заговор!

- Эй, Кенни, ты же обязательно поможешь мне кое в чем? Кенсу нехотя поднимает голову, смахивая отросшую челку с глаз. К нему от школьных ворот спешит Сехун с широкой завлекающей ухмылкой и хитрым прищуром в глазах-полумесяцах. Кенсу хмурится и подается плохому предчувствию – Сехун хоть и лучший друг, но вот идеи в его юную головку порой приходят совсем уж сумасшедшие. - Привет, - он весело кивает и становится перед парнем. – Так что, поможешь ведь, да? - Ну уж нет, Се, извини. Ухмыльнувшись, Кенсу отлипает от стены здания школы, которую до этого подпирал, и выпрямляется, мысленно с умилением отмечая, как трогательно сейчас Сехун обиженно поджимает губки и сводит брови на переносице. Если бы Кенсу не знал его, то обязательно повелся бы на него, а сейчас он прекрасно уверен в том, что Се просто хорошо играет. - Кенни, пожалуйста, а? Я без тебя не смогу, ну, вообще-вообще справиться. Сехун еще сильнее включает все свои актерские способности и теперь дует губы, как маленькое дите. Что-то в его взгляде было настолько отчаянное и просящее, что Кенсу невольно спросил: - Что у тебя случилось? - Не, - мотает головой, - сначала ты должен согласиться, - отвечает Сехун, уже предвкушая положительный ответ. Кенсу вздыхает, в который раз поддаваясь младшему и ненавидя себя же за такое проявление слабости к слишком настырному О. - Окей, я согласен. Что надо? Сехун вмиг озаряется улыбкой, глаза сразу же возбужденно загораются, и он подпрыгивает вверх на месте, становясь еще больше похожим на ребенка. - Спасибо, хен! – Дергает за руку, а потом, замерев и опасливо оглядевшись, понижает голос почти до шепота, наклоняясь к лицу Кенсу: - Ты же знаешь мою сестру? Кенсу кивает. - Юна встречается с Ким Чунменом, нападающим в футбольной команде. Они планируют вместе пойти на Весенний бал через неделю… Кенсу медленно кивает, кажется, понимая, к чему именно клонит младший. Се продолжил: - Я думаю, во время бала моя сестра и этот Ким где-нибудь уединятся и… - запинается Сехун, немного краснея, - и займутся кое-чем, о чем мне совсем не хочется думать. Этого не должно произойти. Ни в коем случае. Сехун замолкает и выжидающе смотрит на Кенсу. Тот в свою очередь лупит глаза в ответ, не понимая, чего все-таки требует от него друг. Вздохнув, Кенсу спрашивает: - Во-первых, откуда у тебя уверенность, что они этим твоим «кое-чем» займутся? И, во-вторых, моя помощь-то в чем состоит? - О Боже, ну как тут не понять… - закатывает глаза Сехун. – Короче говоря, тебе нужно просто отвлечь Чунмена и увести с бала, например, в мою комнату в общежитии, при этом напоив его до такой степени, чтоб он вообще у тебя плавал в параллельных мирах. О выпивке я позабочусь сам – меня приняли в комитет по подготовке к празднику, и я отвечаю за закуски и напитки. Так что жди «Волшебного пунша» от О Сехуна. - И что, мне просто напоить его пуншем и отвести к тебе в комнату? - Последить за ним, чтоб он не выходил и не буянил, ага, - с широкой улыбкой кивает Сехун. Кенсу опускает взгляд в пол и задумывается. Все бы ничего, план Сехуна кажется действительно хорошим, вот только есть одно-единственное «но»… - Видишь, ничего сложного, - хлопает Сехун по плечу Кенсу. – Ты прекрасно справишься с таким маленьким заданьицем. Цокнув, Кенсу озвучивает свое маленькое «но»: - Меня папаша из школы выпер. За курение на территории школы и публичные драки. Видите ли, он долго терпел и закрывал глаза на все проступки сына. А когда на днях ему со слезами в своих очаровательных глазках пожаловалась его молодая девка, мол, я на ее урок пришел весь побитый и с запахом сигарет, терпению отца пришел конец. Вызвав меня в свой