12

POV Кай Исин трясёт головой, чтобы прийти в себя, и понимает, что сидит на кровати, опираясь о несколько подушек сзади. Он оглядывается на вторую половину кровати, находя рядом Криса. Его кожа кажется прозрачной, слегка синеватой, а сухие губы приоткрыты. Лэй осторожно меняет положение и слегка тянет за край растянутой футболки. По белоснежному бинту алыми маками цветёт кровь. Исин тяжело вздыхает, заставляя себя не расплакаться, и осторожно наклоняется. - Крис. – зовёт он достаточно громко, но блондин ни как не реагирует на его голос. – Крис. – повторяет Лэй. И где-то под рёбрами в истерическом припадке бьётся душа. Лэй знает – Крис жив, иначе бы его, Лэя, душа погибла бы вместе с ним, он бы так и остался сидеть на подушках, не удосужившись проснуться. - Ну же, Ифань! – Лэй слега теребит старшего за плечо.– Открой глаза, пожалуйста! И Крис слушается, медленно разлепляет веки и ему требуется какое-то время, чтобы придти в себя и сфокусировать взгляд. Он хочет сказать «привет», но вместо тёплого слова получается сдавленный хрип. Он пытается нормально вздохнуть, но всю грудь тут же прошивает болью. И вот теперь-то Крис начинает бояться. Он во все глаза глядит на лежащего рядом Лэя, и пытается взглядом передать весь тот страх, боль и панику, которая вмиг его окутывает. Губы приоткрываются в немом крике, ресницы дрожат, и Лэй, кажется, понимает, потому что наклоняется ещё ниже и целует его лоб – мягко и трепетно. Тонкие пальцы сжимаю его ладонь, и Крис чувствует, что пока рядом есть Исин, он не пропадёт. Ещё хотя бы каких-то пару дней. - Я сделаю перевязку и слегка подлатаю тебя. – говорит Исин мягко. Он нагораживает у Криса за спиной много подушек и приносит всё необходимое. Как это бывает, старый бинт прилипает к краям раны, и отдирать его становится невыносимо больно. Крис негромко шипит, поворачивая голову в сторону, чтобы не видеть того, что вырастает под бинтом. Лэю тоже страшно, но так нужно. На красивом теле, молочной коже, словно алый мотылёк, покоится дыра. Лэй мягко касается кожи вокруг кончиками пальцев и Крис морщится, а рану быстро затягивает новой кожей, и она уже не такая пугающая. Да только Лэй знает, что яд грызёт тело изнутри. Он осторожно бинтует Криса по всей окружности тела, во много слоёв, после того как обработал, а потом стягивает с него футболку и сам надевает кофту потеплее. - Доброе утро, ну как ваши дела? – дверь негромко стукается о стену, когда её толкают, и на пороге вырастает Кёнсу. Он тепло улыбается и смущённо опускает глаза, ловя благодарные взгляды обоих. Дело в том, что Кёнсу принёс завтрак, специально приготовленный для Криса. Кёнсу, как и Лэй, понимает, что ему нужно набираться сил. - Спасибо. – улыбается вымучено Лэй. И хотя он уставший, улыбка получается вполне искренняя. Кёнсу выходит, а Исин осторожно ставит поднос с завтраком Крису на колени. - Проголодался? – интересуется он. Крис отрицательно кивает. - Аппетит на нуле. – шепчет он. - Но всё равно надо, хоть немного, чтобы поддерживать силы и… - Исин! - Пожалуйста, не начинай, я прошу тебя! Не начинай, и не заставляй меня ещё больше бояться потерять тебя! – просит Исин. Крис глядит на него с мгновенье, а потом кивает и позволяет младшему поднести ложку к его губам. Сегодня все мы проснулись чуть ли ни свет, ни заря, но игра стоила свечей – мы готовили завтрак для Ифань-хёна. Именно поэтому, несколько часов спустя, ожидая собственного завтрака, я сижу и кемарю, подперев щёки ладошками, что неудивительно, потому что напротив в такой же позе сидят практически все. За кухонным столом, точнее на нём, нас пятеро: я, макне, Чанёль-хён, Чен-Чен и Тао. И все спим, в прямом смысле этого слова, на столе, устроившись кое-как. - О, и что это за…не знаю, какое слово подобрать! – доносится до моего сонного сознания голос Бэкхён-хёна. - Не доспали своё. – я уже готов мурчать как кот после