Я никогда не оставлю тебя

       Все нутро жжет, дыхание на пару секунд перехватывает. Граненый стакан со стуком опускается на стол из красного дерева. Некогда, сидя за этим столом, он был полон надежд и мечтаний о таком прекрасном и, казавшимся таким близким, будущем. Сейчас же это кажется таким пьяным бредом, что хочется смеяться. Долго и надрывно, срывая голос и переходя на хрип, вырывающий из груди остатки воздуха. Бегавшие по коридору подростки начинают казаться иллюзией, галлюцинацией, которую вызвал алкогольный угар. А потом приходит оно — чувство вины, одиночества, страха. О да, он боялся, он боялся до безумия, что у него отнимут что-то еще. Профессора лишили слишком многого. Его покинула та, кому он отдал душу. И эту душу, такую жалкую и слабую, она забрала с собой. Его сердце разбито, растоптано и сожжено. Оно пеплом следует за тем, кого он называл своим лучшим другом. Его мечты разорваны на мелкие частички и каждая из этих частичек покоится в могиле с именем одного из его студентов. Раньше Чарльз мог фокусироваться на мыслях о чем-то светлом. В поисках мутантов он слышал прекрасные, добрые и чистые помыслы. Сейчас, стоит ему забыть принять лекарство, как голоса в его голове начинают кричать... Они кричат так громко, что, кажется, барабанные перепонки не выдержат, хотя в реальности это лишь отголосок в его разуме. Что же оставили Профессору все те, кому он поверил, кого он повел за собой? Отчаяние, страх, запас виски в подвале и пустой особняк, наполненный отзвуками былой жизни. - Здесь нет профессора.        О да! Его нет и больше никогда не будет. Если он вернется, вернутся крики. Чарльз пережил слишком много боли, чтобы пропускать через себя еще и чужие страдания. - Что ты ответил нам тогда, когда мы просили у тебя помощи?! ЧТО!?        Губы искривились в презрительной усмешке, а блестящие лихорадочным блеском глаза сощурились. - Пошел ты!        Как объяснить этому мутанту, что у него не осталось сил. Что он не способен ни на что больше. Он поднимается по лестнице, а в голове непрерывно бьется паническая мысль, как бы не упасть. Как бы не ослаб эффект лекарства, и ноги внезапно не подвели. Он и без того жалок. Что знает этот регенерирующий ублюдок о нем? Да ничего. Говорит, что из будущего, так неужели Профессор Икс там жив? Нет. Просто ему нужно то же, что и всем предыдущим. Использовать, сломать и выбросить, оставив собирать себя по частям. Только вот предательские мысли о тех, кого еще можно спасти, не дают ему покоя... …       Логан молча смотрел в окно автомобиля. Ему было чертовски не по себе. Согласившийся помочь ему человек не был тем всепонимающим, добрым, наставляющим Профессором, которого он знал там, пятьдесят лет вперед. Разве может этот сломленный алкоголик стать тем мутантом, которого боятся, уважают и очень любят. Логан пришел к нему за помощью, но самому Чарльзу помощь нужна гораздо больше. И что самое ужасное, что Росомаха ничего не может для него сделать. Спасти Чарльза Ксавьера могут те, кто вдохновил его. Рейвен. Она была первым толчком на его пути к созданию прекрасного будущего. Эрик. Мутант, перенесший на себе столько боли и страданий, что это сложно вообразить. Интересно, понимает ли Леншерр, что Профессор пропустил все его мучения через себя? Понимает этот медноголовый идиот, что Чарльз забрал половину его боли? Наверное, Магнито даже не задумывался над этим. А может не хотел задумываться, ведь его чувство вины очень велико.        Логан в очередной раз покосился на прикрывшего глаза Профессора. Он вытащит его. Хорошо, не самостоятельно. Но Росомаха может неплохо промыть мозги Эрику. В конце концов, в будущем они ведь союзники? Значит нужно просто ускорить этот процесс. ...       