчас уже мало кто помнит Спаратуса именно как Спектра, а он этим беззастенчиво пользуется.       – Роль свою он играет превосходно.       – Тупого упертого вояки? – Тихий вибрирующий смешок. – Да. Ты не представляешь, сколько разумных на это повелось.       Еще как представляю! А ведь Спаратус опасен. Его мало кто принимает в расчет, больше опасаясь Тевос и Валерна, не ожидая от честного и прямолинейного турианца каких-то проблем. А зря.       – Гнать не будешь? – Тихо спросил Гаррус, сонно моргая.       – Нет. Спи. Мы тебя разбудим, когда прилетим, – ответил Найлус.       Уставший снайпер устроился удобнее и быстро уснул, а я пережала канал подпитки, идущий ко мне. Гаррусу надо отдохнуть и набраться сил. Я сейчас на Цитадели, и могу подкармливаться от энергетики станции, и не важно, что она двойственная: жизненная аура является лишь поверхностным слоем над колоссальным массивом мертвенно-спокойного океана энергии, сформированного гибелью миллионов и миллионов разумных. И не дай боги или демоны эту энергию пробудить ото сна… некрополи покажутся детской страшилкой по сравнению с тем, во что может превратиться эта станция, сотни тысяч лет пропитывавшаяся жизнью и смертью своих обитателей. У этой колоссальной мощи было время устояться и сформироваться в тишине и спокойствии, осесть и закрепиться, принять свой завершенный облик и впасть в своеобразный стазис, укрывшись новым слоем яркой и активной жизненной ауры. Мне страшно подумать, к какой катастрофе может привести одномоментное пробуждение впечатавшихся в саму суть Цитадели кошмаров множества рас.       – Имрир, что-то не так? – Тихо спросил Найлус, на какое-то мгновение оторвав взгляд от обзорного экрана.       Я покачала головой.       – Нет, все в порядке.       – Мне показалось, что тебя что-то тревожит.       Я удивленно заморгала. Что? Ему показалось? Или он это ПОЧУВСТВОВАЛ?       – Тебе показалось?       Турианец замялся.       – Появилось ощущение, что тебя что-то сильно встревожило. Ты чего-то опасаешься?       Быть того не может! Эмпатия? Так быстро?       – Этой станции, Найлус. Она как спящий вулкан. Если то, что дремлет, пробудится, это будет воистину чудовищно.       Он напрягся.       – Это важно?       – Не особо. Ни ты, ни я ничего не можем с этим сделать. К счастью, и пробудить это не так просто. Так что не переживай зря. А как-нибудь потом я поясню тебе, чем является эта станция. Помимо всего прочего.       Задавать вопросы он не стал, просто взял на заметку очередную тайну, которую я пообещала ему рассказать. И расскажу. Как-нибудь потом, когда он сможет ощутить хотя бы отголосок. А пока… какой смысл забивать себе голову, если что-то изменить все равно невозможно? Я расслабленно растеклась по довольно удобному, хоть и излишне большому для меня креслу, с интересом рассматривая жилую зону масс-ретранслятора по имени Цитадель.              Летели мы довольно долго. Найлус прекрасно знал дорогу и неспешно вел аэрокар, давая возможность Гаррусу хоть немного отдохнуть, а мне – рассмотреть проносящиеся под нами районы, погруженные в сумрак искусственной ночи. На станции никогда не наступала полная тьма: иллюзорное небо над лепестками медленно темнело, показывая отражение космоса и лиловой дымки туманности Змея, автоматически зажигались фонари и яркая светящаяся реклама. Это в Президиуме всегда царил ясный солнечный день, а здесь шла смена дня и ночи, подогнанная под жизненный цикл азари – расы, первой ступившей на станцию. Что занятно, изменить этот цикл никто не мог: Хранители оставались традиционно глухи к вопросам, просьбам и приказам, а доступа к управлению системами жизнеобеспечения Цитадели у ее обитателей не было.       Аэрокар свернул чуть в сторону, и вот постепенно начали пропадать яркие огни рекламы, утих шум и гам никогда не спящих полных развлечений и соблазнов улиц столицы Галактики. Как-то резко под нами оказались погруженные в тишину и сумрак утопающие в зелени жилые кварталы, а воздушный поток сильно поредел.       – Что это за место? – Спросила я.       – Турианский сектор этого лепестка, – ответил мне Найлус, снижая кар к большому парку.       – У вас очень тихо. Спокойно, – я прикрыла глаза, вслушиваясь в ментальный план. – Уютно.       Он чуть заметно улыбнулся.       – Мы не сторонники шумного времяпровождения. Жилые кварталы предназначены для жизни. Развлекаться можно и в других районах Цитадели, не привнося их суету на нашу территорию.       Действительно, территориальные хищники, не терпящие в своем ареале обитания суеты, шума, гама и чужого присутствия. Более того, хищники ночные, ценящие тишину и спокойствие.       – Это – необычно для Цитадели?       – Другие расы не любят темноту и тишину. В их районах всегда оживленно и шумно.       – Никогда не понимала, зачем бояться темноты? Она укроет и сохранит. Бояться надо того, что она может скрывать. Впрочем, бояться смысла нет. Боишься ты или нет, это ничего не изменит. Скорее, наоборот. Страх убивает, заставляет терять голову и совершать… необдуманные поступки, – я вздохнула. – Не обращай внимания. Я перерождалась несколько раз в тех, для кого ночь – это время жизни, тьма – родная мать, а свет – убивал, слепил и наносил страшные раны, так что мое восприятие искажено. Наверное, я никогда не смогу этого забыть. Да и не хочу…       В ответ – всплеск задумчивости и медленный кивок. Его так удивили мои слова? Или моя реакция? Зря сказала, но уже поздно. Чистить ему память я не хочу и не буду. Проклятое ментальное зеркало и мое так и не сдохшее желание хоть кому-то доверять. А Найлусу так легко начать доверять… Ему и Гаррусу.       Он ничего не сказал и сосредоточился на управлении аэрокаром, что-то обдумывая. Наш полет подходил к концу, и вскоре мы остановились на парковочной площадке возле невысокого жилого комплекса, буквально утопающего в зелени цветущих кустарников, которые в изобилии росли на клумбах на разных уровнях здания.       Советник Спаратус жил в доме на краю парковой зоны и озера-водохранилища. На входе в здание нас проверил темнокожий турианец в броне и с полным вооружением. Найлуса он узнал, поприветствовал коротким кивком и пропустил нас, не обратив никакого внимания на наше оружие. Или в их среде оружие – это в порядке вещей?       – Ты здесь бывал? – Тихо спросила я, идя вслед за наставником по погруженным практически в полный мрак коридорам.       Отсутствие света никому из нас не мешало.       – И не раз, – отчего-то весело ответил он. – Гаррус! Не спи на ходу!       Парень заморгал, сонно глядя на нас расфокусированными голубыми глазами, вздохнул, повел плечами. Использовать стимулятор мы ему не дали, отобрав коробочку с последней ампулой оного препарата, так что наш гениальный снайпер порой выпадал из реальности.       Не стоило его с собой тащить, но – приказ Спаратуса был ясен и не подразумевал двойной трактовки. Вот зачем ему понадобился Гаррус?       Найлус остановился возле какой-то двери, нажал на кнопку интеркома и представился. Индикатор замка сменил свой цвет с красного на зеленый, дверь скользнула в стену, пропуская нас в небольшой, практически квадратный холл, в котором нас уже ждала невысокая светлокожая турианка.       Я впервые в жизни увидела турианку своими глазами. Как ни удивительно, женщины этой расы встречались на Цитадели очень редко, и до сих пор ни я, ни мой реципиент их не видели, так что супруга советника, а это была именно она, на меня произвела неизгладимое впечатление. Если турианцы – довольно высоки, широкоплечи, в большинстве своем обладают мощной, хоть и стройной фигурой, то турианка – изящное гибкое создание, на пол головы выше меня. Узкие плечи, тонкая талия, стройные ноги с удлиненной стопой лишь подчеркивали изящество и гибкость фигуры. Вот только назвать ее слабой у меня бы не повернулся язык. Плавные хищные движения быстро напомнили мне, что у этой расы военную подготовку проходят все без исключения ее представители.       – Советник ждет вас, – мягко сказала она, жестом приглашая следовать за собой.       Что было самое занятное, так это эмоции этой женщины. А именно – ее отношение к Найлусу. Не просто симпатия. В этом доме его любили. Так, как любят своего ребенка. Но сыном или прямым родственником он не являлся, это я чувствовала очень четко. Родич Спаратуса? Возможно. Я бросила быстрый взгляд на Найлуса. Турианку он прекрасно знает и очень рад ее видеть. Эмоции светлые, радость искренняя. Но есть и здравое опасение. Ждет проблем? Нет, что-то иное. Я вслушалась в сумбурные, быстро сменяющиеся эмоции идущего рядом Спектра. Оп-па, как забавно! Законного нагоняя ждет! За что? Ах, за то, что не связался, когда на Цитадели был. Точно, родственник.       – «Найлус, мог бы и предупредить.» - Укоризна и легкое веселье заставили его эмоции взбурлить.       – «Догадалась уже?» - Как-то обреченно спросил он.       – «Да сложно не догадаться, если к тебе такое отношение в этом доме.» - Я передала по ментальному каналу свои ощущения от эмоционального плана. – «Кем тебе приходится Спаратус?»       – «Дядя.» - Донесся ответ. – «Старший брат моей матери.»       – «А отчего такой пессимистичный настрой?»       – «Имрир, у нас не принято помогать родственникам или детям. Родители должны не облегчить ребенку жизнь, а научить его самостоятельно справляться с трудностями.» - Пояснил мне Найлус. – «Это – не самый приятный процесс, особенно, если не повезло, и ты работаешь со своими родственниками.»       – «Персонально для любимого племянника выдавал задания понеприятнее?»       В ответ – унылое согласие и яркая поверхностная мысль: «Все дерьмо было моим».       – «Дай угадаю. Он чисто по-родственному тебя отправил на Арктур, чтобы лично на тебя повесить человеческого Спектра, ежели кандидат пройдет проверку?»       – «Примерно.» - Уныние исчезло, зато появилось ехидство. – «Тебя, кстати, в списках не было.»       – «О как!» - Вот тут я удивилась. – «А как же тогда мой реципиент оказалась на «Нормандии» в статусе кандидата?»       – «Скажем так. Меня ОЧЕНЬ впечатлили другие претенденты. Настолько, что я быстро вспомнил про Мясника Торфана. ОЧЕНЬ БЫСТРО!»       – «Очаровательно просто.» - Я усмехнулась. – «Тетю-то твою как зовут?»       – «Виан.» - Донеслась до меня мысль Найлуса.       Виан Спаратус. Запомню.       Мы зашли в большую комнату и ментальный разговор сам собой утих. У окна стоял советник и терпеливо нас ждал. В эмоциях – спокойствие. И от этого спокойного ожидания мне что-то стало не по себе. Это же мой первый официальный отчет! А я даже не знаю, что говорить: стоило за нашими спинами закрыться дверям, как все внятные мысли разбежались. Зато Гаррус проснулся и теперь молча смотрел на Спаратуса, не понимая, что он вообще здесь делает и что от него ожидают.       Спаратус приглашающе указал на длинный диван, подождал, пока мы не уселись рядком, притом, я оказалась между двумя турианцами, а потом сказал спокойным голосом одно-единственное слово:       – Отчет.       И вот тут я растерялась. Что рассказывать и с чего начинать отчет я не имела ни малейшего представления! Молчание затягивалось. На мое счастье Найлус, глянув на мою паникующую физиономию, вздохнул и начал говорить. Ровным, совершенно безэмоциональным и до изумления занудливым голосом! Размерено, без пауз и хоть малейших интонаций. С САМОГО НАЧАЛА! С его прибытия на станцию Арктур.       