Я мелками разрисовываю асфальт

Никого нельзя удержать при помощи того что произошло ночью. И ради удовольствия цель, приходить к тебе и получать лишь часть. И только кровать впитывая наши души знает как сложно бывает уйти, лишь она знает как тебе тяжело и как страдаю я лишь от того что делаю тебе так больно. Пожалуйста, дай утонуть моему Титанику, я больше так не могу, стремиться к тебе вальсируя и запинаясь, падая сквозь призму преломления и навсегда лишать себя возможности коснуться космоса. И теперь… даже сейчас, чувствуя, что ты рядом я не могу подойти попросить, признать, кричать, орать и умолять тебя вернуться ведь так не бывает, нельзя. Внутри тебя безнадежно пусто, я вырвал все с корнями, а мое сердце большое, оно все вынесет, но без тебя оно медленно тухнет. Прости меня, прошу, я знаю, как сложно падать, заранее понимая, что никто не поймает. Слишком больно. Без тебя я совсем замерзну, и не будет больше этого мальчика Кая, часть которого навсегда принадлежит тебе. А потом ты проснешься, но будет поздно и тогда мои любимые оленьи глаза снова потухнут. А ведь все так и было, но лишь когда началась моя игра. Мне казалось это забавным, видеть, как ты утопаешь во мне, растворяясь и погружаясь с головой. Мне казалось смешным, что ты так жмешься ко мне в темноте, ловишь улыбки и контур помятой рубашки на тени был чем-то сказочным разве, а при свете стараешься просто быть рядом, умирая в глазах и пытаясь ловить каждый вздох. Долог был симбиоз, но не вечен, я не знаю когда постучался ко мне эгоизм, но спасти нас уже было нечем. Не помог нашатырь, я старался забыться, ведь игра не окончена. Но а мы поменялись местами, я ведь думал себя контролирую, а ведь это была лишь попытка, доказать себе, что я человек, а не мышь. Неоновые созвездия твоих по-детски искренних и чистых глаз среди черных томов моей жизни были слишком заметны, заставляя счастье бить по артериальным каналам. И мне вдруг стало страшно, рядом со мной ты был полностью честен, но, а я? Но а я.. себя ненавижу. И когда изменял тебе даже не думал, что потом не смогу изменить ничего. Я был дураком, ведь мне было смешно, играясь с тобой, я не видел, как теряю себя. И теперь, вот уже несколько дней, в темно те я танцую с собой и пытаюсь понять, почему без тебя меня больше нет. Так всегда, ведь я знаю, что после апокалипсиса по льду все бегут, но лед уже растаял, и я захлебываюсь и тону в глубоком пожаре. Наше время уже давно покрылось снегом, ведь с тобой будто заново создан, и теперь я готов броситься в волчьи пасти, лишь бы вернуться к тебе. Из дешевой фантазии я кровью пишу твое имя на стекле, холодный нож вспарывает нерв неумолимо. Тону в чайной ложке, холод цепляет за руки шарами между дном и адом, уводя. Просыпаясь с тобой, моя лестница медленно поднимается вниз. Смотри начало, где мы обещали, что до последнего пойдем, не смотря на мою псевдо искренность, ты верил мне, вдыхая болезненный, хрустящий воздух. А ради чего все это? Не сумев воплотить утопию без тебя, алогичность поступков выворачивает наизнанку, и гельветикой прошу прощения, но разве это возможно? Кости с хрустом ломаются, я так не могу, либо без тебя, либо вместе, либо мертв, либо мне хорошо. А ведь мимо иду, захлебнувшись цинизмом, и с тобой мое единение произойдет лишь во сне и мир с тобой такой красивый, огромный и безупречный. У меня нет мочи не остановиться. На запястье стертый порядковый номер и я думал, что это навряд ли можно назвать «любовь», но, увы, я ошибся, как никогда. Ведь всегда все тайны становятся явными, ведь измены не должны прощаться, ведь я знаю, созданный мною мир отвратителен.