сметаны. – хён. Чувствую любимые пальчики в волосах, а потом поцелуй в макушку. - Давайте-давайте, поднимайтесь и дуйте к себе спать. – командует Кёнсу. Ноль внимания, фунт презрения! – Поднимайтесь, говорю! - Кёнсу-хён не ругайся. – бурчит макне, отрывая голову от стола и осматриваясь. - А пойдёмте к Ифань-хёну сходим, проведаем? – предлагаю я, тоже поднимая голову. Хён глядит на меня с умилением и теплом, а потом мягко гладит по щеке. - Ладошка, да? – мямлю я. - Да. – кивает хён. – Её отпечаток. - А пойдёмте. - кивает Тао. Когда мы негромко стучимся в дверь чужой комнаты, из-за двери тут же доносится тихое «входите, ребята» и мы так и делаем. Я вхожу последним и останавливаюсь на пороге, пока ребята усаживаются на кровати возле Исин-хёна. А я, я во все глаза гляжу на Криса, наблюдая, как жизнь медленно покидает его и думаю о том, что это до ужаса страшно и больно, когда человек, которого ты любишь, увядает на твоих глазах. Крис всё так же красив, даже мертвенно-бледный, со впалыми щеками, осунувшийся, с бесцветными глазами. И пока я наблюдаю, думаю о том, как впервые узнал о нём. От Лухана. Это был один из тех дней, когда кроме Лу не было никого, и все держались подальше. По моей просьбе он много рассказывал о себе: о маме, о друзьях, об учёбе, о способностях. Вот тогда-то я и узнал, что у Лу есть лучший друг – Ву Ифань, он же Крис – высокий и статный юноша с мягкой улыбкой и открытым сердцем. Лухан много рассказывал о нём и об Исине, и я впитывал. Слушал внимательно. Наверное, именно поэтому, когда я телепортировал за Луханом в университет, и когда он, Лухан, позвал Криса, я сразу узнал его. Он был точно таким же, каким я представлял его по рассказам Лулу, и вскоре выяснилось, что не только по внешности, но ещё и по характеру. Я отвлекаюсь от воспоминаний и перевожу взгляд на ребят. Крис улыбается, отшучивается, хотя вряд ли это можно назвать голосом, скорее хрипами, и я понимаю, что дело худо. Наверное, ему совсем тяжело дышать. И пока ребята мостятся рядом, Исин-хён сидит в стороне на стуле, поджав к груди коленки и обнимая их. Он глядит на выросшую перед ним картину с трепетом и спокойствием, ловит глазами каждое движение или полуулыбку на лице Криса – впитывает и запоминает. - Джонин-а, ты на кровати не помещаешься? Вымахал, да? – спрашивает у меня Чен, на что я только улыбаюсь. - Как это? Если я помещаюсь, значит и он должен. – улыбается мне Чанёль-хён, подзывая к себе жестом и я усаживаюсь рядом, опираясь на согнутые в коленях ноги хёна, словно о спинку стула. Мы сидим не долго, уже где-то полчаса спустя хён просто засыпает, и мы тихонько выходим. Когда ребята уходят, а Крис забывается сном, Исин осторожно опускается на соседнюю подушку, чтобы не потревожить, и долго-долго глядит в потолок. Ему вспоминается то время, когда Кай забрал Лухана к себе, в Другой мир, и Лэй, не находя себе места, доводил себя до изнеможения на турниках, а Крис стоял снизу и постоянно возмущался, что так нельзя, и что хватит. А когда ему надоедало, он просто хватал за ногу и тянул вниз, перехватив над полом. Вот и сейчас Лэй думает об этом, потому что ситуация кажется ему схожей: кажется, словно теперь он, Крис, вот так завис на турнике, высоко над землёй, и его никак оттуда не достать. И Лэю хочется вот так же потянуть за ногу и снять его оттуда, поближе к земле, поближе к себе, удержать, не дать упасть. Да только он прекрасно понимает, что это и разница в росте, и разница в весе, что этот турник слишком высокий, и скорее всего с него одна дорога – не осторожно в мягкие объятья Исина, а кубарём об землю с высоты. И Лэй не хочет верить, не хочет, потому что при мысли об этом его сердце сжимается с такой силой, что дыхание спирает. Исин так и лежит: час, два, три, боясь пошевелиться, пока не замечает, что Крис проснулся и, повернув голову в его сторону, внимательно смотрит. Но Исин продолжает лежать, всё