кабинет, он швырнул мне в лицо мои документы. Кенсу переводит дыхание и сплевывает на землю, Сехун в это время ошарашенно молчит. - Ты шутишь? – недоверчиво спрашивает. – Прям так взял и отчислил тебя под конец учебного года? А зачем ты тогда сегодня пришел сюда? В воздухе за углом школы повисает неприятная пауза. Сехун действительно удивлен тому, что папа Кенсу выгнал его из школы. Конечно, раньше тоже случались такие стычки с выяснениями, на Су от учителей поступало много различных жалоб, но господин До уверял всех поголовно, что уладит все проблемы с сыном и хорошенько поговорит с ним. А тут… Се видит, что Кенсу после своих произнесенных слов немного сник, хоть и старается скрывать это напускной маской безразличия и равнодушия, но в его голове все-таки появляется одна идея. Со смешанными чувствами – желанием разрядить обстановку и желанием подтолкнуть друга на выполнение задуманного плана – Се наклоняется к Кенсу, заглядывая тому в лицо, и берет его за руку, чуть стискивая ладонь в своих пальцах. - Разве это не означает, что ты можешь безнаказанно поучаствовать в моей идее? – заговорщически подмигивает Сехун. – Если кто-то из учителей раскроет фишку с алкоголем в пунше, на тебя никто не сможет ничего свалить, ну а я найду, как выкрутиться. - А если на балу меня заметит отец? - Не заметит. Мы тебя переоденем и украсим так, чтобы никто ничего не заподозрил, а наш Ким Чунмен – клюнул и согласился пойти на тебя хоть на край Света. Кенсу выпрямляется и отпихивает от себя Сехуна, смотрит тому в глаза и не может поверить. Что именно его друг имеет в виду?.. - Из тебя получится шикарная хрупкая девушка, Кенни. Ты такой милашка. Сехун тянется к лицу Кенсу рукой и кончиками пальцев щиплет того за мягкую щечку, слегка оттягивая, пока рот Кенсу не кривится и он хлопает больно младшего по руке. - Черт, Сехун! - Ты уже согласился, Кенни! – недовольно тянет Сехун и обнимает руками старшего за шею, приближаясь к его уху: - И потом, я же помогу тебе, ни за что не брошу. - Но что я с ним буду делать?! Как отвлекать его мне, будучи в юбке и бабском парике?! - Придумаешь что-нибудь, - отмахивается с улыбкой, отстраняясь, Се. - А почему ты не можешь его занять чем-то на вечер? Из тебя девчонка получилась бы куда лучше, чем из меня! Сехун бросает взгляд на Кенсу, словно говоря им, что его хен – такой еще глупый, не вылезший из пеленок ребенок. - Потому что я буду отвлекать Юну и маячить перед ее глазами, чтобы та ничего не заподозрила. А то я и так уже успел налажать, попытавшись отговорить ее встречаться с этим футболистом. Ну все, я пошел получать знания. Отойдя на пару шагов, парень тормозит и разворачивается, перекатываясь с пяточек на мысочки, поправляет лямки рюкзака и лучезарно улыбается. - Я тебя люблю, хен! Хмыкнув, Кенсу хмуро бубнит: - И все это ради того, чтобы твоя сестра не лишилась девственности раньше… Она все равно когда-нибудь трахнется с парнем! - Да, но этот парень будет хорошим и правильным, о чем я обязательно позабочусь, и им не станет плохой Ким Чунмен. Кстати! – он вскрикивает, озаренный внезапной идеей, и подбегает обратно к Кенсу. – Может быть, тебе с ним еще сфотографироваться, когда он в полном отрубе будет? Отправишь это фото Юне, она потом с Чунменом расстанется, и все будут счастливы! - Боже, Се… - вздыхает Кенсу. - Ага, чего ни сделаешь ради родных, - смеется Сехун, а чуть погодя резко всплескивает руками: - Все гениальное – просто! – и спешит к подъезду школы. - Вот и иди ты к черту. Кенсу не оставляет попыток отговорить Сехуна от переодевания себя в девчонку и каждый день спрашивает, не передумал ли друг. На что Сехун хитро улыбается