12

POV Лухан (она не вычитана, извините) Когда я был маленький, я думал о том, каким я буду, когда вырасту. Как буду выглядеть, как буду разговаривать, как буду одеваться, и какой у меня будет смех, как изменится улыбка, с кем я буду общаться, и что мне будет нравится. Кого буду держать за руку и не отпускать от себя совсем, кого буду любить и шептать это «люблю», кого буду обнимать и оберегать. Вот и сейчас я сижу в уголочке комнаты, наблюдая, как едва успевший прийти в себя Чанёль сидит на краю кровати, возле Сэхуна и, словно маленькому, читает ему. Я не вслушиваюсь – что именно, просто гляжу на дрожащие ресницы Чанёля, и его большую ладошку, что бережно сжимает тонкие пальчики моего макне. Время неумолимо бежит вперёд, и до парада планет остаётся едва ли недели две. Все на нервах, не спят, и Крис едва заставляет нас есть. Мы словно тени, скитаемся по тихому дому в ожидании чуда. А Исин каждый раз делает вид, что всё нормально, когда чуть ли не без сил падает, пытаясь помочь Сэхуну или Каю, но всё безрезультатно. Мне кажется, что я просто сойду с ума, потому что каждую ночь я вижу его во сне, а потом резко просыпаюсь и нахожу рядом только пустую оболочку - тело, словно его душа сокрыта где-то в другом месте. Целовать его холодные губы – это совсем не то, как целовать его улыбку. Мне кажется, правый рукав его футболки просто не успевает сохнуть от моих слёз. Не знаю, кому молятся в таких случаях, но каждую ночь я усердно обещаю кому-то сверху, что когда он очнётся, я буду самым лучшим хёном на свете, я не буду чаять в нём души, я буду носить его на руках. Всё это звучит банально и глупо, но мне только нужно, чтобы он открыл свои прекрасные глаза, улыбнулся мне и привычно позвал «Лу!». За этот месяц с лишним я очень сплотился с Джунмёном в нашем молчании. Мы без слов понимаем друг друга, когда замираем в пустой гостиной на диване, смотря каждый в одну точку. Сил говорить нет, сил дышать – тоже, только молчать и слушать как сбивчиво и непостоянно бьются сердца друг друга. Крис говорит, что у нас затишье перед бурей, и только и успевает, как ловить Исина над полом, когда тот слишком переусердствует, или разгонять нас спать, заставлять есть. Тао и Сиумин только молча выполняют какие-то поручения Криса. Чен старается не попадаться мне на глаза, и как только я пытаюсь заговорить с ним, он тут же извиняется и убегает. Его грызёт совесть, он прекрасно знает, в кого угодил его шарик, и хотя он изначально для Сэхуна и предназначался, никто не знал, что в последнюю секунду Сэхун очнётся и вместо того, чтобы я закрыл его, он сам закроет меня собой. Джунмён засыхает, в прямом смысле этого слова, словно цветок без воды, хотя он и есть вода, только в данном случае его вода – Кай. Чанёль буквально седеет над дневником, и Бэкхёну обычно тяжело даётся забрать у него эту кожаную книжицу и в приказном тоне отправить младшего спать. Но в принципе, это забавно, потому что Бэкхён, который на голову ниже, но всё же старше выглядит достаточно грозно, когда злится, и Чанёлю ничего другого, как пойти спать – не остаётся. Они хоть как-то скрашивают наше серое существование. Кёнсу пытается углядеть за всеми, и всем помочь, особенно Джунмёну. А я наблюдаю со стороны и думаю о том, что неплохо было бы знать, что нас ждёт впереди! Я устал мучиться, устал жить на вулкане! А Чанёль тем временем дочитывает страничку и закрывает книгу. - Чанёли, что ты читаешь ему? – негромко интересуюсь я. - Историю. – отвечает вместо Чанёля Бэкхён, который незаметно вырастает на пороге. – Макне любит историю, в университете он