Из пламени и пепла

Киллиан Джонс любил ром. Хороший ром, налитый в хорошую фляжку, подаренную хорошим человеком. Полюбил он его с недавних пор, но уже считал, что любовь эта надолго, если не навсегда. По крайней мере, алкоголь не предает. Ром согревал внутри и снаружи, развязывал язык и напоминал о том чувстве свободы, которое Киллиан успел забыть давно и бесповоротно. Жгучие капли падали на язык, окатывали нёбо, пощипывали десны. Киллиан перемалывал вкус и глотал его, сразу же отправляя в рот следующую порцию. Алкоголиком он не был, хотя полагал, что с каждым глотком приближается к порогу, за которым возврата не будет. Но дурное прошлое, смутное настоящее и никакое будущее заставляли Джонса прикладываться к фляжке раз за разом. Не так давно у него даже была работа. Хорошая и высокооплачиваемая, благодаря ей Киллиан водил свою женщину по шикарным ресторанам, выписывал ей чеки с невообразимым количеством нулей, чтобы она ни в чем себе не отказывала, и возил ее на новенькой яхте, в шутку поднимая иногда парус со скрещенными костями и провозглашая себя пиратом семи морей. Мила – так звали ту, с которой Киллиан любил засыпать и просыпаться – однажды просто исчезла. Ушла, ничего не взяв с собой, лишь оставила записку, в которой говорила, что совершила ошибку, проживя с Киллианом столько лет. Ради него, говорилось в той записке, был оставлен муж и ребенок, ради него Мила пыталась изменить себя, ради Киллиана звучали смех и слова про любовь. Но не вышло: Киллиан должен был остаться простым и славным приключением, а не ракетой, взмывающей к небесам. В то утро Джонс впервые наполнил фляжку ромом. Он сидел на своей яхте, свесив ноги вниз, держался одной рукой за поручни, а второй все подносил и подносил фляжку ко рту, упрямо глотая гадкую, сжигающую губы и язык, жидкость. Киллиан пил до тех пор, пока небо не потемнело перед глазами, а крики чаек не слились в один невыносимый гул. Тогда он упал на палубу и отключился. Яхту он продал за сущий бесценок: она покупалась специально для Милы и служила лишним напоминанием. Продал, а вырученные деньги потратил на лотерею, в которой, как водится, выиграл намного меньше, чем вложил. Благо, на ром осталось, и, вновь заполнив фляжку до отказа, Киллиан на шатающихся ногах пошел бродить по городу. Бостон никогда ему не нравился. Но здесь жила Мила, а потому они швартовали яхту у пристани и шли гулять до рассвета. Киллиан обнимал самую прекрасную из всех женщин и был счастлив. Сейчас он тоже был счастлив, не думая о том, что счастье исчезнет, едва ром оставит в покое его кровь. Асфальт был горячим под ногами, Джонс пил и думал, что солнце раскалило этот город докрасна. Он шел, спотыкаясь, и иногда поглядывал на небо, бывшее странного цвета. Впрочем, небо Киллиана не волновало, как и все, что происходило вокруг. Не волновало его и то, что он вот уже добрых три недели не появлялся на работе, а телефон давно сел, и босс наверняка отдал распоряжение уволить самого перспективного работника года. Киллиан засмеялся отчего-то, подумав о своих достижениях. Они тоже все были для нее. Для женщины, разбившей ему сердце. Она улыбалась своему пирату, сидя под черным флагом, а он, преисполненный гордости, старался делать все так, чтобы улыбка не покидала этих прекрасных губ. Ром добил Киллиана где-то ближе к центру города. Народу вокруг было много, не все старательно обходили шатающегося мужчину, кое-кто задевал его плечом, явно работая в паре с алкоголем и намереваясь уложить беднягу прямо на землю. Устав сопротивляться, Киллиан уселся под ближайшим деревом и зачем-то стянул ботинки, затем швырнул их в толпу, крича что-то нечленораздельное. Он продолжал кричать и тогда, когда полицейский поднял его и потащил за собой, в машину с мигалками, в которой Киллиан вырубился напрочь. Проснулся он от того, что все вокруг кричали. Продрав глаза, Киллиан медленно сел, потряхивая гудящей головой, и прищурился, пытаясь понять, что происходит. Первое, что он увидел, это решетку. Участок, ясное дело. За этой решеткой носились из стороны в сторону и вопили полицейские, совершенно не обращающие внимания на Джонса. Киллиан пытался им тоже покричать, но усилия его были тщетны. Тогда он пошарил у себя во внутреннем кармане жилетки, нашел флягу и, успокоенный, хотел сделать глоток, как вдруг громыхнуло. Да так, что все затряслось. Киллиана сбросило с койки на пол, он ударился лбом, и теплая кровь тут же заструилась по