так же пялясь в потолок, до того момента, пока Крис не начинает активно шевелиться рядом. Он приподнимается на локтях, сквозь зубы ругая уже чуть ли не всё, на чём свет стоит, и осторожно переворачивается на живот, и Лэй только заикается по поводу того, что ему нельзя делать таких резких движений, и тем более ложиться на живот, но Крис только кое-как устраивается на локтях совсем рядом. Ему больно, и Лэй знает это, здесь не нужно глядеть на сведенные на переносице брови – и так всё ясно, но Крис молчит, немного хмурится, но боли не выказывает. - Прости, – шепчет он, опуская голову Исину на грудь. И Лэй чувствует, как тяжело, но всё же приятно дышать под таким вот грузом, а Крис продолжает. – Я - идиот, знаю. - Ифань… - пытается перебить Исин, потому что подсознательно он знает, чем закончится этот разговор, но Крис не даёт ему этого сделать и продолжает. - Я соврал. – честно признаётся Крис, и Лэй прекрасно понимает, о чём он, но уж не перебивает. – Я могу впустить тебя в своё сердце, и дело вовсе не в имидже холодного мальчика, или ещё какой-то подобной ерунде. Я боюсь, что если я сделаю это, то ты от этого счастливей не станешь, скорее несчастней. Потому что…., - Крис делает паузу, чтобы сделать вдох - он всё ещё в неудобной позе. – Я и правда разучился любить! Но сейчас уже поздно что-то делать. – снова вдох, а Исин чувствует, как слёзы снова наворачиваются. – Если бы у нас было время…ты бы дал мне второй шанс? – Крис снова приподнимается на локтях, чтобы заглянуть младшему в глаза, но те плотно зажмурены и по щекам на подушку текут слёзы. - Тысячи, миллионы шансов. – шепчет Исин сквозь стиснутые зубы, только бы не разрыдаться вслух. Крис мягко улыбается и тянется к напряжённым губам, чтобы поцеловать в их уголочек, а затем падает на подушку, раскинув руки, и тяжело дышит. Крис чувствует, как по телу под повязкой струятся алые дорожки, но он не будет пока говорить об этом Исину. Крис легко находит чужую ладошку, накрывая своей, и они продолжают лежать в тишине: Исин молча плачет, и Ифань молча истекает кровью. - Чанёли, ты не спал полночи, а когда, наконец, уснул, пришлось вставать ни свет, ни заря. Ляг, поспи немного. – зовёт Бэкхён, сложив ноги по-турецки. - Не хочу! – отвечает младший. Он измеряет их с хёном комнату шагами так быстро, что у Бэкхёна уже голова кружиться. - Если ты не будешь отдыхать, голова перестанет варить. – настаивает Бэкхён. Чанёль не слушает. Он трёт виски и продолжает маячить. Пытается придумать, но в голову ничего не приходит, и он уже готов просто биться этой головой об стену от бессилия. Потому что разве можно просто сидеть и ждать, пока твой друг умирает там, за стенкой? - Чанёль, улягся немедленно! – грозный голос Бэкхёна заставляет снова обратить на него внимание и Чанёлю ничего не остаётся, как пристроиться рядом с хёном на кровати и уложить голову ему на колени. - Мне страшно. – зовёт он негромко. - Я знаю, - кивает Бэкхён, мягко поглаживая младшего по волосам. – Мне тоже. - А что если мы…не справимся? – Чанёль закусывает губу. Бэкхён молчит, он не знает, что сказать, чтобы утешить донсена, поэтому просто наклоняется и целует рыжую макушку. – Что тогда?! Всё это зря?! Эти..жертвы, побеги, загадки, эта жизнь вверх ногами – это всё зря? - Чанёли, мы ведь делаем всё, что в наших силах. – вздыхает Бэкхён. – Но я не Бог и ты не Бог, и никто из ребят. И мы не можем управлять жизнью или смертью. И даже Исин. – Бэкхён вздыхает, когда видит, как из больших ясных чёрных глаз Чанёля, вечно счастливых и ярких, струятся мокрые дорожки. - А как же шкатулки, ключи, что теперь с этим всем делать? А…а как же Крис? И Чанёль переворачивается на бок, чтобы обнять хёна за талию, и утыкается носом ему в живот, а Бэкхён просто успокаивающе гладит его по волосам и спине, пока младший давится рыданиями. А потом, успокоившись, Чанёль садится за стол, достаёт дневник, стопку