Еще один день...

Он сжал амулет на тонком кожаном шнурке своей дрожащей рукой, тот больно впивался в ладонь, но это было правильно. Надо было сжать еще сильнее, крепче ухватиться за реальность и не дать себе соскользнуть с нее. Надо было еще немного потерпеть. Еще чуть-чуть. Еще хотя бы один день. Дин сидел на кровати, прислонившись спиной к ее высокому изголовью и закрыв глаза. В комнате и так было темно, но ему хотелось просто посидеть с закрытыми глазами. Это единственное что он мог все еще делать, создавая обманчивую видимость покоя и отдыха. Это было не так сильно необходимо ему, как жизненно необходимо его брату. Сэму явно становилось легче, когда Дин вел себя как нормальный человек, делал вид что ест, или делал вид что спит. Это конечно, все было слишком очевидно и Сэм хорошо знал, что ему не нужна пища, что он не нуждается абсолютно во сне, но такие мелочи заставляли разглаживаться морщины усталости и беспокойства на его лице. Словно обманывая самого себя, он мог набраться лишних сил для следующего рывка, для следующего дня их сумасшедшего марафона. Дин видел, как рвется Сэм, видел как вылезает из кожи вон, как напрягает каждый свой мускул, каждую извилину своего мозга лишь бы протащить их вместе через следующий день навстречу их цели. И он не мог его подводить, он не мог сдаться и отпустить, он тащил все это вместе с ним. Он ложился на кровать и закрывал глаза, чтобы спал Сэм, находя то, что если он выравнивал свое собственное глубокое дыхание и спокойно лежал какое-то время словно в глубоком сне, братишка не мог устоять и чем бы важным не занимался, находясь рядом, это его успокаивало и в определенным момент, Дину стоило только открыть глаза чтобы увидеть, что тот уже тоже спит где-нибудь, уткнувшись в стол с бумагами лицом или ненароком откинувшись на кровати. Вот и сейчас, если повернуть голову в темной комнате, то единственный источник света, включенный ноутбук на коленях Сэма, выхватит из темноты его очертания, сидящего точно так же на соседней кровати, облокотившегося на спинку, с пальцами все еще лежащими на клавиатуре, но с откинутой назад к жесткому подголовнику головой и закрытыми глазами. Сэм спит, он слишком устал, он очень много работал, очень сильно старался, но он все еще живой человек и сон его спасение от проблем и забот, от ужасов и терзаний их с братом жизни. И сейчас он выглядит таким молодым, таким спокойным, умиротворенным. Дин встал и, взяв подушку со своей кровати, подошел к брату. Осторожно приподняв его голову и плечи от жесткого деревянного изголовья, подсунул мягкую подушку под них, вернув затем Сэма на место, но в уже более комфортное положение. Затем бережно забрал с его коленей ноутбук и закрыв его, положил на ночной столик рядом. Сэм даже не проснулся от своего глубокого изможденного сна, даже не вздрогнул. Пусть набирается сил, ему это нужнее. Дин пересек комнату и сел на стул, стоящий возле маленького стола напротив двух кроватей в темной комнате мотеля. Хм, совсем как в старые добрые времена, когда они не имели своего собственного дома и мотались по стране в импале, урывая короткие ночи в мотелях. Словно все это было жутким сном и только сейчас он проснулся. Дин поставил локоть на стол и облокотился на него подбородком, все еще не отрывая взгляда от спящего брата. Страшный сон... вся их жизнь, словно бесконечный страшный сон. Черный беспросветный дерганый кошмар, вымазанный в крови сверху до низу, в жертвах, в расплате, в непомерной цене за каждый их неверный шаг, за каждую их ошибку. Кошмар, который невозможно остановить, только научиться в нем жить, только находить внутри него то, за что можно удержаться. То за кого можно удержаться. То что будет светом в этой бесконечной темноте. То что придаст всему смысл... Дин неподвижно сидел и смотрел на него, на свой смысл. Того за кого он держался, за кого он сражался и продолжал существовать, за того, кто хватался за него как за последний кусочек суши в бушующем океане, за того кто видел в Дине свой смысл, свою цель, свой повод существовать дальше. Дин увидел это в его глазах, еще тогда, когда думал что наконец-то обретет покой, что завершит свое путешествие в единственно возможной последней для себя точке, умирая с оружием в руке от рук сумасшедшего ангела, вообразившего себя богом. В тот момент, когда ангельский клинок пронзал и рвал его на части, тогда когда кроме собственного рваного