знал её лучше всех в группе. Я вздыхаю – жаль, я этого не знал. Как же много я ещё не знаю! И как же хочу узнать! Чанёль кивает и наклоняется к Сэхуну, чтобы поцеловать его макушку. Каждый раз странно, но уже привычно находить Джунмёна на полу. Он сидит, свернувшись в клубочек, обняв колени и, умостив голову на кровати, возле ладошки Кая, неотрывно глядит, как медленно и почти незаметно вздымается грудь младшего. Мне кажется, за это время Сухо выучил его ещё лучше, чем знал до этого. Он мгновенно замечает любые изменения в его состоянии, любое крошечное движение или вздох. Я смотрю на него, и понимаю, что это уже не тот Джунмён, о котором рассказывал мне Кай, и которого я впервые увидел в его доме. Тогда я узнал сильного и надёжного Джунмёна, немного строгого, заботливого. Отличного хёна. А сейчас я вижу хрупкого, буквально прозрачного и ранимого человека, который за какой-то месяц человеком-то быть и престал. Даже стоя у двери, я отчётливо вижу, как бывшая когда-то белоснежной, а сейчас серая кожа обтягивает кости. Как он осунулся, похудел и засох, как впали его щёки, как потемнели глаза и круги под ними, как тяжело вздымаются костлявые плечи при вздохе и тонкие, слегка трясущиеся пальцы проходятся по волосам. Гляжу, как искусанные губы что-то шепчут, а тень боли и усталости пляшет в ярких до этого глазах. Он каждый день ждёт от заката и до рассвета, ждёт, что случится чудо и его Кай, его Джонин откроет глаза и вздохнёт полной грудью. Исин ничего не говорит – он не может, он не знает. Он уделяет Каю очень много времени, но его состояние всё ещё критическое, и если бы мы были в больнице, думаю, Кай жил бы от приборов, сейчас же этими приборами является Исин. Я часто застаю Джунмёна рассказывающего что-то младшему, что-то из прошлого, настоящего, или того, что он хотел бы видеть в будущем. Джунмён не просто говорит с ним, он читает, и даже поёт ему и, я уверен, знает, что я молча наблюдаю у двери. Он никого не видит, всё его внимание сосредоточено на чёрных ресницах, что лежат на смуглых щеках, на смоляных лёгких завитках, потому что волосы Кая вьются, на красивой формы приоткрытых губах, что издают вдохи. - Джунмён, - зову я, присаживаясь рядом на корточки. – Тебе нужно немного поспать. Он отрицательно кивает. - Совсем чуть-чуть, пожалуйста. Не загоняй себя, ему это не понравится. – киваю я. - Ему хоть что-то понравится, если он останется в таком состоянии? – севшим голосом шепчет Сухо. - Ты что, сдался? – ошарашено переспрашиваю я, хватая его за плечи и разворачивая к себе лицом. - Я хочу лежать здесь вместо него. – шепчет он, и я вижу как слёзы стоят в его глазах. - Чтобы он вот так же, как ты, убивался рядом? Он удивлённо моргает, а потом опускает голову на моё плечо. - Как жить, Лухан? – шепчет он. – Как улыбаться? Как заставить себя смириться с этим, как с таким вообще смириться? А дышать себя как заставить, как? - Я не знаю. - Да вот и я. – выдыхает он. А потом снова приходит Исин и гонит нас чуть ли не в шею – ему нужна концентрация и максимум силы. Вечером, когда я без сил падаю на подушку, я как всегда поворачиваюсь к нему, близко-близко и осторожно глажу по плечу через футболку. Моё любимое плечо, руки ноги, спина, пальцы, глаза, губы, мой любимый макне. Мысленно благодарю опять же непонятно кого за то, что я успел сказать ему эти три самых важных слова. - О Сэхун, я люблю тебя! – шепчу я в самое ухо и целую гладкую щёчку. Я снова усну, и он снова придёт ко мне во сне. Я начинаю просыпаться от того, что меня невесомо целуют: нос, тёплые со сна губы, веки, щёки, лоб, скулы. Медленно