Результаты бессонницы

Когда мы оказываемся в одном номере отеля во время тура, он всегда обнимает меня, когда спит. Может, потому что боится одиночества? Или холода? © Томохиса о Рё XD

Этой ночью, его снова все раздражало и он не как не мог расслабиться. Не потому что, голова была забита тяжелыми мыслями или чем-то вроде этого, нет. Просто уже более трех часов он не мог заснуть. Не мог и всё тут. Нишикидо перепробовал все. Считал кудрявых барашек, перепрыгивающих через воображаемый забор, слишком быстро. Пытался почитать книгу, при ночнике, больше ругаясь шепотом нежели читая. Даже пресс качал, дабы накатила усталость, но все было бесполезно. Он сделал уже около ста оборотов вокруг своей оси. Бесполезно. В очередной раз провёл в голове тяжелый процесс решения химических реакций и разочарованный ответом задачи в голове, которую он впрочем все равно бы не решил, перевернулся на бок, в сторону окна, и начал просто рассматривать кровать на против себя, а точнее лежащего на ней. Благо свет фонарей с улицы освещал хорошо и прямо в их совместное окно, человека на противоположной кровати можно было отлично разглядеть до малейших подробностей, как позы, так и выражения лица. Свет мягко окутывал его тело и дарил и без того особый шарм этому спящему человеку. Ре хмыкнул. Ну да, даже во сне он выглядел мистером совершенство и все эти байки про то, что в режиме сна он ужасен, было фуфлом и только. Впрочем, сам то этот человек их и распускал. В отличие от Нишикидо, парень мирно спал, все те три часа в которых кансаец провел в блуждании по кровати. Минуту назад, сосед на против спал к нему спиной, но теперь он перевернулся и его спящее лицо было обращено в сторону Рё. Его дыхание было спокойным и равномерным. Выражение лица говорило о том, что человеку определенно снится что-то хорошее, даже кажется приятное. Ре «невольно» даже засмотрелся на эту сонную идиллию. И в общем заняться всё равно было нечем, так что. Простыня, которой укрывался парень, скрывала теперь, лишь часть спины и ног, выпадая одним краем на пол. Лежал он на животе, одна рука была на подушке около головы, вторая также как и простыня спадала на пол. Короткими пальцами слегка касаясь коврового покрытия. Темные волосы немного спутались в сонном беспорядке и заставляли обратить на себя еще большее внимание. Хотелось подойти, погладить и растрепать еще больше. Какое-то по-детски милое желание, что в принципе вообще было странно для кансайца. Не поцеловать там. Не завалить, а погладить. Походу старел, или некие отцовские чувства пробивались через твердый хитрожопый ум и на что-то намекали. Неважно. Хотеть не вредно. Иногда ресницы парня подрагивали чуть сильнее и он немного улыбался. А Ре смотрел на него и завидовал его мирному сну. Хотел бы он спать сейчас также беззаботно и эффектно, но увы. Мог лишь наматывать круги на простыне, пытаясь не запутаться в ней и наблюдать за единственным интересным объектом в этом номере. И чего уж греха таить, как будто это было так не ясно. Нишикидо очень хотел попасть в соседские сонные грёзы. Как говориться — хоть там, ощутить жар чужой кожи и вкус желанных губ. Не всегда конечно желанных, так — временами только. Кого он обманывал? Ах, как эти губы сводили его с ума. Даже грудь он ещё мог как-то игнорировать, пытаясь убедить себя что тот плоскогрудый. Но его губы. Может он «губной» фетишист? Нее… Тащился то он только по тем, что на противоположной кровати лежали, сейчас слегка приоткрытые. Черт. Как он хотел запрыгнуть на него, созерцать несколько секунд шокированный взгляд и не дав время на раздумья, а может и больные для себя последствия, скорее впиться в пухлые губы. Да, не спавший разум кансайца, выдавал что есть, самые странные варианты захвата чужих губ. Однако, чтобы там не выдавало его глюканутое сейчас сознание, реальность пела еще более странную песню, а точнее просто повторяло — Нравится не нравится спи моя красавица. То ли Рё посвящалась. То ли той самой спящей, то есть спящему красавцу. Нишикидо опять же не догонял. Как бы там ни было, сколько бы не мечталось и не чесалось. Единственное, что он мог себе позволить — это изучение. Изучение всю ночь, пожалуй. Он одним только взглядом обвел каждую