У счастья нет завтрашнего дня, у него нет и вчерашнего, оно не помнит прошедшего, не думает о будущем, у него есть настоящее, — и то не день, а мгновение. Иван Тургенев
Ноющая боль в теле, которая добрых несколько часов сопровождала женщину, куда-то исчезла, словно её вовсе и не было. Вместе с неприятными ощущениями во всей плоти за компанию куда-то выветрились и последние воспоминания, она напрочь позабыла, что делала, и главное, как её зовут и кто она такая. Голова была словно пустая. Размышления о собственном существовании прервали чьи-то настойчивые ласки: кто-то нежно целовал её лицо, шею и ключицу, касаясь тёплыми пальцами участков обнажённой кожи. Почуяв приятный аромат мужского чистого тела, женщина из любопытства подняла налитые свинцом веки и в ту же секунду испуганно вскочила на четвереньки. Тёмноглазый брюнет привлекательной внешности удивлённо уставился на неё: - Извини, я не хотел тебя напугать, - нежно начал он, поправляя длинную чёлку, которая съехала на глаза, закрывая собой обзор. Женщина вздрогнула, но не предприняла никаких действий: всё, что она делала, – это растерянно наблюдала за красивым брюнетом, который, судя по всему, был в небольшом смущении от её странной реакции. - Что случилась, любимая? – это необычное и в тоже время желанное обращение окончательно выбило из колеи куноичи. Но мужчина, словно не замечая замешательства, подсел ближе, заключая в чувственные объятья и целуя в макушку. Его ласковый низкий голос одурманивал, а сказанные слова заставляли поверить в благородство его намерений: – Всё хорошо, Мей, я рядом, я с тобой. Поддавшись на своеобразные уговоры, женщина позволила неизвестному любовнику обнять себя, крепче прижимаясь к натренированному, поджарому телу, которое буквально источало властность, силу и желание. Не было никакого страха или интуитивного предчувствия опасности – её подсознательно тянуло к нему. Она не стала сопротивляться и, когда мужские губы накрыли её, когда его язык проник в ее рот, лаская и подчиняя себе. Такой чуткий и в то же время настойчивый. В памяти начал проясняться образ, который она видела когда-то давно, какие-то моменты из прошлой её жизни, где не было ни счастья, ни любви, только боль, слёзы и страдания. Через тонкую ткань она ощущала его рвущееся наружу желание, которое твёрдым камнем упиралось ей в ногу. Сложившуюся было идиллию нарушил неуверенный, но громкий стук в дверь. Брюнет нехотя оторвался от губ своей возлюбленной, переключая своё внимание на стоящего в проходе гостя: похожего на него мужчину с такими же тёмными, но короткими волосами. - Мадара-сан, - проговорил вошедший, предварительно отвесив поклон. – Не хотел вас отвлекать, но прибыли розы, которые вы заказывали для своей жены. - Пусть украсят ими гостиную, - пренебрежительным тоном ответил Мадара, и уже обращаясь к Мей, ласково прошептал, касаясь влажными устами мочки уха: - Ну вот, хотел сделать тебе сюрприз, но не получилось. Мужчина резко поднялся с футона, на котором располагалась сладкая парочка, и, погладив по голове недоумевающую куноичи, скрылся за дверью вслед за короткостриженным брюнетом. Выходит, что этот лохматый – её муж? Странные дела творятся:она совсем не помнит ни его, ни ухаживаний, ни свадьбы, да она саму себя почти не помнит – только едва различимые отголоски туманных видений, которые калейдоскопом накладывались друг на друга, не давая общей картины. Происходящее было непонятным, но не пугало и не отталкивало, а наоборот – вызывало жуткий интерес. Да и были какие-то странные ощущения – как будто бы в одночасье вырос живот и мешал свободно двигаться. Спустя минуту беглый осмотра тела подтвердил страшную догадку: на месте некогда рельефного пресса красовалось округлившееся брюшко, свидетельствующее о нескольких месяцах беременности. Мей осела – такого поворота событий она точно не ожидала. Интригующие новости сыпались на неё с необычайной интенсивностью, сменяя друг друга: менее четверти часа назад она проснулась в постели с совершенно незнакомым мужчиной, а сейчас выяснила, что в положении. Радовало то, что предполагаемого зачинателя она знала, по