Ангелы над головой

Каме бесстрашен. Его глаза бездонны, как галактика. – Я завоюю мир, – обещает он направо и налево, и ему все верят. – Никому не проиграю, – заявляет он на пресс–конференции, хотя некоторые в этом сильно сомневаются... …Он впивается ногтями в спину Уэды, чувствуя особенно резкие толчки. Очередное тайное свидание, на этот раз в квартире Каме. Отблески уличного фонаря на блестящей от пота коже. Хриплое дыхание срывается за секунду до взрыва… В последнее время они встречаются непозволительно часто. – Да ну? – на губах Уэды расползается змеиная улыбка. – Как ни крути, а мне ты проиграл! Это правда. И они оба это знают. Каме с удовольствием бы возразил, но последний сильный толчок отправляет его в нирвану. Откинув голову на подушку, Казуя со всхлипом выгибается, выдыхая на пике имя Уэды. Тацуя лишь усмехается, уткнувшись ему в шею. Он снова выиграл. Впрочем, как и во все предыдущие ночи. Бросив Каме полотенце и слегка прибравшись, Уэда встаёт. Застегнуть ремень, поправить сбившуюся у пояса рубашку – дело нескольких секунд. (Он никогда не раздевался донага, за что Каме его тихо ненавидит). И, не прощаясь, исчезает за дверью. *** Для Каме Уэда – как наркотик, им невозможно насытиться, как и привыкнуть к терпкому, вишнёвому аромату его кожи… Когда Тацуя почти на две недели исчезает в Англии, Каме превращается в тугой комок нервов. Но чёрта с два он позволит кому–либо стать свидетелем своей слабости! В каком бы обществе Казуя не появлялся, он всегда улыбается, потому, что он – Каменаши Казуя, единственный и неповторимый. – Это не означает, что он тебя бросил, – раздаётся голос за спиной. Каме поворачивается, мгновенно задохнувшись клубами сигаретного дыма. – Ты что, следишь за нами? – любопытствует он, признав в курильщике Аканиши. Джин делает очередную затяжку и с привычной лёгкостью отшучивается. В этом Каме ему тайно завидует. *** – Почаще улыбайся, – советует Уэда, фотографируя Каме на телефон с бюстиком великого драматурга в руках. А потом ставит фото в качестве заставки. Крошечная фигурка на фоне сияющего Каме, кажется неуместным куском пластика. Этого достаточно, чтобы весь последующий день пребывать в прекрасном настроении. Каме всегда поднимал Уэде настроение, особенно, когда солнце играло в его мягких шелковистых волосах. Но ему не хватает смелости в этом признаться. Хотя сейчас это неважно, потому, что на Каме – тёмно–синий галстук, который Уэда привёз ему из Англии. Он заливается смехом, слушая о приключениях Тацуи на родине Шекспира, реагируя так, словно побывал там вместе с ним. Заметив, как меняется взгляд Уэды, Казуя притягивает его к себе за шею и медленно, с чувством целует. Мир возвращается на круги своя, а Тацуя продолжает рассказ. Он признаётся, что хотел бы проехать автостопом через всю Европу, или освоить альпинизм. А ещё – побывать с Казуей во Франции, чтобы они смогли заняться любовью на вершине Эйфелевой башни... Однажды они так и сделают. *** Уэда решает признаться ему в последний день концертного тура «KAT–TUN Live Break the Records». Когда Каме, как никогда близок к исполнению своей мечты по захвату мира. Тацуя ловит его в объятия в тот момент, когда Казуя приземляется на сцену после поединка с Аканиши, повиснув на ремнях, словно ангел, впервые спускающийся на Землю. – Я тебя никогда не отпущу, – шепчет он Каме на ухо, чувствуя, как их сердца бьются в едином ритме. Уэда не уверен, услышал ли его Каме, потому, что крики фанатов оглушают. Но уже через секунду руки за его спиной напрягаются, Казуя обнимает его чуть дольше дозволенного. И было непонятно, то ли он испугался бушующей толпы, то ли на него так подействовало признание. Тацуя на секунду