и сладко. Я ёрзаю на подушке, пытаясь подставиться под поцелуи, но оттого, что я разворачиваюсь на бок, поцелуи прекращаются. Возмущаюсь себе под нос, что это за сон такой непутёвый. Разворачиваясь обратно на спину, я опять чувствую невесомые поцелуи. Мне опять снится Сэхун и в такие моменты я не хочу просыпаться, особенно не хочу. Губы опять накрывают поцелуем, и когда воздух стремительно заканчивается, я судорожно выдыхаю и распахиваю глаза. И знаете, что я вижу?! – Сэхуна! Лохматого, розовощекого, живого, нежно глядящего на меня. Я вскидываю руки, обводя большими пальцами контуры его красивого лица. - Какой прекрасный, реальный сон.- шепчу я, мягко улыбаясь ему. - Нет, Лу, это я, наконец, проснулся! - отвечает он. Я приподнимаюсь на локтях, оглядываю комнату, скольжу взглядом по соседней подушке и замечаю, что она пустая, а мой ангел нависает надо мной. - Наверное, я умер. - опять выдыхаю я. Сэхун наклоняется ко мне и вцепляется острыми зубками в мочку уха. Я негромко вскрикиваю. - Больно! - В Раю не может быть больно. - кивает макне. – Значит, ты не умер, и ты не спишь, потому что во сне тоже не может быть больно. - Ты...ты... - задыхаюсь я и быстро прижимаю его к себе. - Лу, ты так сладко пахнешь. - тянет он мне куда-то в шею. - Маленький мой, родной, любимый! - шепчу я, обнимая его сильнее. Мы так и засыпаем, в обнимку. Утром нас будит возмущённый голос Лэя. - ХунХаны, а вы не охренели ли?! - Кто кричит? - шепчет Сэхуни, зарываясь с головой под одеяло и устраиваясь на моей груди. - Крис!!! - Ну чего ты орёшь? - вырастает за спиной Лэя Крис и обхватывает любимого за талию. - Макне очнулся и они даже не удосужились нам сказать! Мы тут все волнуемся, трясёмся, слёзы льём, а они..., - Крис подмигивает мне и быстро затыкает Лэя поцелуем, выталкивая в коридор. - Лу, вы так волновались...после того, что я сделал?! -Сэхуни поднимает на меня лицо. - Ты что-то помнишь? - Всё.- он кивает. - Словно в моём теле был ещё кто-то и я просто стоял рядом, не в состоянии сделать и шагу. Я помню, как я впечатал Джонин-хёна... Макне поспешно зажмуривается, утыкаясь носом мне в грудь. - Боже, я монстр! - Это был не ты! - говорю я, успокаивая его. - Нужно увидеть Джонин-хёна!- Сэхун встаёт, слегка пошатываясь, и на ватных ногах выходит из комнаты. Он месяц пролежал без движения и ему ещё тяжело ходить. Я нагоняю его у нужной комнаты и остаюсь стоять на пороге, когда он толкает дверь. Тихо входит, во все глаза глядит на Сухо, который в неудобной позе на полу дремлет возле Кая, сжимая его ладошку в своих. - Хён..., - зовёт Сэхун и Сухо вздрагивает и тут же оборачивается на его голос. Глядит испуганно, удивлённо, печально и радостно одновременно, а Сэхун молча ждёт у порога - милости или казни. Но Джунмён манит его к себе и как только Сэхун присаживается рядом с ним, тут же обнимает. - Прости меня, хён. Прости, прости. - шепчет Сэхун, и тихо плачет в плечо Сухо. - Не плачь, глупый ребёнок.- тоже сквозь слёзы просит Джунмён. - Хён, мне так жаль, мне очень жаль. Я не хотел, я не хотел, прости, хён. - макне всё не унимается. - Хён, можно я немножко с ним побуду? - спрашивает Сэхун, отрываясь от его плеча, и Сухо тут же кивает. Выходит ко мне и замирает рядом у двери. Макне немножко ближе пододвигается к Каю. Гладит его кончиками пальцев по руке и слегка улыбается, а затем устраивается у него под боком, всё ещё держа ладонь. -Хён, а помнишь, как ты проучил старших мальчишек за то, что они дразнили меня из-за моего говора? Сухо тихонько всхлипывает за моим плечом, и я тут же разворачиваюсь к