и, вздергивая подбородок, отвечает, что и сам хочет видеть это зрелище. Вся неделя быстро улетучивается перед глазами, мелькая бесконечными подготовками к Весеннему балу. Мало того, что Сехун заставил его, как более взрослого, пробовать «Волшебный пунш» и спирт, который был туда добавлен, по отдельности, так еще и затаскал его по женским магазинам, не додумавшись попросту сходить в ателье, в поисках идеального для До платья. Увы, такое нашлось не сразу, и сначала Кенсу пришлось перемерить множество узких нарядов жутких фасонов и расцветок, от которых накануне бала его уже тошнило. И именно за день до праздника Сехун и Кенсу наткнулись на одно… Атласное, глубокого черного цвета, с пышной юбкой до колен в несколько фатиновых слоев и корсетом. Без каких-либо рисунков или орнаментов, простое, лаконичное и до жути сексуальное. Сехун мысленно кричит «победа!», помогая Кенсу туго завязать веревочки корсета за спиной, когда смотрит на друга в отражении зеркала и видит, как аккуратно платье подчеркивает то, что надо, в фигуре Кенсу, оттеняя узкие бедра и руки с мышцами, выставляя напоказ плоский подтянутый живот, талию, прямую спинку и хрупкие плечи с выпирающими ключицами. - Я дышать в нем не могу, Се, - глухо стонет Кенсу, прикладываясь лбом к стене примерочной, и пытаясь сесть на корточки. Услышав тихий хруст платья, он резко поднимается и страдальчески смотрит через зеркало на младшего. Тот игнорирует жалобы хена и чересчур довольно осматривает облаченного в платье Кенсу, пытаясь сдержаться и не заорать, что все это – просто идеально. Дома, в коробке с вещами для осуществления его плана, давно аккуратно покоится длинный черный блестящий парик, и сейчас, вспомнив о нем, Сехун по-детски радуется тому, каким же его друг получится куколкой. - Се?.. – зовет его Кенсу, поворачиваясь к младшему лицом. - В лифчик напихаем салфеток, а ноги, конечно, побрить придется… До топчется возле столика с напитками уже около часа, рядом стоит вечно улыбающийся и расслабленный Сехун, готовый в любую секунду налить каждому, кто подходил к столику. Кенсу в сотый раз бросает взгляд на не отлипающую друг от друга парочку, танцующую в середине спортивного зала, который преобразился настолько, что вызывает у каждого входящего пораженные вздохи и возгласы одобрения. С потолка свисает немереное количество пестрых ленточек, выигрышно светящихся в свете фонарей и отблесков большого диско-шара под потолком. По всему залу стоят горшки с деревьями и цветами, создавшими кучу укромных уголков для поцелуев и обнимашек. В одном из углов располагается небольшая арка из двух макетов деревьев в виде сердца, под которой все парочки считают своим долгом сфотографироваться в различных позах у фотографа, чтобы после самые красивые фотографии были опубликованы в школьной газете. - Эй, Кенни, - окликает его Сехун и кивком указывает в сторону сестры, шагающей от Чунмена из зала. Кенсу кивает и мягко выходит из-за столика с напитками, прихватив с собой два картонных стаканчика с «пуншем», медленно приближается к одиноко стоящему Мену, пританцовывающему на месте. Шаги выходят мелкими и очень осторожными – чтобы ненароком не оступиться, унизительно споткнувшись на огромных каблучищах, и не распластаться на полу. - Выпьем? Повернувшись, Чунмен принимает стаканчик и с улыбкой делает глоток, оценивающим взглядом скользя по телу Кенсу. У того коленки начинают мелко дрожать от страха и того, каким взглядом его одаривает Ким, таким раздевающим, интимным и… хозяйским. Ни один мускул на лице Мена не дергается, когда он допивает пунш, смешанный со спиртом. Только еще шире улыбается и ненавязчиво опускает руки на талию Су, прижимая к себе. Кенсу тяжело сглатывает, напрягаясь, когда пальчики правой руки Чунмена проскальзывают на спину и отбивают короткую дробь, двигаясь верх по позвоночнику. - А потанцевать не хочешь?