Эрик внимательно смотрел на потолок. Стекло. Почему именно стекло? Чтобы он мог видеть, что за этим слоем непроходимого для него препятствия находится каменный потолок? За что он здесь оказался? За то, что попытался спасти мутанта. Не спас. Хуже того, получилось, что он, мутант, убил президента Соединенных Штатов Америки! Чарльз, наверное, окончательно в нем разочаровался... - Да, Эрик, ты хорош, - сам себе сказал мутант.        Почему-то ему очень хочется увидеть его. Увидеть голубые глаза, в которых столько детского задора! Услышать голос, полный мальчишеского баловства. Хотя о чем он. Чарльз инвалид. Мистик рассказала ему, что небольшая шальная пуля, крохотный металлический шарик, навсегда лишил его друга возможность ходить. Неплохо Эрик отплатил Ксавьеру за то, что тот сделал его сильнее и увереннее. Чарльз предложил ему дом и мир, а Леншерр выбрал войну и кровь. Беловолосый парнишка разбивший стекло показался Магнито чем-то нереальным. Ощущение нереальности только усугубилось, когда его на невероятной скорости подтолкнули к лифту. Ощущение того, что все вокруг и правда реальность, вернул удар. Сильный и очень болезненный. А потом он окончательно понял, кому принадлежал кулак. Только в первую секунду Эрик никак не мог поверить, что перед ним и правда Чарльз Ксавьер, гений генетики, самый молодой профессор Оксфорда, сильнейший мутант из всех, когда-либо встреченных Эриком.        Образ одетого с иголочки в строгий костюм Профессора, с аккуратно расчесанными волосами и гладко выбритым подбородком сменил образ, совершенно незнакомый и неприятный Эрику. Перед ним стоял человек, в мятой, старой рубахе, с криво повязанным галстуком. Все лицо его давнего друга было покрыто морщинами, под глазами, воспаленными и блестящими, залегли глубокие тени, а на подбородке, не бритая месяцами, красовалась уже даже не щетина, а настоящая борода. Что уж говорить о волосах. Отросшие, не расчесанные, настолько далекие от того идеала, который Эрик видел раньше, что просто не укладывающиеся в картину образа Чарльза. Но самое страшное — это глаза. Глаза его друга были похожи на глаза детей из концлагеря. В них были страх и ярость. И почему-то даже тот факт, что Профессор на ногах, не обрадовал Леншерра. Перед ним был больной, сломленный человек. Хотя нет. От человека здесь осталось очень мало. Почти животное, погрязшее в своих страхах и отчаянии. И вот теперь Эрику стало страшно. Не за себя, за то, что случилось с его другом. Леншерр всегда был уверен, что единственное непоколебимое в этом мире — это доброта и чистота Чарльза Ксавьера. И он ошибся. Снова. …        Чарльз кинул беловолосому мальцу ключи от машины и на мгновение на его лице промелькнула та улыбка, которая заставляла людей довериться ему. Парнишка ухмыльнулся на просьбу не лихачить и уехал. Хэнк отправился к кабине пилота, Логан с Эриком прошли в салон, а Чарльз замер на лестнице. До конца трапа оставалась две ступени. Жалкие две ступени. Но именно в этот момент спину пронзила острая боль. Почти в ту же секунду в голове раздался первый крик. К горлу подступила тошнота, а ноги начали подкашиваться. Изо всех сил стараясь удержаться, Чарльз вцепился побелевшими от напряжения пальцами в бортик. Эрик прошел вперед и не заметил, что Профессор отстал. Пожалуйста, не надо! Остановись! Мама, помоги... Верни его! Не пей, прошу.. Она и твоя дочь! Ты ведь не сделаешь этого.. Я не хочу ему рассказывать, он убьет меня. Нет!        Крики становились все громче, с каждой секундой. Чарльз стиснул зубы, по щекам катились слезы. Мерзкие, соленые, они текли сами по себе. Обычная защитная реакция организма на боль. По спине прошлась судорога. - Хэнк, - шепотом позвал Ксавьер, надеясь, что мутант услышит его, и никто не увидит, насколько он жалок сейчас.        Тут пальцы ослабли, и он рухнул на лестницу, больно ударившись о ступеньки. Не в силах подняться он скорчился, пытаясь подтянуть ноги к себе и сжимая руками голову, так, будто это могло помочь. Я не хочу.. Отпусти! Их не вернуть. Все погибли.. Мне страшно! Я хочу домой! Пусть все прекратится.. Убейте меня.. - Чарльз...       