У Гарруса глаза остекленели и утратили проблески разума на пятой минуте этого монолога, а я начала терять связь с реальностью к моменту описания вылета «Нормандии» со станции. Все усилия шли на то, чтобы не составить компанию тихо посапывающему Гаррусу. А Найлус, скотина такая, говорил и говорил. Нудно, подробно, монотонно. Низкий глубокий красивый голос с изумительной двойной подгармоникой успокаивал и убаюкивал, и вскоре я практически перестала слышать в его звуках внятную речь. Последнее, что отпечаталось в памяти – это слова «…отправили запрос на получение электронной копии документов, и…», после чего мир как-то незаметно для меня исчез.                     Найлус замолчал, стоило только рыжеволосой голове коснуться его плеча. Как он и ожидал, Имрир быстро уснула.       – Зачем ты это сделал? – Спокойно спросил Спаратус.       – Полагаю, у вас есть вопросы, советник? – Нейтрально ответил Найлус, осторожно вставая и укладывая свою подопечную на диван.       Девушка завозилась, что-то едва слышно пробормотала на неизвестном языке, вздохнула, свернулась компактным комочком, прижав колени к груди, но так и не проснулась.       – Племянник, – Спаратус четко определил свой статус на время последующего разговора, – у меня много вопросов. Но разве ЭТО было столь необходимо? Я прекрасно знаю, что ты умеешь усыплять разумных монотонным монологом, который ты называешь отчетом, но не стоило это мне демонстрировать еще раз.       – Нам надо поговорить.       Хэймон медленно кивнул, жестом пригласил следовать за собой и вышел в соседнюю комнату.       – Рассказывай, – коротко приказал он, когда племянник сел в кресло напротив него.       – Я так полагаю, статус Имрир не утвержден окончательно?       – Нет. Твоего отчета не было. Она не прошла проверку, – он хмыкнул. – Я так полагаю, ты даешь ей положительную характеристику и соглашаешься взять на себя обязанности ее наставника?       Найлус кивнул.       – Это лучший выбор, который я вообще мог бы сделать в нашей галактике.       – Полагаю, на то есть СЕРЬЕЗНЫЕ причины?       – Более чем.       – Если судить по ее документам и психопрофилю, это – сомнительно, – сообщил свои выводы советник, положив руки на подлокотники.       – Ты уже имел возможность с ней поговорить. Разве у тебя не появились сомнения?       – Появились, – он согласно кивнул. – Имрир Шепард не соответствует тому, что о ней сообщил Альянс.       – Не соответствует, – Найлус откинулся на спинку, чуть заметно поморщившись.       – Как твое ранение?       – Практически зажило.       – Я получил данные от вашего доктора, – взгляд советника потяжелел. – Они верны?       – Если в них описано, как за две декады зажило ранение, от которого я должен был умереть на месте или при транспортировке на корабль – да.       – Как это возможно? – Подался вперед Хэймон.       – А вот это одна из причин, почему я считаю Имрир лучшим моим выбором.       Спаратус медленно кивнул и задал другой вопрос, который не давал ему покоя:       – Стрелял Сарен?       – Да.       Серо-зеленые глаза потемнели от гнева.       – Он действительно предал?       Найлус качнул головой.       – Я в этом сомневаюсь, дядя. Наставник всегда был верен Иерархии. Абсолютно.       – Ты продолжаешь называть его наставником?       – Он продолжает учить меня, – пожал плечами Найлус. – Последний урок был… жестоким.       – И ты все равно ему доверяешь, – констатировал очевидное Спаратус. – Не смотря на то, что он сделал.       – Да. Он солгал мне, глядя в глаза. Но я этого не заметил. Моя ошибка. Я не обратил внимание на его предупреждение и намек, – Найлус помрачнел. – Дядя, когда предают, не пытаются тут же пустить себе пулю в голову из оружия того, кого только что убил. Я видел. Я был в сознании, а он этого даже не заметил. Сарен ВСЕГДА проверяет тела. И НИКОГДА не оставляет свидетелей в живых. Но, не в этот раз. В этот раз он просто встал, забрал мой пистолет, из которого чуть не застрелился, и ушел.       Взгляд Спаратуса заледенел.       – Поведение Сарена было… странным, – глухо продолжил Найлус. – Он так никогда не двигался. Рвано, – яркие изумрудно-зеленые глаза сузились, мандибулы прижались к щекам. – И этот корабль… он давил на разум. Голова тяжелела, восприятие искажалось. Казалось, словно я слышу его голос. Словно он отдавал приказы.       – Твои предположения?       – Я пока воздержусь от предположений и выводов. Слишком мало данных для анализа.       – Но?       – Полагаю, Имрир знает правду. Она ни разу при мне не назвала Сарена предателем и не считает его врагом, это я знаю точно. Она вообще избегала тему моего наставника и его корабля. Кроме одной фразы: «Он вляпался в самое эпическое дерьмо, какое только мог найти в этой галактике».       – Ты задавал вопросы?       – Ответ был всегда один: мне надо его увидеть лично.       – Что это изменит?       – Многое, – тихий хмык.       – Ты ей доверяешь, – не вопрос. Констатация факта.       – Доверие порождает доверие, дядя, в этом она права. Есть кое-что, что ты не знаешь о той, кого все зовут Имрир Шепард.       – Что мне требуется знать?       Найлус удобнее устроился в кресле и расслабился. Рана до сих пор беспокоила при резких движениях.       – Многое. Ты никогда не видел Имрир Шепард своими глазами.       Спаратус подобрался, нахмурился.       – Подмена?       – В некотором роде. Мясник Торфана погибла за сутки до нашего прибытия на Иден Прайм. На планету спустилась уже нынешняя Имрир.       – Как это возможно?       – Замена души и личности, как она мне пояснила.       – Ты понимаешь, как это звучит? – Безэмоционально спросил Хэймон, вставая с кресла.       – Как бред, – спокойно ответил Найлус.       – Но?       – Я здесь только благодаря тому, что моя жизнь оказалась для нее важнее сохранения тайны о ее истинной природе. И я увидел то, что не могу объяснить. То, что переворачивает мое знание о мире и его законах. То, что нельзя фальсифицировать или сымитировать. Так что да, дядя, я склонен верить ей на слово и доверять. Все же, она поставила на кон свою жизнь ради спасения моей.       Советник молчал, делая вид, что его крайне заинтересовало собственное отражение в окне.       – И не надо столь скептически относиться к моим словам, – в низком голосе явственно промелькнула ирония. – До сего дня я считал, что ты – спокойный и невозмутимый.       – И что же изменило твое мнение? – Ровным спокойным голосом спросил Хэймон.       – Наверное то, что ты сейчас – в ярости.       – Смелое утверждение, племянник, – Хэймон даже не обернулся.       Найлус поморщился.       – Я это чувствую. Имрир оказалась права: ярость, она как кипяток. Обжигает.       Спаратус резко развернулся, в пару шагов оказавшись возле племянника.       – Ты хочешь сказать, что можешь чувствовать эмоции?       – Скорее, их слабый отголосок. Пока еще слабый, но уже вполне различимый. Сейчас ты очень зол, но удивление перевешивает ярость.       – Как это возможно?       – Эмпатия. Последствие моего необычного лечения. Имрир предупреждала, что развитие этого… дара вполне вероятно, если я и дальше буду активно использовать ментальное общение. Я сомневался. Как выяснилось – зря.       – Что еще за ментальное общение?       Найлус встретил пристальный и тяжелый взгляд родича, подался вперед и сухо, размеренно сказал:       – Имрир в состоянии читать мысли других и передавать свои. Своеобразный диалог. Очень быстрый и информативный, когда передаются не только мысли, но и эмоции, даже образы и воспоминания. Для этого ей не нужен ни тактильный, ни визуальный контакт.       Хэймон Спаратус покачал головой, устало вздохнул, но взгляда не отвел.       – Найлус. Ты понимаешь, что сейчас мне сказал?       – Не считай меня идиотом, дядя, – он раздраженно дернул мандибулами. – Ты должен знать о такой способности своего Спектра. Тем более, Имрир не ставила целью скрыть это от меня или от Гарруса. Скорее, наоборот. Узнали мы об этом ее даре довольно быстро.       – По твоим словам, она тебе доверяет?       – Что удивительно – да. По ЕЕ словам, у подобного дара есть и оборотная сторона. Ментальное зеркало.       