вдоха он услышал его голос, разорвавший мерзкую чавкающую тишину его последних минут. В тот момент все встало на свои места. Сэм пришел к нему, он был с ним. И больше ничего не имело значения. И бессмысленная по сути и глупая смерть в попытке просто оттянуть побольше времени чтобы Кастиэль с Гадриэлем добрались до ангельской скрижали и уничтожили ее, стала иметь смысл. Она вернула все на свои места. Она сделала все таким, каким оно должно было быть. Пусть на мгновение... пусть на ускользающие вместе с его кровью минуты она вернула их двоих на свои места, она сделала их братьями снова, она соединила их вместе в неразрывное единое целое. Так, как и должно быть. И каждая секунда, каждый болезненный вдох раненными легкими, каждый спотыкающийся удар его сердца, все имело смысл, все несло ему только одно... счастье быть... Еще один нетвердый шаг в его руках, еще один удар сердца под его ладонью, еще немного побыть рядом с братом, впитать и насладиться каждой последней секундой, унести их всех с собой. Лишь сказать ему самое важное, самое главное, что он гордится ими... Тем кем они были, тем кем они стали и тем кто они есть. И это было самым важным, это того стоило... чтобы Сэм знал... И умереть, отпустить этот мир, все еще оставаясь братьями, все еще держась за него, все еще поддерживаемый им... И не пугала его темнота, в которую он падал с последним выдохом, потому что он падал в объятья своего брата... Если бы он только знал... Что нет конца... Что конец - это не спасение. Лишь новый страшный сон, лишь новый виток кошмара от которого он проснулся во влажной тьме, ведомый знакомым, родным голосом... Голосом что всегда вырывал его из когтистых смертельных лап тьмы, засасывающей бесконечной бездны. Голосом Сэма. То ли ад, то ли рай это был. Мутная ненастоящая реальность, разрывающая его между прошлым и настоящим, между чем-то, что он хотел сбросить и тем, чем он не хотел опять становиться. Что это было? Что его терзало в адских невыносимых пытках или обдавало слепящей благодатью? Восемь часов без конца и начала, восемь пронзительных вспышек боли и обжигающего света, восемь долгих жутких моментов ожидания новой боли, новой пытки, нового очищения и спасения, ненавистных и желанных одновременно, убивающих и возвращающих жизнь. И лишь голос, голос Сэма, зовущий его с той стороны, из черноты кровавого тумана, застилающего его глаза, из пелены бессильных слез и бессмысленных слов. Лишь он вел его туда, насквозь, через восемь... через бесконечность... к слепящей вспышке, к выворачивающему наизнанку душу крику и вкусу крови на губах, его крови, их крови... К тому моменту, когда вдруг реальность вернулась к нему со скоростью выпущенной пули в лоб. Когда он снова открыл свои глаза и увидел Сэма стоящего перед ним на коленях с окровавленной ладонью, с безумием и счастьем в глазах, что все это кончилось, что все получилось... К брату, который лишь схватился за него и обнял, словно в последний раз... словно в первый раз... и не хотел больше отпускать, не смотря на дрожащие руки, не смотря на частое паническое дыхание, не смотря на сошедшее с ума сердце, желающее выпрыгнуть из груди. Не смотря ни на что держащего его, вернувшего его... оттуда. Откуда... это было не важно в тот момент. Для Дина было важно лишь только видеть его, слышать его, учувствовать его и знать что то ради чего он готов был умереть и есть то, ради чего он готов был вернуться. А потом... потом голубые глаза ангела, стоящего за плечами Сэма вернули ему покой, его легкое прикосновение к плечу окунуло его в спасительный светлый покой, в сон, что должен был вернуть его силы и уберечь их для того, чтобы Сэм и Кастиэль увезли его из этого места, подальше от этого кошмара, от дьявольской ловушки, нарисованной на грязном полу священного места красной краской, от темноты оставшейся где-то там... далеко. Если бы он только знал... Они не дали ему возможности все знать. Они рассказали ему только часть, они поведали ему только самые последние минуты его, как оказалось долгого путешествия по ту сторону. Только то, что он стал тем, кем больше всего боялся стать, то как метка Каина отравила его душу превратив в демона и что они исцелили его, вернули назад, проведя ритуал очищения. А что было тогда, что было до, что он делал, кем он был? Они не стали ему говорить, они не давали ему вспомнить, они закрывали от него эту часть его жизни... или "не