Выбежавшие на шум Эрик и Логан замерли. Первым от ступора, вызванного открывшимся зрелищем, отошел Эрик. Он рухнул на колени, пытаясь убрать от лица сведенные судорогой руки друга. - Хэнк!        Рев Росомахи не услышать было невозможно. Юный гений сразу понял, что произошло. Он бросился в салон самолета за всеми имеющимися с собой медикаментами. Нужной сыворотки было катастрофически мало.       Эрику, не смотря на то, что он всегда был сильнее Чарльза, так и не удалось заставить того взглянуть на себя. Профессор плакал. Тихо, почти молча. Только мокрые щеки выдавали его. Эрик только сейчас понял, что его несчастный друг пытается закрыть руками уши. Цепляясь за длинные пряди собственных волос, будто намеренно причиняя себе боль, отвлекая от того, что он слышал. - Пожалуйста...хватит.. я не хочу больше...        Шепот Чарльза казался каким-то нереальным. Эрик невольно отшатнулся. Скорчившийся на ступенях человек был словно частью его кошмаров о времени, проведенном в концлагерях. - Убейте меня...        В этот момент, когда глаза Эрика расширились от ужаса и от осознания того, что произнес его друг, к Профессору бросился Хэнк. Кончики его волос слегка посинели, выдавая невероятное волнение. - Уйдите!- рявкнул Зверь.        Логан за воротник поднял опешившего Леншерра и швырнул в салон, зайдя следом. Некоторое время царила тишина. Эрик сидел в состоянии какой-то прострации. Происходящее было похоже на один из его многочисленных кошмаров. Но если это кошмар, то почему настоящий Чарльз не разбудит его? Почему не коснется прохладными пальцами его лба и не прошепчет снова: «Друг мой, твои кошмары давно позади.». Почему все это происходит. Почему? - Знаешь, там в двадцать первом веке он другой. Да и ты тоже.        Сначала Эрик даже не понял, что Логан обращается к нему. - И что это значит?        Росомаха пожал плечами. - Профессор был тем, кто в свое время очень помог мне. Там, он директор школы-интерната. Там он единственный, кому можно доверить все. - Там! Замечательное указание времени. Только вот, вы уже изменили ход истории, -сухо откликнулся Эрик, сверля Логана взглядом. - Да, изменили. И, надеюсь, в лучшую сторону. Там, вы были союзниками.        Леншерр долго смотрел на неприятного ему мутанта, силясь понять, издевается тот или же говорит совершенно серьезно. Логан не ухмылялся. Казалось, что он вообще ничего только что не произнес. В салон тихо вошли Хэнк и, поддерживаемый им Чарльз. Повисла тишина. Эрик опустил взгляд куда-то в пол. Маккой помог Профессору сесть в кресло и, что-то неслышно ему сказав, ушел в кабину пилота. - Ты, - Леншерр собирался задать какой-то вопрос, но поймав взгляд уставших голубых глаз, замолчал.        Как только они оторвались от земли, Чарльз потянулся к стоящему на столе графину. Не глядя на Логана с Леншерром, он налил себе полный стакан и, отставив графин, собирался уже снова уйти в алкогольный бред, как Эрик внезапно встал и вырвал стакан у него из рук. Взгляд Магнито упал на трясущиеся руки друга. - И что это значит?        Злоба в голосе Профессора переплеталась с усталостью. - Ты думаешь, что так будет проще? - Отдай, -тихо потребовал Чарльз. - Нет. Я знал не такого Профессора, во что ты себя превратил? - Я себя превратил?        Ирония сквозила в каждом слове Ксавьера. - Не тебе мне задавать такие вопросы, Магнито.        Леншерр поморщился. Собственное прозвище почему-то заставило его испытать отвращение к самому себе. - Ты убил президента, ты порушил все, что я пытался создать. Показал людям, что мутанты — зло. Ты...        Чарльз собирался добавить что-то еще, но передумал, махнув рукой. Глянув на стакан в руках Эрика, он молча взял графин и решительно поднес к губам, намереваясь завершить начатое.        