лицу, заливая глаза. Поскольку в голове и так у него было довольно мутно, особой мути произошедшее не добавило. Фляжка вылетела из рук и теперь лежала за решеткой, там, где мелькали и суетились чужие ноги. Женский визг резанул по ушам, распростертый на полу Киллиан увидел, как прямо рядом с решеткой бухнулась на пол какая-то девица. У нее не было руки по самое плечо, она пыталась зажимать рану здоровой рукой и все визжала и визжала, а кровь хлестала из нее водопадом и заливала фляжку. Киллиана не вытошнило. Когда-то давно, почти что в другой жизни, он был в Ираке. И видел там ужасы похлеще того, что демонстрировались ему сейчас. - Ты лучше теряй сознание, - почти заботливо посоветовал он девчонке, побелевшей уже, как снег. Она вряд ли его услышала, но глаза ее закатились, а рука разжалась, не мешая больше потоку крови. Кто-то пробежал рядом, ногой зацепившись за девчонку, свалился, выматерился, встал и побежал дальше. Киллиан поморщился и тоже принялся вставать. - Эй! – позвал он, ни на что особо не надеясь. – Выпустить меня никто не хочет? Ответом ему послужила гулкая тишина. Будто и не был участок только что наполнен криками. Киллиан сел, вытирая лицо, благо, его травма смертельной не была: кровь успела подсохнуть. За окном снова бухнуло, пол затрясся и принялся вдруг уходить куда-то вниз. Испугаться Киллиан не успел, только взмахнул руками и в последний момент уцепился за решетку, в буквальном смысле выкорчеванную из бетона. Творилось что-то невообразимое. Киллиан висел на решетке, как на последней своей надежде, и с тупым интересом смотрел, как пол полицейского участка проваливается куда-то в подвал, видимо. Вместе с полом вниз полетела и потерявшая сознание девчонка, Киллиан только поморщился, видя, как она стукнулась затылком об арматуру, следом упавшую прямо на нее. Девчонку было жалко, но ей Киллиан ничем помочь не мог. Зато дотянуться до своей фляжки, чудом оставшейся на островке уцелевшего пола, вполне был способен. Хмель потихоньку выветривался из головы, Киллиан сумел подтянуться и просочиться сквозь выгнувшиеся прутья. Фляжка была подобрана и отправлена на прежнее место, а Джонс, обнаруживший, что стоит босиком, огляделся в поисках выхода. На улице все было плохо. Выскочивший за порог здания, как раз начавшегося окончательно обваливаться, Киллиан и сам не удержался от матерного комментария, увидев, как высокие языки пламени облизывают деревья и столбы. Дым ударил в нос, просочился в легкие и заставил согнуться в приступе кашля. Прикрыв рот и нос рукавом рубашки, Киллиан, не разгибаясь, помчался вниз по горящей улице, то и дело подпрыгивая, когда в пятки врезались острые камни. Бостон рушился. Джонс понятия не имел, что происходит, и не собирался это выяснять, по крайней мере, до того момента, как выберется из этого пекла. На улицах не было людей. Киллиан помнил, что находился в участке не один, как минимум, он должен был увидеть копов, но складывалось впечатление, что в этом городе он остался в одиночестве. Вся тряслось вокруг, падало и разбивалось на множество кусков. Джонс бежал, задыхаясь, и то и дело уворачивался от несущихся на него с небес осколков зданий и стекол. То тут, то там взрывались автомобили, до которых добирался невесть откуда взявшийся огонь, распространяющийся слишком быстро для банального пожара. А еще земля прогибалась под ногами, пружинила и была мягкой, как водяной матрас. Киллиан лишь раз бросил взгляд вниз и больше не смотрел. Сквозь покореженный асфальт просвечивало что-то красное. И безмерно горячее. В ушах звенело, перед глазами мелькали черные точки, в боку кололо, Киллиан понимал, что надолго его не хватит. Он успевал только ругать себя за то, что отправился сегодня в город. Страха не было, была злость, которая чуть прибавляла сил, но и та не смогла бы заставить Джонса бежать вечно. Наконец, он остановился, уперся ладонями в колени и попытался отдышаться. Сзади полыхало пламя, еще не добравшееся в эту часть города. Киллиан оглянулся, прикидывая, сколько времени потребуется пожару, чтобы лизнуть его в затылок. По всему выходило, что как-то уж совсем немного. Киллиан шмыгнул носом и выпрямился, переступая с ноги на ноги, охлаждая перегревшиеся ступни, все в порезах от вывороченных камней. - Да что же это такое… - пробормотал он, давая себе пару минут на то, чтобы прикинуть размеры и причину катастрофы. Русские нанесли ядерный удар? Но куда делись все люди? И почему какая-то