жизни". Хотели уберечь себя, уберечь его? Но каждый раз, когда он пытался узнать у них об этом, они оба, и Кас и Сэм, молчали, лишь по немой боли, раскалывающейся на куски в их взглядах он понимал, что ничего хорошего тогда не было. Что было плохо, что было больно, что было страшно. Но кому? Кому он причинял боль? Что он творил? Кто страдал в эти часы его "не жизни", или дни, или месяцы? Он узнает, рано или поздно он все узнает, это не скрыть, не зарыть и не запереть от него. Потому что оно все еще здесь, оно все еще с ним, оно все еще в нем. Ритуал очищения не был для него избавлением, спасением. Он был лишь ступенью, по бесконечной лестнице ведущей назад, вверх из тьмы, из пропасти. Дин потер правую руку. Она все еще была здесь, кровавая метка Каина, она все еще сжирала его изнутри, прожигала его руку, его тело и его душу отхватывая от нее по маленькому кусочку с одной лишь целью, с одним лишь беспощадным желанием и страстью вернуть его обратно, вернуть его себе. Проклятье все еще было на месте, ничего не могло его излечить. И все могло вернуться, опять по новой, по кругу... в заезженную карусель из смертей и страхов, из ужасов и страданий. И медленно возвращалось. С каждой секундой он чувствовал это, как и в первый раз. Как она высасывает из него частичку жизни, одну за другой, словно обратный отсчет. Поэтому так торопился Сэм, поэтому они не почти не останавливались в этой сумасшедшей гонке за временем. Бежали впереди него, стараясь ухватиться за бестелесное нечто, за призрачную возможность, за одну простую вещь, за надежду. Они верили, они надеялись. И Сэм и Кастиэль, были уверены, что так будет правильно, что вернув ему его собственную чистую человеческую душу, они смогут выиграть время и победить зло поселившееся в нем, что смогут найти способ избавить Дина от него. Поэтому Кастиэль бесконечно пропадал где-то там, на небесах, носясь там из конца в конец и натирая мозоли на своих новых крыльях в поисках ответа, в поисках способа его исцелить. Как хорошо что они смогли вернуть ему благодать, думал Дин, потирая пальцами глаза и не в силах сдержать мягкую улыбку при воспоминании о его лучшем друге, забавном, загадочном как Йода, смешном и наивном, но мужественном и храбром ангеле. У Кастиэля не было возможности рассказать ему об этом подробнее, он лишь сказал что Метатрона в итоге заставили обратить свое заклинание и вернуть небесам свой прежний статус, а всем ангелам их суть и крылья. Они как то вернули и собственную благодать Касу. Даже Ханна ему в этом помогала, та самая, которая просила убить Дина в обмен на доверие. Вот уж ирония. Кас доверился ей и она помогла в итоге ему, как он помог им всем, своим братьям и сестрам. Наверное, потому что так и должно быть. Наверное, потому что так поступают братья. Ничего, Дин обязательно поймает его за пернатую задницу и одним спокойным вечером, вручив ему бутылочку пива, заставит рассказать все в подробностях. Все что произошло с ним и с Сэмом в то время... когда Дин был по ту сторону... Но это будет потом, только тогда когда они смогут догнать, то за чем, несутся уже... сколько? Месяц? Может уже два? Кажется, он сбился со счета. Надо будет утром спросить у Сэма. За окном послышался тихий стук, сначала редкий и почти неслышный, потом более частый, нарастающий, рождающийся дождь, просился к ним в темную комнату, жалостливо стучась в стекло. И оставляя разочарованные дорожки своих слез на прозрачной поверхности, убегал куда-то в низ, в землю, чтобы подарить чему-то новую жизнь. Дин встал и подошел к окну, глядя на мелькающие мягкие тени, на бегущий тонкие дорожки воды, на размытое почти черное небо и далекие огни. Там была жизнь. Она текла себе плавно и размеренно, плыла в своем собственном ритме, не зная и не раздумывая о том, куда она стремится. Она просто была. И она просто будет дальше. Как и он. Теперь он просто был и продолжал быть дальше. Для того чтобы потом жить, для того чтобы Сэм тоже жил. Для того чтобы они все вместе могли дальше жить и делать то для чего предназначены. Он честно и искренне гордился своим младшим братом. Сейчас стоя в темной тихой комнате мотеля где-то на границе между штатами, он чувствовал, что Сэм сейчас тащит их обоих, что он двигает их вперед, что он верит в него, что он верит в себя и отдает все, что только может, ради своего брата. Так как всегда делал Дин. Так как должно было быть. И что теперь