- спрашивает Чунмен, наклонившись к уху Кенсу. Краем глаза Кенсу замечает сигнал от Сехуна – тот что-то говорит одними губами, усиленно корча рожи, и делает страшные глаза, указывая в сторону входа в спортивный зал. Юна, поправив прическу, возвращается. Залпом выпив содержимое своего стаканчика, Кенсу морщится и хрипит, чувствуя, как горло стремительно что-то опаляет, а к голове приливает жар. Он не успевает толком сообразить, что делает, как уже тянет Чунмена за руку к другому выходу, ведущему на улицу. Как только они оказываются на свежем воздухе, немного прохладном из-за сгустившихся сумерек и зашедшего за горизонт солнца, Кенсу переводит дыхание и ведет ладонями по лицу, смахивая лишнее напряжение. Сейчас, как никогда в жизни, ему хочется закурить, сделать глубокую затяжку и спустя пару секунд выдохнуть дым через рот и нос, млея от того, какое он приносит удовольствие. - Ты зачем меня украла из-под носа моей подружки? Обернувшись, Кенсу видит, как Чунмен вальяжно прислоняется к кирпичной стене здания и с любопытством смотрит на него, девушку перед собой. Снова тот раздевающий взгляд, мягко обволакивающий и гладящий кожу, заставляя Кенсу нервно дернуть край юбки вниз, поправляя ее. Надо бы вернуться в зал и попытаться его напоить, но у Кенсу внутри все холодком покрывается. В принципе, это состояние не пропадает и при мысли, что теперь он с Чунменом наедине и может случиться все, что угодно. Чунмен выпрямляется и делает шаг вперед, надвигаясь на Кенсу с пошловатой ухмылкой и прищуром почти черных глаз, в которых Кенсу, несмотря на темень, отчетливо видит танцующие язычки зарождающегося пламени. Он начинает пятиться назад, чтобы сохранять дистанцию между ним и Меном, но это у него не получается – Чунмен загоняет его в угол между стеной спортзала и массивным дубом. - Черт, - не сдерживается Кенсу, испуганно прижимаясь всей спиной к стене. Сейчас Чунмен подойдет к нему вплотную, начнет целовать и прижимать к себе, а потом… - Ну-ну, куколке в таком красивом платье не стоит ругаться. Чунмен уже близко, и Кенсу чувствует, как у него стремительно потеют ладони, на висках и лбу тоже выступает влага. Он мотает головой, решает взять себя в руки, чтобы если что – дать отпор настырному парню. В два шага преодолев разделяющее их расстояние, Чунмен льнет к Су, вжимая его в стенку здания, и пальцами собирает складочки атласной юбки, крепко сжимая их в кулаках. Он игнорирует отталкивающие его ладони и целует Кенсу в шею. Прямо в выпирающий, дергающийся кадык. А пропущенная между ног чужая ладонь, легшая прямо на тонкие кружева трусиков, под которыми прячется небольшой член, сбивает дыхание и вызывает тихий хрип на пухлых губах с вишневым блеском. Пальцы Чунмена ощутимо сжимают головку члена Кенсу, и младший готов под землю провалиться от стыда и смущения – он чувствует, как из крохотной дырочки понемногу вытекает природная смазка. Кенсу зажмуривается и продолжает попытки оттолкнуть от себя Чунмена, но тот только шумно и горячо выдыхает ему в шею, проводя своим языком по выпирающим от напряжения венкам. - Перестань, - хрипло шепчет Кенсу, запрокидывая назад голову. – Прекрати, пожалуйста… Я же парень. Губы Чунмена двигаются выше, и грубая усмешка в ухо путает все мысли, отчего Кенсу с трудом понимает следующие слова, тихо произнесенные Меном. - А я предпочитаю мальчиков. В следующую секунду Кенсу несдержанно громко стонет от колючих покусываний его мочки. Чунмен