черточку лица, каждый изгиб тела, каждый сантиметр кожи парня. Нежно прошелся по губам, уделяя им особое внимание. Опять они, коварные. Так, дальше. Очертил идеальную линию спины. Он бы мог сосчитать каждый его вдох и выдох. Рассказать сколько раз за эту ночь подрагивали его ресницы, хмурились брови на идеальном лице. Ведь это было единственное интересное занятие в подобные бессонные ночи в их совместном номере. О боги, или кто там, не щадили его выдержки и нервов. Проверяя на стойкость при каждом новом заселении. Да, эта была своеобразная пытка и в тоже время он наслаждался подобными минутами. Бессонница же была делом третьим. Но одной из самых важных побудительницей фантазий. Хотя в гримерке вроде этих фантазий было не меньше. А уж про душ и всякие там источники… помогали только молитвы, духам павших кансайцев. Хорошо ему еще природой достался острый язык и не менее острый ум, в неловкой ситуации уметь уворачиваться от ненужных вопросов. В общем после, еще двух часов метаний в мягкой обители, и пересматриваний всех частей «Сонного Томохисы» он отчетливо понял одну важную вещь. Если раньше ему хоть три часа получалось поспать, то сегодня сон утерян для него до самого утра. А там уже хочешь не хочешь вставать и плевать все хотели, что ты вообще еще не спал. Им не объяснишь, что объятия Морфея, да и вообще там всякие объятия обошли его стороной и исчезли не захватив в его своё тепло. Так же он знал, что завтра будет зол как черт и ему обязательно захочется на ком-нибудь эту злобу сорвать, чтобы получить хоть малейшее удовлетворение. Как говорится, по закону — Я страдаю и вас страдать заставлю. А то одному не интересно. Так и происходит, утром Ре встает чертовски злым и от силы поспавшим час, если сложить все те десять минут, что у него получилось отключится. Томо, тот самый соседушка напротив, увидев Ре в плохом расположении духа, приносит ему кофе. В ответ получая вместо благодарности, свору грозных молний из глаз. Благодарности, ага, как же! Молнии Ямашиту не поражают. Чего сказать, малец живущий, а Рё не зевс. Парень бодро хлопает Нишикидо по спине и спокойно садится напротив этого не выспавшегося немного дерганного кансайца: — Пей кофе Ре-чан и давай приободрись. Мешки под глазами говорят, что этой ночью уснуть у тебя не получилось? — в ответ нервно дергающийся глаз. Он спокоен. Он спокоен, — Не нервничай. О, придумал, знаешь что, этой ночью я расскажу тебе страшилку и даже буду обнимать, чтобы ты не испугался, авось и заснется быстрее — смотрит с издевкой, поглядывая на реакцию Ре. Затем начинает смеяться. Нишикидо в свою очередь, даже приободряется, всё больше растягивая маньячную ухмылку на лицу. Такое интригующее предложение приходит ему по душе. Томо о таком повороте еще и не подозревает, продолжая отчего-то слишком долго смеяться. Кажется представил дрожащего от страшилок Рё забившегося под одеяло или под свой бочок, что-нибудь вроде того, не иначе. А может просто уровень сиротонина резко подпрыгнул. Ну и пусть смеется, дурашка. Рё то теперь тоже ничего так, от былого гнева не осталось и следа. Наконец дождавшись пока друг более менее успокоится, хитро выдает: — Ну что же Пи, пусть в страшилках я не нуждаюсь, но знаешь, объятия звучат заманчиво и от них я пожалуй не откажусь. Томо резко замолкает и пару секунд внимательно, даже щурясь изучает лицо Ре, по-видимому ища ответ на какой-то свой не высказанный вопрос. Ответ что-то не находится. — Ну, если от моих объятий ты сможешь нормально заснуть, то я пожалуй готов обнимать тебя вплоть до утра, следующего дня. Чего не сделаешь, ради спокойного сна друга — выдает он в заключении и снова смеется. Ре же незаметно облизывается, уже предвкушая сегодняшнюю ночь. И уж эту ночь, он не собирается спать преднамеренно. Он то знает, какие они, объятия Пи, особенно когда тот засыпает и они становятся жарче. Откуда знает? Во сне как-то видел, кажется или в воображении, не суть. Просто знает. Надо будет почаще наталкивать Ямашиту на такие заманчивые предложения, думает Рё мимоходом. И потом самому ненароком обнимать посильнее. Во сне же всякое случается. И Нишикидо не против, он ждет этой жары, в ночных, не преднамеренных, но таких сладких объятиях Пи.