все было не страшно, все было разрешимо, потому что они были вместе и значит, не было больше непреодолимых преград. Дин вздрогнул и подавил невыносимое болезненное желание кашлянуть, лишь прижав кулак к губам... обернулся. Нет, Сэма не разбудил. Пусть спит, ему нужно отдохнуть. Не стоит ему сейчас дергаться от того что Дину опять плохо, он сможет потерпеть несколько часов до утра, чтобы брат получил так необходимый ему отдых. Пусть он потом будет ругаться, когда Дин уже не сможет скрывать свою физическую боль и слабость, но это будет нескоро. А возможно даже и не случится, если они успеют. Сэм уже что-то нашел и запланировал на завтра, не успел только рассказать, уснул бедняга. Ничего, это подождет до утра. Он обхватил себя руками. Черт! Все таки это было больно. Проклятая метка бралась за него каждый раз с новой силой сокращая промежутки своего жгучего до убийств и крови голода. Но об этом пока не стоит рассказывать Сэму, успеется еще. С того момента как они вернули душу Дина в ее прежнее состояние... ладно, не прежнее, то которое было до смерти и превращение в полноценного демона... они уразумели одну неприятную особенность, метка осталась на месте и начал все по новой. По новой отравлять его мозг и развращать его душу, собираясь взять реванш и получить то, что ей было нужно, кровь и смерть. Наверное, это было частью плана, которым так с неохотой делились Сэм и Кас. Но вторая часть плана для него была кристально ясна. Они должны были найти способ избавиться от метки всеми способами удерживая Дина в его человеческом состоянии. Пока они имели только массу различных теорий, несколько источников на земле и на небе и кучу непонятных и не изученных пока подсказок, на эту тему. Одной из версий были поиски Каина, как первоисточника всего этого кошмара. Они собирались... хм, заставить... попросить его вернуть все как было что ли, забрать метку обратно? В общем как минимум получить массу ответов на еще большую массу вопросов. Но то Кас и Сэм. Дин же сам был уверен, что Каин скоро сам призовет его. Ведь он дал ему обещание вернуться и убить его с помощью клинка. А он всегда держал свои обещания... не взирая на последствия. Для него эта встреча и это обещание таили в себе еще одну слабую надежду. Надежду, которая предательски вылезала тогда, когда ему было особенно плохо от выворачивающей наизнанку его нутро боли или от нахлынувшего в дрожащем приступе экстаза от того что первый клинок наконец-то вонзился в чью-то мягкую плоть, забирая жизнь. В моменты его слабости. В моменты, когда он почти забывал зачем он здесь, что заставляет его двигаться дальше и искать и сражаться дальше плечом к плечу со своим братом и другом, со своей семьей. В моменты, когда он просто хотел чтобы все это кончилось. Надежду на то, что этому есть конец, что все это может завершиться раз и навсегда, не важно каким способом... лишь больше не просыпаться монстром, демоном, лишь бы больше не причинять никому боль, не убивать, не терзать, не страдать... Но сейчас не было этому конца, не было передышки и остановки. Лишь короткие часы и минуты между поисками Каина и бесконечными попытками усмирить кровожадного зверя, усыпить блудласт внутри Дина, дав метке то, что она хочет. Смерть, кровь, убийства, наслаждение и звенящий экстаз. Единственно возможным для них способом. Охотой. Это было идеей Сэма. Поистине наверное гениальной, Дин не мог не согласиться. Убивать монстров, чтобы утолять жажду крови отравленного умирающего охотника, чтобы подарить ему еще немного времени, еще один раз, еще один день. Чтобы метка не смогла снова проглотить его полностью и превратить в чудовище. Что могло быть лучше в такой ситуации. И Дин был жив, и метка довольна и монстры медленно убывали. Хотя нет, монстры как раз убывали очень быстро. Дин, подстегнутый силой метки и клинка, рубил их в капусту практически не останавливаясь для лишнего вдоха. Сэм поднял все контакты знакомых охотников, чтобы узнавать о каждом новом монстре, бродящем поблизости быстрее, чем только можно, он составлял план, он прокладывал маршрут от одного чудовища до другого, рисуя короткие дорожки между городами, где те имели несчастье появиться. И вот они неслись, от охоты к охоте. Умчав на время от своего бункера, но прихватив наверное половину библиотеки, которая помогала Сэму, таскались по большим и маленьким городишкам, спали в мотелях, спали в