Месть

Бесконечная тьма застилает память. Где-то там, во влажном туманном сумраке - танец масок, чужих, незнакомых пугающих лиц, внезапно выплывающих из густой вязкой дымки беспамятства. Их голоса сбиваются, смешиваются в один общий и отчего-то столь далекий гомон. У этих масок нет имен, за этими лицами - нет душ. Они смешиваются между собой, заимствуя черты друг друга, обманывая изменчивыми формами. Доброе лицо старушки внезапно оскалится заточенными зубами. Златовласый юноша вдруг изойдет ядовитой пеной изо рта. Изуродованный воин спрячет шрамы под капюшоном, и вот он уже не пугает так. Не пугает так как светлоликая женщина с клыками змеи, сочащимися ядом. Все они лишены личности. Они бесплотны и безжизненны. Их присутствие не нарушает спокойствия и пустоты твоей памяти. Где-то глубоко внутри, как в скорлупе яйца, тонкой, ломкой, почти прозрачной, свернулся клубочком и спит маленький зверь. Вокруг - лишь эта зыбучая, всепоглощающая пустота, лишь пустота и мрак, из которого тянутся к зверьку безмолвные тени и воющие призраки прошлого. Зверь тоже живет лишь в твоем сознании. Зверь ждет, пока ты призовешь его, и в этом ожидании его дыхание смешивается с гулом безликих голосов. Зверь помнит. Месть - каждый удар сердца бьется ею. Месть - в каждом шумном прерывистом вздохе. Ты забита, зажата в угол, и вот, кажется, тебе уже не вырваться из него. И сколько не закрывайся, сколько не прячься, сколько не меняй лиц и имен. Они достанут тебя здесь - тени и призраки. Ломаные руки тянутся к тебе, в попытках схватить. Куда бы они не пытались утащить тебя - ты не поддашься. Ты всегда идешь своей дорогой, пусть она и ведет тебя сквозь колючий кустарник, по пеплу. И даже сейчас, когда тебя загнули в угол, когда удавка на твоей шее почти затянулась - ты не сдашься. Она не позволит тебе сдаться. Месть. Имена, много-много имен, ты помнишь свой голос, шепчущий их. Они всегда в твоей голове. Ты уже не помнишь лиц тех, кому они принадлежат, не помнишь образов всех тех, кто гнал тебя по свету, словно опального зверя. Эта мысль отдается горечью на языке, ведь тебе нужно найти их, ведь ты поклялась! Но, проклятье, проклятье, ты не можешь вспомнить! Ты не помнишь даже лица собственной матери. Каким оно было? У нее были мягкие волосы, кажется цвета осенней листвы, но сейчас листва покрыта грязью и тающим серым снегом, и ты даже не можешь вспомнить ее цвет. Ты не помнишь лиц братьев... Но ты должна помнить свое. Свое лицо и свое имя. Помнить, что, скользя по темным улицам тихой змеей, убегая от врагов быстрой ланью, ты остаешься собой, маленькая волчья девочка. Чтобы не потерять тот единственный смысл, оставшийся в твоей жизни. Месть. Тебя будут гладить по шерсти, и пытаться вонзить когти в горло. Не доверяй никому, маленькая волчья девочка. У тебя нет друзей. Все друзья остались в прошлом, а прошлое ускользает даже из памяти. Ускользает из памяти все, все места и дороги, все мечты и секреты, ускользают даже слова, оставляя лишь один путь и одну цель. Оставляя лишь твой собственный, едва узнаваемый теперь шепот, произносящий их имена. Ты найдешь их. Ты узнаешь их, когда увидишь. Ты вспомнишь. И тогда ты вспомнишь, кто твой зверь. Тогда ты вспомнишь, что ты не змея, что прячется под полом, не лань, что бежит прочь, спасаясь от охотника. Ты вспомнишь золотые глаза хищника, смотрящие на тебя из детства - ты взглянешь золотыми глазами на мир. Пусть они тянут к тебе свои руки, пытаясь схватить. Однажды этими руками они разобьют скорлупу, и тогда зверь проснется. Проснется, чтобы наконец обрести то, ради чего он жил все это время, загнанный на задворки твоего сознания, скрываемый ото всех, пока он не стал готов получить то, чего ждал все эти годы. Месть.