Советник на мгновение задумался.       – Доверие порождает доверие?       – В ее случае – да. Она нам доверяет. Мне и Гаррусу, – Найлус хмыкнул. – Я бы вряд ли рискнул раскрыть ТАКОЙ дар без крайне серьезной причины.       – И полагаешь, у нее нет такой причины?       Найлус встал.       – Есть, – коротко, сухо, жестко сказал он.       В комнату вошла Виан и остановилась, наблюдая за двумя напряженными и раздраженными мужчинами, готовыми защищать то, что считают правильным. – Она боится повторения того, что было в ее прошлой жизни, – продолжил говорить Найлус, сцепившись взглядом с советником. – Недоверие и агрессия окружающих, неприятие, желание посадить ее под замок и изучать, как необычного и опасного зверя. Я понимаю ее. Вероятность подобного исхода крайне велика. Полагаю, именно это и является причиной, почему она не желает иметь дело с расой своего реципиента.       – Она не человек? – Уточнил Спаратус.       – Насколько я понял – нет. Но точнее она скажет позже. Попросила немного подождать.       – Только спарринг здесь не устраивайте, пока ждать будете, – ехидно вмешалась в разговор турианка.       Хэймон и Найлус резко повернулись. Крайк непроизвольно дернул рукой к груди: на неосторожное движение рана отозвалась острой колющей болью.       – Вы разбудите детей, – укоризненно сказала Виан.       Найлус удивленно моргнул.       – Каких детей, тетя?       – Спящих, – мягко, но очень выразительно сообщила очевидный факт турианка. – Сильно болит?       – Практически не беспокоит.       – Да, я заметила.       – Я был неосторожен.       – Это я тоже заметила, – женщина неспешно пересекла комнату и остановилась перед мужем. – Хэймон. Если ты узнал, что хотел, полагаю, можно перенести дальнейший разговор на утро.       Спаратус вздохнул.       – Можно, – устало согласился он.       – Девочку нужно перенести в гостевую, а младший Вакариан пусть спит на диване, – Виан покачала головой. – И что можно было делать во время перелета, чтобы довести себя до такого состояния?       – Лечить, – пробурчал Найлус.       – Долечились, – женщина нахмурилась. – Вам двоим нужно повторное приглашение?       – Я перенесу Имрир.       В ответ – скептический взгляд Хэймона и укоризненный – Виан.       – Найлус. Ты уже был… неосторожен.       – Дядя, вы оба без брони. Замерзнете, пока донесете.       – В квартире тепло, – нейтрально ответил Хэймон.       – Это не имеет значения.       – Хэймон, – вмешалась Виан, прежде, чем ее супруг продолжил вдумчивый допрос племянника, имевшего неосторожность на него напроситься. – У тебя с утра заседание. Полагаю, с детьми ты захочешь поговорить до этого знаменательного события.       – Что, далатресса будет с утра вместо Валерна? – Найлус быстро сообразил, что такого знаменательного может быть в обычном рабочем заседании Совета, которые проходили по нескольку раз на день.       Спаратус поморщился и кивнул.       – Требуют отдать декстро-планету людям. Далатресса и Тевос уже договорились. Теперь пытаются продавить свое решение, поскольку для его принятия необходимо единогласное согласие. Валерн с этим решением не согласен, но против далатресс не пойдет.       – Для чего это они делают?       – А ты не догадываешься?       Найлус брезгливо поморщился.       – Племянник, – тонкая ладошка турианки опустилась на закованное в броню плечо, – полагаю, дорогу до своей комнаты ты не забыл. Оружие и броню оставь в арсенале. Твои вещи остались на месте. И я была бы признательна, если бы ты в следующий раз гранаты оставлял там, а не в своей комнате.       В мягком голосе явственно прозвучал четкий, не подразумевающий двоякого толкования приказ, смешанный с укором и иронией.       – Я понял, – Найлус тяжко вздохнул, с досадой вспомнив, что не отдал приказ на вывод своей квартиры из консервации.       – Умница, – Виан улыбнулась. – Свободен.