белых листов и отключается от всего мира – смотрит, рисует, пишет, ищет выход. А Бэкхён только стоит над ним, глядя через плечо, и всё гладит младшего по волосам, запутываясь тонкими пальчиками в рыжих пружинках. Утро плавно перетекает в день, а день в вечер. В большом двухэтажном доме тишина – ни звука, ни вздоха, ни шороха. Никакой суеты, беготни или голосов, вообще ничего. Даже кажется, что дом пустой, хотя это и не так. Дом-то полный, только души у людей, присутствующих там – вот где копится пустота. Звёзды сегодня светят особенно ярко и дорожкой Млечного пути тянутся с востока на запад. На улице тихо и безветренно, но свежо. Хёна, который подходит ко мне сзади, набрасывая на плечи кофту, я замечаю не сразу. - Иди-ка ты уже спать, Джонин. – зовёт он негромко в ухо, и я осторожно вздрагиваю. - Ещё не хочу. – отзываюсь я. Хён вздыхает и выпускает меня из объятий, собираясь вернуться в комнату, но я ловлю его за руку. – Постой со мной, пожалуйста. Пару минуток, и пойдём спать. Тишина медленно обволакивает и позволяет собой насладиться, хён мягко обнимает за талию, и я откидываю голову ему на плечо. Так не грех и уснуть. Его тёплое дыхание щекочет щёку, мне удобно и спокойно, а потом где-то из глубины дома слышится крик – громкий, настойчивый ликующий, и мы с хёном спешим на звук. - Я понял, понял, Бэкхёни! – вопит Чанёль, выходя со своей комнаты в коридор. Уже достаточно поздно, так что все уже если не спят, то отдыхают точно. - Чанёль? – удивляется хён из-за моего плеча, когда мы встречаемся в коридоре. – Что случилось? Но Чанёль не слушает, а спешит дальше по коридору, толкая дверь комнаты Криса и Лэя, Бэкхёни-хён направляется следом. - Что стряслось? – из соседней комнаты вырастает сонный макне. - Чанёль-хён! – зову я, устремляясь следом. А Чанёль тем времени входит и включает свет. - Исин, Ифань, просыпайтесь немедленно! – командует Чанёль. Он мечется по комнате, щёки раскраснелись, глаза горят. Мы с хёном и макне зависаем на пороге, наблюдая. А Чанёль-хён тем временем легко срывает с карниза белоснежные шторы, сворачивая их, и снова мечется по комнате. Мы все в недоумении, как и Бэкхён, который стоит возле Исина. - Чанёль, а что…? – пытается спросить последний, но хён не слушает. Он вылетает из комнаты вприпрыжку, и возвращается уже со шкатулками, молча вручает их Бэкхён-хёну. - Джонин, мне нужно, чтобы ты телепортировал его на улицу! – зовёт меня Чанёль-хён, присаживаясь на кровать рядом с Крисом. Ифань-хён совсем слабый, он едва в сознании и вот-вот его потеряет. Бледный и неимоверно холодный, когда я касаюсь его руки. - Чанёль, ты с ума сошёл!? – ужасается мой хён у двери. - Куда его телепортировать в таком состоянии? Не смей, Джонин! – хён ловит меня за руку и оттягивает к себе. - Если мы не поторопимся, он умрёт. –отрезает Чанёль. Его зубы и кулаки плотно сжаты. – Не видите, в каком он состоянии?! Ему немного осталось. Ну же, доверьтесь мне! Джонин! – Чанёль-хён протягивает ко мне руку. Я гляжу на Сухо-хёна, потом снова на Чанёля и делаю шаг вперёд, в его сторону. - Сухо-хён, макне, пожалуйста, идите на улицу, мне понадобится ваша помощь! – Чанёль кидает им сорванную штору.- Расстелите её и ждите Кая, хорошо? Исин-хён, ты со мной! – Чанёль отходит в сторону, а я присаживаюсь возле Ифань-хёна, крепко держа его за руку. Рывок! И я, как могу, осторожно опускаю хёна на расстеленную, словно простынь, штору. Дом, в котором мы теперь живём, на одной из окраин леса и нам было легко найти совершенно не лесистую местность. До густых зарослей ещё метров с двадцать вперёд. Чанёль провожает взглядом телепортировавших ребят и забирает шкатулки из рук Бэкхёна. - Чанёли, ты знаешь, что делаешь? – спрашивает он, поймав младшего за руку и тут же беря его лицо в свои ладошки, от чего Чанёлю приходится наклониться. - Знаю! – кивает рыжий, и хён оставляет на его щеке невесомый поцелуй.