Как умирает фортепиано

- Смотри, смотри! - смеётся мальчишка, хаотично перебирая пальцами проржавевшие струны странного шкафа. Натянутые "проволоки" отозвались самым мерзким образом, что до самых пят током пробежались мурашки. Зажмурив глаза, два школьника поёжились от противного скрежета. - Как в ужастиках... - испуганно прошептал он, отшатнувшись от деревянной громады. Противный звон медленно растворялся в воздухе, как-будто напоминая о себе: устрашающая музыка въедалась в самые глубины сердца. - Как-будто щас какой-нибудь монстр выскочит - и р-р-раз! Юнец не успел рассказать свою фантазию насчёт ужастика до конца, так как, высунувшись из-за двери кабинета, учительница начальной школы погрозила хулиганам и приказала вернуться в класс: перемены ещё никто не объявлял. Я стояла совсем рядом. Мальчишки, недовольно бурча, повиновались классной, громко хлопнули дверью. Бедное пианино, изрубленное пополам, страдало в углу в гордом одиночестве. Крышка от старости давно отвалилась от инструмента. Его можно было назвать самым угрюмым существом в нашей школе. Я прислушалась: в коридоре стояла абсолютная тишина. Настоящие покои. Пыль густым слоем осела на оцарапанные перекладины. Похоже, их давно никто не протирал с прошлого ремонта в коридоре. Побелка сыпалась с потолка; фортепиано твёрдо оставалось на месте - его не передвигали в безопасное место от грязи. Общую картину завершали многочисленные отпечатки пальцев любопытных детей. И я не устояла перед таким соблазном хоть разок провести рукой по стрункам. Но, прежде чем прикоснуться к ним, я заметила, что под обломками не осталось ни одной клавиши: их удачно ликвидировала уборщица. В музыкальной школе я ни разу не представляла, какого это: умирающий инструмент. Мне вдруг показалось, что откуда-то повеяло холодом гробницы. Чуть затаив дыхание, я аккуратно задела самые короткие и самые туго натянутые нити: те жалобно заскулили. Если опуститься немного левее, то можно услышать ребячий визг. - Айй-ссс! - прошипела я. - Как больно! В том месте, где я случайно уколола палец, угрожающе торчала извилистая пружина: то была недостающая нота до первой октавы. Струна была на удивление острой. Несчастную клавишу терзали целыми днями, и, не выдержав, словно человек во время нервного срыва, лопнула и выскочила из-за затяжек. А как, наверное, замечательно пело это фортепиано! Может быть, лет тридцать тому назад, директриса заказала новенький инструмент на радость преподавателю музыки. Искусный мастер корпел над чертежами, просыпаясь возле них утром и засыпая глубокой ночью. Затем он ласково вырезал формы будущего певца: корпус, боковые стенки, ножки из заранее приготовленной породы, самой лучшей и прочной. Слой за слоем, стружка за стружкой вековые традиции воплощали в жизнь произведение искусства. Чугунная рама намертво срастается с основой. Каждая струна бережно проверяется на точность попадания звука. Обычная сборка инструмента превратилась в настоящий праздник. Пальцы учителя музыки умело бегали по новеньким клавишам: те весело чирикали наверху и громили с невероятной мощью в нижних диапазонах. Сменялись учителя, сцена, ученики... И вот, в один прекрасный день, девочка, тупо долбившаяя на протяжении урока непонятную белую кнопочку, ужаснулась: та внезапно замолкла и не желала играть! Вместо этого из-под крышки доносился глухой стук на последнем издыхании. - Настырная какая, - капризно бросила девочка и убежала прочь из зала. С того дня каждый ребятёнок, кому не лень, забегал на переменках и мучал инструмент: кто-то водил ладонью туда-сюда, кто-то нещадно колотил кулаком по клавиатуре, а кто-то и вовсе садился на них всем весом. Настройщик, вызванный в школу на следующий день, лишь тихо покачал головой: несколько струн на грани разорваться на две части. Задорные песни со временем всё реже раздавались на концертах. Вскоре появились магнитофоны. Центры. Компьютеры. Пианино ни кому было не нужно, им никто не пользовался: его попросту не замечали. Крышку плотно приварили на замок: у звукооператора часто от него болела голова. Через месяц дряхлый инструмент с радостью вынесли в коридор и прикатили в тёмный угол: там ему и место. После ремонта школа преобразилась до неузнаваемости: в честь этого во всю разрывались колонки и всюду заполнили вздохи восхищённых детей. Одно лишь фортепиано - единственная частичка прошлого - расстроенно сгорбилось у стены. Его лишь один жалкий вид заставил проснуться совесть рабочих. Инструмент решили перетащить, но он, сопротивляясь, как живой человек, сроднился со стеной. Теперь вокруг него и старых оторванных дверей, где царила помойка, лежала гора мешков с побелкой. Меня охватил ужас: а если из тебя точно так же, как это фортепиано, во время расцвета выжимают все сладкие соки, и, надоев окружающим, ты становишься ненужным, лишь стоит тебе не нарочно застучать в ответ вместо яркой ноты?