дрянь ползет из-под земли, словно лава или магма или как там это называется? Киллиан потряс головой: из ушей не уходил далекий звон, мешающий сосредоточиться. Все было дерьмовее некуда. Джонс бросил взгляд на небо, отметил, что оно потихоньку затягивается дымом, затем посмотрел туда, где продолжали падать дома. За ними была чернота. Или пустота. Или и то, и другое. А когда Джонс подумал, что надо бежать к заливу и угонять яхту, земля провалилась у него под ногами. На судорожном вдохе, ломая пальцы, чтобы удержаться, Киллиан упал не так критично, как мог, оказавшись в канализационном люке. Приземлившись на ноги, он тут же поднялся и попытался, подпрыгнув, уцепиться за края люка, однако сделать ему это не удалось. В следующий момент пламя загудело сверху, и Киллиан отшатнулся, глотая слюну. Плохи были его дела. Ой как плохи… Его не засыпало ничем из того, чем могло засыпать: отверстие закрылось упавшей доской. Киллиан еще мог видеть из-за нее рыжие языки огня, а потом все потемнело и затряслось. Джонс, съежившись на дне люка, мог только предполагать, что провалы добрались и до него, и что вокруг уходят под землю бостонские дома. Он сидел и ждал, когда же неведомая сила утащит и его, но стихия безумствовала рядом, не дотрагиваясь. Киллиан закрыл глаза и сидел так, напевая все песни, какие помнил, пока тряска и грохот не прекратились. Страх изредка трогал его за плечо, но Киллиан досадливо отмахивался и продолжал петь. На голову ему сыпалась земля, смешанная с пеплом, он встряхивался и терпеливо ждал, когда горка из этой земли приподнимет его настолько, чтобы можно было попытаться сдвинуть с места доску и выбраться. Все стихло через пару часов, мобильник Киллиана был при нем и скрашивал ожидание. Сберегая заряд, Джонс включал его только для того, чтобы посмотреть время, и тут же выключал. Когда Киллиан, наконец, сумел просунуть наружу руку, кто-то схватил ее, и вот тут сердце чуть не дало сбой. Впрочем, руку почти сразу отпустили, и по звуку Киллиан понял, что его раскапывают. Женщина. Женщина вытащила его наружу из этой ловушки и тут же кинулась расспрашивать, что происходит. У этой женщины было перемазанное сажей лицо, светлые волосы и широко раскрытые глаза. Киллиану хотелось послать ее подальше, но он сдержался, понимая, что если миру конец, то им, выжившим, надо держаться вместе. Он лежал на боку, чувствуя, как отходят затекшие ноги, и думал о том, почему не умер. По большому счету его мало волновали остальные, кроме, возможно, Милы, но он старался не представлять, что она осталась где-то там, в опустившемся под землю городе. - Эмма, - сказала женщина, когда он спросил, как ее зовут. – Эмма. - Киллиан, - ответил он и улыбнулся, видя, что Эмма неуверенно улыбается ему в ответ. - Ты здесь одна, Эмма? – Джонс встал, отряхиваясь и думая, где бы раздобыть воды, чтобы смыть с лица грязь и кровь. - Нет, - отозвалась Эмма. – Нил. Мой парень. А ты один? - И я не один, - соврал Киллиан, смотря на серую пустыню, в которую за считанные часы превратился Бостон. Это было странно, это было непонятно, это было страшно, в конце концов. Джонс глядел вдаль, на серое небо, сливающееся с темным горизонтом, и отчетливо понимал, что они могут не найти то место, где эта пустыня кончится. Ноги были обмазаны теплым пеплом, под землей что-то шевелилось, Киллиан чувствовал это. А на руке Эммы, за которую он взял женщину, чтобы помочь ей подняться, отчетливо проступила тоненькая сеточка красных жилок. Киллиан подумал, что ему почудилось, и ничего не сказал. - Ладно, - он проверил, на месте ли его фляжка. – Пойдем посмотрим, сумеем ли мы их найти. Уже тогда он знал, что они никого не найдут. Он знал, что прежнего мира больше нет и, скорее всего, не будет. Понимал, что рано или поздно дышать этим пеплом, которым они дышат сейчас, будет нельзя, и тогда они задохнутся. Знал он и то, что такие катастрофы обычно приводят к появлению новых существ, рядом с которыми человек будет всего лишь прежней ступенью эволюции. Киллиан Джонс все это знал, но отказывался над этим думать. В конце концов, надежда всегда оставалась с ним, и потерять еще и ее он был не готов. Они с Эммой шли вперед по погибшему городу и молчали, изредка заглядывая в пустые глазницы домов. Но внутри было слишком темно, чтобы что-нибудь найти, тогда Джонс предложил подождать рассвета, сказав, что он уже должен скоро прийти. Эмма согласилась. Оба они ошиблись в своих расчетах.