Логан все это время старательно держал глаза закрытыми. Пускай эти двое разберутся сами. Он все равно ничем не сможет помочь. Если только подержать Леншерра, пока Профессор будет кулаками вымещать на нем всю свою злость. - Я не убивал его. Я пытался его спасти. Он был одним из нас.        Ксавьер отставил графин в сторону. - Ты решил оправдаться?        Эрик, сев напротив друга, покачал головой. - Мне не оправдаться, так что пытаться я не буду. Но я не хочу, чтобы меня обвиняли в том, в чем я не виноват. Я действительно ошибся. И не один раз. Но Чарльз, ты говорил, что я твой друг. Знаешь, мне очень больно видеть тебя таким.        Профессор фыркнул. Глаза его лихорадочно блеснули, отдавая легким безумием. Стараясь не обращать на это внимания, Эрик продолжил: - Я никогда не хотел, чтобы все вышло именно так. Я... Я хотел остаться в особняке. Черт, да я и сейчас этого хочу, но... - Но? - Я смотрю на тебя и вижу самого себя несколько лет назад, за железной решеткой, с горящими цифрами на руке.        Чарльз глубоко, прерывисто вздохнул. Он помнил, сколько страданий доставляли другу воспоминания о тех днях. - И самое страшное, что я знаю, что за эту решетку загнал тебя я.        Воцарилась тишина. Эрик в упор смотрел на Профессора, в то время, как тот старательно сверлил взглядом графин с янтарной жидкостью. Оранжевые зайчики плясали по столешнице, словно языки пламени. - Ты сказал, что хочешь вернуться,- почти шепотом произнес Чарльз, продолжая смотреть в сторону,- по твоим словам выходит, что стань я прежним, ты бы сразу постучал в ворота особняка. Но это ведь не так? - Не так. - Тогда к чему все это? - К тому, Чарли, - профессор поморщился от упоминания детского имени,- что я очень хочу этого. И сделаю все, чтобы однажды снова оказаться с тобой в библиотеке за очередной партией игры в шахматы.        Ксавьер оторвался наконец от созерцания графина и посмотрел в глаза друга. Ему на мгновение очень захотелось прочитать его мысли. Но только лишь на мгновение. - Мы изменились оба. И, чтобы вернуть то, что у нас было, в этот раз первый шаг сделаю я.       Эрик приподнялся из-за стола и быстро, невесомо, коснулся губами лба Чарльза. От удивления тот не успел отодвинуться или оттолкнуть Леншерра. Этот жест был настолько необычен, настолько доверителен. Эрик не посмел коснуться губ человека, которого предал. Он смог сделать лишь это. Как первый, крохотный шаг. Он вложил в него всю свою вину, все чувства, что одолевали его столь долгое время. И самые главные слова, которые произнести вслух у него не хватало духу. Я никогда не оставлю тебя. - Ты ведь понимаешь, что тебе придется вести уроки?        Щеки Профессора покрыл легкий румянец, а в голосе все еще сквозила ирония, будто он еще ждал подвоха. - Если только музыку,-мрачно откликнулся Леншерр.        Уголки губ Чарльза слегка дернулись, будто пытаясь выдать прежнюю улыбку. Но нет. Она не вернется так быстро. Ничто не станет прежнем так, как им хочется. Но Эрику удалось сделать то, на что никто другой не был способен. Чарльз отдал ему свое сердце, а Эрик мог лишь отдать взамен свое. Пускай не такое большое, но не менее горячее. - Может сыграем? Чарльз поправил прядь волос, задумчиво пропустив ее между пальцами. - Нет. Шахматы в библиотеке мне нравились больше.        Эрик улыбнулся краешком губ. Это было предложение. И он его примет.       Теперь Профессор Ксавьер точно знал, что, когда он откажется от сыворотки, он не услышит одни лишь только крики. Среди них будет то, ради чего он боролся до этого. Будут мечты, надежды и желания, которые крутятся в головах людей и мутантов. И, пускай не все пойдет гладко, но он готов ждать. Ждать того момента, когда они снова окажутся в особняке. В комнатах будут мирно сопеть одаренные подростки, в камине трещать горящие поленья, а они будут говорить обо всем подряд, обыгрывая друг друга в шахматы.