ласкает его член, царапая ноготками постепенно выступающие венки, и оттягивает крайнюю плоть. Слова Кима наконец-то строятся в ряд в голове Кенсу, и он тянется руками вниз, перехватывая под юбкой платья запястья Чунмена. Сердце учащенно бьется, а колени ослабленно дрожат, готовые вот-вот опрокинуть на сочную зеленую траву своего владельца. Чунмену нравятся парни. Что за черт?! - Тебе что-то не нравится? – спрашивает Мен, перехватывая в ответ кисти Кенсу и поднимая тому руки вверх. Собственным коленом прижимается обратно к паху младшего, массируя его круговыми движениями. – Твое тело говорит об обратном… - А как же Юна? - Юна – всего лишь прикрытие, чему она совершенно не против. Как и ее братец Сехун. Думаешь, он смог бы сам додуматься до всего этого, когда я признался ему, что очень заинтересован в его друге, который вечно курит и дерется за углом школы? И потом, хреново, когда нападающий школы на деле оказывается педиком, вот и пришлось устраивать весь этот театр. Кенсу думает, что все это снится, что на самом деле он умудрился перебрать с тем «волшебным пуншем» и теперь где-то дрыхнет, а Сехун снимает его на камеру. Его мозг отказывается воспринимать всю информацию, затуманенным тем небольшим количеством выпитого алкоголя и появившимся возбуждением. Он молчит, опустив голову, и пытается высвободить руки из крепкого захвата Чунмена, елозит на месте, потираясь спиной об кирпичную гладь стены. В женском платье и туго завязанном корсете становится резко душно, разрывает от желания снять и его, и все прочие бабские шмотки вкупе с париком, от которого уже порядком чешется голова и по шее стекает пот. В кармане строгих брюк Чунмена вибрирует телефон, и он достает его, придерживая кисти Кенсу одной рукой. Большим пальцем снимает блокировку, с секунду смотрит на экран, читая пришедшее сообщение, и ухмыляется. - А вот и Сехун, нам надо поторопиться. Для куколки вечер еще не закончился. До наивно полагает, что Чунмен вернется обратно в зал, к танцам, и даже успевает обрадоваться, но нет – Мен хватает его за подол юбки и задирает ее вверх. Он переворачивает Кенсу к себе спиной, толкая того обратно к стене. Страх резко сковывает все тело, запечатывая на пухлых губах До скромный стон, когда Чунмен ласково, одним движением стаскивает до щиколоток кружевную ткань маленьких женских трусиков. Чунмен улыбается и жмурит глаза, склоняясь над мягкими ягодицами Кенсу, на которых отчетливо даже в сумерках видны маленькие полосочки от тугой резинки трусиков. Он приподнимает юбку еще выше, смещая вместе с ней и корсет, целует в оголившийся копчик, чувствуя, как Кенсу напрягается и замирает на месте. Его тяжелое, возбужденное и прерывистое дыхание в стену касается ушей Кима. Старший до этого полагал, что Кенсу будет громким и сговорчивым во время секса, но сейчас убеждается в обратном – парень лишь шумно дышит, но ничего не говорит, податливо выгибаясь в пояснице и прикрывая лицо женским париком. Горячая ладонь Чунмена скользит по гладенькой голой ножке младшего, притормаживая на бедре, он сжимает ею ягодицу, упиваясь тем, как она мнется под напором его пальцев, и отводит в сторону. То же самое он проделывает со второй, и теперь самозабвенно любуется рефлекторно сжавшимся колечком мышц. - Ты такой красивый… Видимо, Кенсу хотел что-то ответить, потому что начинает неразборчиво что-то произносить, когда горячий язык Мена скользнул по соблазнительно влажной ложбинке между ягодиц. Вот только стоит Чунмену коснуться кончиком языка мягкого трепыхающегося отверстия, как Кенсу стонет, закусывая ребро ладони и отставляя попку назад. Он дрожит, и Чунмену прекрасно это видно, поэтому он