крайней мере, думала, что знала, и тот, казалось, не противился будущему отцовству. - На чём нас прервали? – на пороге стоял Мадара, который отлучался, видимо, для того, чтобы уладить вопрос с цветами или отчитать своего помощника. Довольная улыбка на холёном лице, блестящий взгляд черных глаз, на радужке которых зрачка не было видно, белая роза, которую он аккуратно сжимал в пальцах, стараясь не задевать острых зубчиков шипов. - Мадара… - Мей не знала, как лучше к нему обратиться: сан, кун или просто по имени, но, как оказалось, такие мелочи не имели для него особого значения. - Дорогая, ты не приболела? – он коснулся тёплой рукой её совершенно холодного лба, который всего каких-то пару минут назад так чувственно целовал. Его в мгновение погасшая улыбка сменилась серьёзным выражением лица, но окончательно убедившись, что всё в порядке, он добавил: - Ведёшь себя очень странно. - Всё хорошо, - соврала куноичи, понимая: делиться тем, что у неё амнезия, не самая лучшая идея. Ей в голову пришло единственное объяснение, которое она смогла дать сама себе, и которое являлось, по её мнению, универсальным оправданием для всех беременных женщин, она тут же выпалила: – Наверное, токсикоз. - Интересно, - задумчиво протянул Мадара, потирая гладковыбритый подбородок. – Раньше я подобного за тобой не замечал. Может, вызвать врача? Он осмотрит тебя. - Нет, не стоит. Я хорошо себя чувствую. Брюнет лишь пожал плечами, хотя по его лицу было видно, что сомнения терзают его мысли. Мей, чтобы как-то развеять ненужные колебания, сама потянулась к нему, целуя в тонкие уста. Стараясь быть как можно более осторожным, Мадара уложил супругу на отдающие прохладой шёлковые простыни, не отрываясь от её мягких губ. Он был безумно нежен с ней, предугадывал все её желания, пытался доставить как можно больше удовольствия, не забывая шептать слова любви, которых в уже далёком прошлом так не хватало ей. Примерно в таком духе и провели эти двое последующие часы: ласкали друг друга, занимались любовью, и снова нежились в объятьях, лишь пару раз делая перерыв на еду: растущее в утробе дитя настойчиво требовало пищи. Только ближе к вечеру Мей удалось вытащить Мадару, который явно противился этому, на улицу, чтобы подышать свежим воздухом и просто развеяться. Тёплый весенний воздух казался женщине по-особому прекрасным – быть может, всему виной держащий её за руку любящий мужчина, которому она отвечает взаимностью? А что ещё надо для счастья? Дом, заботливый боготворящий супруг, грядущее материнство – всё то, чего ей не хватало в той прошлой жизни, о которой она постепенно стала забывать. Выходя из ресторанчика, в который семейная чета заглянула незадолго до заката, Мей отметила, как странно выглядит окружающая её реальность: вместо привычного месяца на небосводе алела неизвестная ей звезда. По инерции куноичи сильнее сжала ладонь супруга, которого данное явление никак не пугало, а наоборот – завораживало и приводило в неописуемый восторг. - Какая странная луна, – проговорила женщина, не сводя глаз с неестественной планеты. Вместо привычного спутника Земли в небе, отливая багряным светом, красовался шар с узором: на трёх кольцах разного диаметра находилось по три чёрных томое, а в центре – такого же размера чёрная точка. - Но, тем не менее, прекрасная, - отозвался Учиха, прижимая к себе Мей. – Такая же, как и ты.***
Тобирама, немного помятый после последнего неудачного столкновения с Мадарой, прохаживался под коконами, которые стройными рядами были подвешены к гигантским корням божественного дерева. Шиноби чувствовал, как несчастные жертвы Тсукуёми стали единым целым с этой огромной корневой системой – их чакры слились в одну, и теперь было невозможно различить, в какой из мумий находится тот или иной шиноби. Путь второго Хокаге лежал к старшему брату, который всё ещё был пригвожден огромными штырями к земле всё тем же печально известным Учихой. Картина наступившего апокалипсиса, мягко говоря, угнетала: на земле не поглощёнными техникой Рождения древесного леса оставалась лишь пара человек, да четыре зомби-хокаге. Мир погрузился в тягостное молчание.