нему лицом, обнимая за плечи. - Пойдём на кухню. Не будем им мешать. Когда спустя часа два мы снова возвращаемся в комнату, Сэхун спокойно спит, обнимая Кая. - Оставим, пускай спит. – кивает Джунмён. Где-то посреди ночи дверь с хлопком открывается и в комнату чуть ли не с криками залетает Сэхун, как я понимаю чуть позже. Запрыгивает на кровать и трясёт меня за плечи, чтобы я проснулся. - Лу! - Что-что? – пытаюсь я прийти в себе, часто моргая. - Мне приснилось, что Джонин-хён очнулся! – довольно говорит он и я гляжу на него удивлённо, но тепло. - И…? – подталкиваю я. - И…я не знаю, показалось ли мне, пойдём со мной! – он хватает меня за руку и ведёт в чужую спальню – Джунмён спит в гостиной, на диване. Мы входим в слабо освещённую торшером комнату, и Сэхун усаживает меня рядом с Каем. – Тёплая! – выдыхает он, кладя мою ладошку на руку Кая. - Я так не могу сказать, Сэхуни, нужно разбудить Джунмёна, он… - Нет! – прерывает Сэхун. – Если я просто вижу то, что хочу, ему будет больно. И следующие три дня Сэхун улыбается и ожидает пробуждения хёна. Никто кроме меня не понимает, что с ним происходит, а он молчит, загадочно улыбается, сидит с Чанёлем за дневником и помогает Кёнсу на кухне, засыпает возле Кая и заставляет Джунмёна кушать, и всё ждёт-ждёт. И этот ребёнок заражает меня своим светом, своей надеждой и уверенностью. Сухо быстро просыпается, потягивается и понимает что чего-то не хватает. Точнее кого-то не хватает. Он не держит ничью руку, как это обычно, и большая белая кровать пустует. В комнате Джонина тоже нет. - Лухан! – слышу я голос Джунмёна, и мы с Сэхуном переглядываемся, устремившись к нему.- Сэхун, Крис! Сухо бросает в дрожь. - Что...а где Джонин-хён? - удивляется макне. В его глазах восторг, но удивление. - Кай!- громко зовёт Крис, и его голос эхом разносится по квартире. - Джонин-а, ты где? - слышится из коридора голос Чанёля. - Кай! - зову и я. - Джонин, ты где? – голос Джунмёна снова разрывает тишину. А потом я слышу Кая, совсем близко, буквально за стеной и тут же хватаю макне за руку. Он всё без слов понимает по моему лицу. Ну хватит уже мучить его, ему хватило! - рассуждает это наглое дитё. А потом Кай быстро телепортирует, оказываясь у Сухо за спиной, и тут же обхватывая его талию руками. - А где это Джонин? – спрашивает он в ухо. Джунмён заметно вздрагивает и замирает. - Джонин-хён, так нельзя! - макне топает ногой, но улыбается широко-широко. - Ааа, это ты, ураган Катрина? – улыбается ему Кай. - Я тебя видимо зря раньше называл недоделанным, потому что ты ещё тот ураганище! Макне краснеет и виновато опускает голову, прячась за моё плечо. - Спокойно, мелочь, всё в порядке. - зовёт он, подмигивая, когда Сэхун поднимает на него глаза. - Совсем напугал нас, засранец! - улыбается Крис. – Чуть не поседели! - А что вы хотели?! Думали, я просто проснусь, скажу, что «я скучал, ребята», и на этом всё? Это не в стиле Ким Джонина! - Вот это сейчас Ким Джонин получит! - наконец, отзывается Сухо. Мы с макне тут же взрываемся смехом. - Что значит - получит?! Нет, меня такой расклад не устраивает! - фыркает Кай, когда Сухо освобождается от его руки и поворачивается к нему лицом. - Ооо, хён, выглядишь неважно, много спал?! А ел? - Кай скептично закусывает губу, а нас снова в смех бросает. Сухо хмурит брови, но в его глазах плещется тепло. - Ну иди сюда, хён, я тебя подлечу! - довольно тянет Кай, хватая хёна за руку и притягивает к себе, нахально, прямо при всех целуя. - Пшли вон! - улыбаясь через поцелуй, машет он руками на нас, и мы, смеясь, быстро выходим, оставляя их одних.