отстраняется, довольно облизываясь, и снова жадно прижимается к сжавшемуся колечку. Кенсу что-то мычит, и краем глаза Мен подмечает промелькнувшую справа руку Кенсу – тот аккуратно кладет ее на свой член и принимается поглаживать, изредка переходя на мошонку и яички. Чунмен решает помочь ему и добавляет одну свою руку. Он переплетается с Кенсу пальцами, путается, но все равно медленно доставляет удовольствие не только юрким язычком, но и горячей ладонью. Между ног у Кенсу очень горячо, а из возбужденного члена слишком много выходит естественной смазки, пачкающей ладонь и Кенсу, и Чунмена, но это вовсе не отвлекает – лишь доставляет еще большее наслаждение, развратное, от которого начинает невыносимо ныть внизу живота. Мен мысленно делает себе заметку, что еще успеется ему покувыркаться и лишить анальной девственности Кенсу, а пока – чтобы не спугнуть этого паренька, лучше доставить наслаждение таким образом. Со своим стояком в брюках Ким разберется позже. Кончик языка Чунмена кружит голову, тщательно вылизывает, ласкает и еще глубже проникает в увлажившуюся от слюны дырочку, заставляя Кенсу судорожно захлебываться собственными стонами и мелко дрожать от приятных ощущений, медленно сходя с ума. Су прерывисто стонет и поскуливает, выгибаясь и самостоятельно подставляясь под умелый язык Чунмена. Он сжимается вокруг него, утопая в приятном щекочущем чувстве, растекающимся по всему телу. Чунмен хитрит, чувствуя, что Кенсу уже точно на пределе, и резко сжимает основание чужого члена в кольце. Еще рано. Сильно укусив мягкую половинку и наскоро зализав место укуса, Чунмен скользит ниже, к поджавшимся яичкам и мошонке. Обводит их языком, царапая зубами, и снова возвращается к припухшему колечку мышц. Весь похабный внешний вид Кенсу сейчас кричит о том, что его надо если не трахнуть членом, то хотя бы отыметь пальчиками, растягивая и проникая вглубь тесноты, поглаживающими движениями по гладким стеночкам принося удовольствие. Вот только Чунмен отбрасывает эти мысли, откладывая их на недалекое потом, и с еще большим усердием принимается за ласкание ануса. Занятый доставлением удовольствия в одном месте, Мен совершенно забывает про другое, а когда наконец-то вспоминает – чувствует небольшое количество густой спермы на своих пальцах и члене Кенсу. Тот громко дышит, ударяясь лбом о стену здания, и плевательски вытирает грязную руку об платье. Чунмен поднимается с колен и приводит себя в порядок, одергивая спереди пиджак, скрывая выпирающий бугорок на брюках. Он стоит, сам переводит дыхание и следит за неповоротливым До, еле-еле двигающим руками и переставляющим ноги в злосчастных туфлях. - Нам надо вернуться в зал, куколка, - говорит Чунмен, взлохмачивая уложенные волосы и приводя их в беспорядок. – Сейчас тебя ждет еще один сюрприз. Кенсу не двигается с места, оставаясь подпирать голыми плечами стену, до тех пор, пока Чунмен, вздохнув, не подошел к нему и не приобнял за тонкую талию, ведя к дверям в спортивный зал. В помещении все непривычно возбужденны и с замирающим сердцем смотрят на сцену, где стоит отец Кенсу, директор школы, с двумя белоснежными конвертами. Позади него стоят две старшеклассницы в дорогих платьях и держат на пузатых подушках две серебристые картонные короны. - Как раз вовремя. Побудь здесь. Кенсу вяло соображает и оглядывает зал, пытаясь найти улыбающуюся рожу Сехуна, но его, как назло, нигде нет. Его мутит, и он не может понять – от выпитого или от того, что только что на улице его трахнул языком нападающий в футболе, доведя до оргазма. Когда его отец заговаривает бодрым голосом, Кенсу приподнимает голову. - Все до единого голоса уже