машине. Искали, изучали, расследовали, догоняли и убивали. Как в старые добрые времена. Были вместе, делили одну комнату на двоих, были ближе, чем когда-либо за долгие-долгие годы с начала их путешествия в поисках отца. Наверное, это было почти как счастье для Дина. Одна из вариаций его идеальной жизни. Один из вариантов его личного, настоящего рая. Места где был он, брат и дорога, в погоне за монстрами, в движении по их пути, их предназначению, их работе и судьбе. Они были настоящей семьей. Они давно столько не разговаривали. Они давно не проводили столько времени просто физически находясь рядом друг с другом, просто слушая ровное дыхание среди ночи в темноте, неосознанно вторя ему, сливаясь и повторяя. Так как сейчас. Дин стоял и слушал, даже не отворачиваясь от окна, даже не глядя на Сэма, он чувствовал... чувствовал себя частью семьи, частью чего-то большего, чем он сам, частью чего-то целого. Он был целым. Отравленным, периодически умирающим и кашляющим собственной кровью или сходящим с ума от силы клинка, но целым. Утром они снова уезжают. Где-то рядом Сэм уже нашел несчастного вервульфа, терроризирующего сельских жителей. А потом они поедут в логово, точнее дворец, Магнуса, сдвинувшегося с катушек коллекционера сверхъестественных артефактов и держателя самой большой библиотеки заклинаний, того что вложил Дину в руку клинок, прямо перед своей собственной смертью. Сэм надеялся найти там полезные заклинания, для поиска или вызова Каина. В этом был смысл. Стоило перерыть его закрома ради этого. Задачей Дина на этот раз было, не сдохнуть. Очень не просто, но вполне осуществимо. Главное побыстрее найти эту шерстяную сволочь-людоеда и вонзить в него клинок... Дин поежился от дрожи пробежавшей по его телу. Он чувствовал себя словно наркоман умирающий от ломки, единственным спасением которого было принять очередную дозу, он ее не хотел и хотел одновременно, она его спасала и убивала в одно и то же время. Главное не ошибиться, главное продержаться, пока не возьмется за свое оружие. В прошлый раз, когда ему было так хреново, это было в самом начале кажется, Сэм почти волоком тащил его к монстру, лишь потому что Дин не хотел раньше времени брать клинок в руки, а когда уже не мог почти собой управлять и практически отключаясь, почувствовал как клинок был вложен Сэмом в его руку. Это было чертовски глупо, Дин не мог не признать. Просто смертельно глупо. Потому что монстром был вендиго, и они были в лесу и Дин не предупредил Сэма заранее о своем состоянии... В общем, в тот момент когда они наконец до него добрались, вендиго не раздумывая запланировал разобрать на запчасти обоих Винчестеров и развесить что осталось на деревьях вокруг. Дину при виде того как тощая когтистая фигура бросается на Сэма, осталось только одно, прошитое у него на подкорке действие, засунуть свое тело между ними получая все удары на себя, но и вонзая в него свой клинок. И это было полное месиво. Сэм конечно сжег смертельно раненную тварь, чтобы завершить дело, но потом устроил Дину жуткий разнос, за его бессмысленные поступки. Он тряс его окровавленное слабо соображающее от боли и кайфа одновременно тело, кричал что-то про то, что тот не должен больше жертвовать собой, что он не должен больше умирать, что так он только снова превратится в демона и станет только хуже. Много чего еще кричал на него. Но Дин не отпирался и не ругался в ответ, потому что Сэм был прав. Потому что глядя в его взволнованные глаза, чувствуя как тот перевязывает рваные раны от когтей, тащит его обратно к Импале, припаркованной где-то на просеке, они понимал что он был прав. Он понимал, что ему теперь нужно делать. Он понимал, что нужно теперь держать себя под контролем, свою жажду, свой гнев, свою боль. Все должно было быть под контролем. Потому что теперь у него есть смысл, теперь у него есть цель и повод прожить еще один день. Сэм помог ему в этом. Непонятно откуда, из каких своих потаенных карманов он достал для Дина его старый египетский амулет, рогатого божка на кожаном шнурке. Того, которого сам Дин выбросил, потеряв последнюю веру и надежду. Того, которого Сэм подобрал... и вернул, тогда когда его брату больше всего была нужна вера и надежда. И Дин стоял, прислонившись к холодному окну спиной, и смотрел на брата, сжимая в руке амулет, висящий на его груди, возле сердца. Смотрел на свой смысл, на свой повод двигаться дальше. Прожить еще один день...