представляет, что случилось бы, узнай фанаты истинный смысл происходящего у них под носом, но потом отвешивает себе мысленный подзатыльник – никто никогда ничего не узнает. Поэтому он только усиливает объятия, желая, чтобы время прекратило свой бег. Каме не видит, но Уэда улыбается так ярко, как не улыбался никогда, выдавая себя с головой. Каме не видит, но ему и не нужно, он просто знает. – КамеДа – редкий зверь, – ухмыляется Коки отрывая, их друг от друга. – Не заставляйте меня ревновать! – шутит он под смех фанатов. Уэда улыбается, кивает и берёт себя в руки, услышав знакомый мотив «Peaceful Days». – Больше никогда так не палитесь, – умоляет Танака после концерта. *** – Коки меня убьёт, – ворчит Каме. На часах три часа ночи, они снова в квартире Казуи. – Но ты бесстрашен, помнишь? – полушутливым тоном напоминает Тацуя, одновременно раздеваясь и пытаясь укусить Каме за шею. Меньше всего ему сейчас хочется разговаривать. …Он толкает Казую на ближайшую горизонтальную поверхность – журнальный столик, сойдёт! Каме вальяжно потягивается, заставляя дерево под собой жалобно скрипеть, но ему плевать. Он обнимает Уэду ногами за талию, пока тот ласково покусывает его ключицы. Каме со свистом втягивает воздух, обнимая, царапая всё, до чего дотягиваются руки. И дрожащими пальцами хватается за столешницу, когда поцелуи Уэды спускаются ниже… Каким образом они оказываются на полу, остаётся загадкой. Они не разрывают объятий, нарушая тишину лишь лихорадочным, неровным дыханием. Уэда втягивает в рот горошинку соска, зажимая пальцами второй, руки Каме в его волосах сжимаются мёртвой хваткой, а пятки упираются в поясницу. Они целуются жадно, больно, сталкиваясь зубами, прижимаясь, друг к другу так сильно, будто желая слиться. Чувствуя, что готов, Каме переворачивается на живот, встаёт на колени, кошкой прогибается в спине, запуская пальцы в пушистый ворс ковра. Уэда накрывает его, прижимаясь грудью к спине, и входит одним резким толчком. Каме от резкой боли шипит сквозь зубы, но уже через секунду начинает двигаться навстречу горячим толчкам. С них градом льётся пот, в комнате одуряюще пахнет сексом, а плавные поначалу, движения постепенно переходят в бешеный, рваный ритм. Каме накрывает ладонью свой изнывающий член, стонет, чувствуя, как дрожит в нём Уэда и едва не закатывает глаза от острого, парализующего наслаждения. Тацуя накрывает его руку своей, пара резких движений и Казуя срывается в пропасть блаженства. Уэда срывается следом. Они валятся на ковёр слабые, как котята. Каме, пытаясь восстановить дыхание, медленно перекатывается на спину и закрывает глаза. Уэда нависает над ним сверху, покрывая его лицо мягкими, нежными поцелуями, так, как нравится им обоим. Пару минут спустя, Тацуя встаёт, вытаскивает из шкафа знакомый тёмно–синий галстук и связывает их в единое целое. Теперь они так близки, что чувствуют дыхание друг друга. Казуя улыбается, Уэда зарывается носом ему в шею, заставляя кожу покрываться мелкими мурашками в предвкушении. Он счастлив. Возможно, – думает при этом Каме, – быть проигравшим не так уж плохо… *** Проснувшись в одиночестве, Каме испытывает неконтролируемый приступ паники. А потом из гостиной до него доносятся мягкие, чарующие звуки музыки, заставляя с облегчением раскинуться на кровати. Мелодия манит, соблазняя покинуть тёплое ложе. Одежда валяется по всей квартире, там же, где они сбросили её вчера. Под многострадальным журнальным столиком блестят пустые пивные банки, а за синтезатором сидит Уэда. Уэда… Его пальчики невесомо порхают по клавишам, волнуя воображение… – Я тоже тебя люблю, – улыбается Каме, озвучивая то, что пытался сказать прошлой ночью Тацуя. – Всегда любил! И буду... Конец