подсчитаны, и прямо сейчас я оглашу результаты победителей, Короля и Королеву Весеннего бала этого года. Итак, Королем Весеннего бала становится… Он дрожащими пальцами вскрывает первый конверт, вынимает из него свернутый вдвое листок, разворачивает и довольно кивает головой: - Королем Весеннего бала становится Ким Чунмен! Зал взрывается аплодисментами и радостным свистом. На сцену выходит сам Чунмен, пожимает руку директору и широко улыбается, когда поправляет надетую ему на макушку корону. - А Королевой Весеннего бала становится у нас… Достав и развернув листок, улыбающийся директор До меняется в лице и произносит, позабыв про микрофон возле его рта: - Этот мальчишка исключен, что за тупые шутки?! – Он поднимает голову, щурится и выискивает кого-то в толпе, напрягая зрение изо всех сил. – Кенсу? Покажись, До Кенсу! Одновременно с зовом отца Кенсу замечает подмигивающего ему Сехуна, стоявшего возле самого края сцены. Резко вскочив со своего места, Кенсу натягивает парик и, придерживая его, спешит к выходу из спортивного зала, протискиваясь сквозь озадаченную толпу. Кенсу не выходит из дома уже вторую неделю, игнорирует надоевший голос вечно чего-то требующего от него отца и его молодой пассии-учительницы, запирается в собственной комнате, а и так выключенный телефон готов топить в туалете – потому что знает, что на него ежедневно отправляется тонна сообщений от извиняющегося Сехуна и все такого же наглого Ким Чунмена. Раздается скромный стук в дверь его комнаты, а последующий голос девки отца оповещает о том, что к нему в гости снова пришел тот красивый мальчик из футбольной команды. - Выгони его за дверь, сколько раз мне повторять это?! - Но он и так уже третьи сутки ночует на нашем крыльце, - приглушенно отвечает девушка, а потом ойкает и добавляет: - Он поднимается сюда. Я оставлю вас, поговорите. Слышатся тихие удаляющиеся шаги, на смену которым приходят другие – уверенные, тяжелые. Кенсу приближается к двери и садится на колени перед ней, прижимается ухом к лакированной деревянной поверхности. За дверью доносится копошение, шелест одежды и уставшее выдыхание. - Кенсу, прямо сейчас я держу в руках две короны – свою и твою, что нам вручили на Весеннем балу. Я понимаю, что ты злишься на Сехуна, на меня, возможно даже, и на публичное унижение перед всей школой, когда тебя назначили Королевой вечера… В этом, кстати, как ты, наверное, уже понял, виноваты тоже мы с Сехуном, просто ты так потрясающе выглядел в том платье… Без шуток. Он стучит костяшками пальцев в дверь и со смешком и надеждой спрашивает: - Ты слушаешь меня, нет? Я хочу, чтобы ты сейчас вышел и забрал у меня свою корону… А еще хочу, чтобы наши отношения начались должным образом. Без всех этих планов, переодеваний в девчонку и тисканьями у стены спортзала. Чунмен замолкает, не двигается, словно притаившись за дверью, и с той же внимательностью слушает, что происходит по ту сторону, как это делает сам До. Младшему кажется, что он обязательно пожалеет о своем решении, но, видимо, к О Сехуну, которому отказать очень трудно, прибавился и Ким Чунмен. Потому он привстает и отпирает дверь, приоткрывая ее на чуть-чуть, чтобы можно было свободно высунуть голову и руку, тянущуюся за картонным призом с Весеннего бала. - Я не гей и встречаться с тобой не буду, я просто хочу вернуть свою корону с бала. Чунмен потягивает сделанную из картона корону Королевы и, когда Кенсу хватает ее, собираясь снова закрыть дверь, успевает поставить в проем кед, не давая двери захлопнуться. - Король устроил такой грандиозный заговор для своей куколки, разве он не достоин ее большего внимания? - Херня этот твой заговор, врун.