Скажи ты, детка...

      Майлз был счастлив.       Нет, он, в принципе, всегда был счастлив. Натура у него такая – в каждом дне находить свои радости жизни. А чего ему грустить, собственно говоря? Он красив, строен, звездатат и шикарен. У него есть слава, верные поклонники, гордо именующие себя «Армией» (может, и революцию при желании организовать), есть талант и способности. Он не работает в супермаркете консультантом, не моет машины и не сидит в офисе. Объездил полмира и даже чуть немного больше, самые красивые девушки готовы ему ноги целовать, лишь бы одарил их вниманием (и не только девушки, кстати, что немного пугало, но самолюбию льстило), претендует на звание самого стильного и модного. А главное – вся жизнь еще впереди, потому что на горизонте маячил только тридцатник, и он не сомневался – это еще не предел.       Но в последние месяцы Майлз был счастлив по-особенному.       В его жизнь снова вернулось солнце. То самое, что своими лучами затмевало жаркие потуги небесного светила Франции обогреть его. То самое, что могло уйти на какое-то время за горизонт, но неизменно возвращалось, потому что за закатом всегда следует рассвет. То самое, что могло капризничать, скрываясь за тучами, могло светить, но не греть, могло обжигать, почти уничтожая. Но в конечном итоге все равно возвращалось к благожелательным + 23 на градуснике, нежно лаская.       Алекс… Король Солнце.       Он мог делать вид, что Майлз – всего лишь друг, возможно, приятное воспоминание о прошлом и не более того, коллега и компаньон. Мог даже в минуты особо непримиримого настроения изображать, что они просто знакомы. Только вот Кейн знал наверняка - что бы там не творились в прекрасной голове и беспокойном сердце Тернера, исход будет один и тот же, при любом раскладе, – он снова вернется в его жизнь. Займет собой все пространство Майлза, отнимет даже пять минут личного времени, разгонит всех, кто может ему помешать всецело владеть драгоценной личностью улыбчивого приятеля.       Потому что Ал эгоистичен в любви и при этом безнадежно и тотально зависим от Кейна.       И он этим пользовался.       Поэтому не обращал внимания на порой затяжные периоды деланного равнодушия Алекса, когда он, не отказываясь сфотографироваться с Майлзом на публике в чрезмерно интимной позе, почти вплотную прижимаясь телом, затем исчезал. Потому что у него была девушка, работа, гастроли, дела… Нужное подчеркнуть/вычеркнуть. Правда, что бы там себе не думал Алекс, один пункт в их отношениях оставался неизменным: если Майлз просил помочь – Тернер никогда не отказывал. Потому что музыка и стихи – это и есть сам Алекс, его сущность, и ему никогда не жалко было поделиться своим талантом с другом, на раз доводя до ума все идеи Кейна. И пока Тернер с готовностью помогал, Майлз на сто процентов был уверен - там, где есть место их совместному творчеству, все еще забронирован номер и для их любви. 505 или, какой-нибудь другой, - неважно. Важно, что его солнце непременно взойдет.       Так и случилось. В очередной раз. Нет, он, конечно, не радовался тому, что отношения Ала с Ариэль рушились, как карточный замок, хотя и был уверен в подобном исходе. Они оба слишком заняты своей карьерой, Ариэль, пожалуй, даже в большей мере, чем сам Ал. И хотя она ему нравилась… Но нет, не вариант. И еще эти, якобы, парни-друзья, которые крутятся вокруг нее, словно назойливые пчелы. Давайте посмотрим правде в глаза – х…я все это! У Майлза тоже было полно таких девушек-друзей. Переспал с каждой, и не раз. Дружба ж между людьми противоположного пола она такая – замысловатая… И в общем Ал, конечно, до последнего строил из себя образчик добропорядочности. Нет, ну он действительно хотел быть честным, до конца. И был им. Пока не понял, что игра-то, собственно, уже давно идет в одни ворота. Опять-таки это все были догадки Майлза, но… Он слишком хорошо знал Алекса. Тот всегда был искренним в проявлении своих чувств. Но, видимо, все-таки эра Ариэль подошла к своему логичному завершению, потому что…       Поклонники теневых марионеток одномоментно вдруг зашептались о реньюнионе. Сети кипели обрывочной и невнятной информацией, а также их совместными с Алом фотографиями.       И воссоединение состоялось. Правда, не совсем то, о котором мечтала добропорядочная и неиспорченная часть фанатов. А именно то, от которого пищали безумные поклонники майлекса. Слово-то еще какое придумали! Потому что их любовь – вне времени и пространства. Она скреплена той связью, разрушить которую можно, но приложив неимоверные усилия. Майлз надеялся, что этого никогда не произойдет. Потому что ему требовалась доза витамина D, излучаемого его солнцем, а Алексу нужен был вечный спутник, с готовностью вращающийся вокруг его орбиты.       Один звонок, и Майлз уже предчувствовал, что этот год будет особенным.       - Ма, - несчастным голосом бормотал невнятно в трубку Алекс, находясь от него не так уж и далеко – в пределах Лондона. – Ты приедешь?       - Когда? – Майлз с довольным лицом просматривал фото с австрийских каникул. В общем, ему уже тогда было ясно, что месяц-другой, и любимый окажется полностью в его власти.       - Сейчас, Ма, прямо сейчас, - голос Алекса стал еще более неразборчивым. Пьян, что ли?       - Куда? – уточнил Кейн, откладывая в сторону планшет.       - Ко мне домой.       - Надолго? – хмыкнул Майлз. Вопрос насущный, ибо от него зависело, сколько придется тащить с собой вещей к Алексу – одну дорожную сумку или сразу вместительный чемодан. Потому что собственнические амбиции Ала не позволяли ему отпускать от себя Майлза даже на пару часов.       - Думается, очень надолго.       - Надолго не получится, Ал, - заметил Майлз. – У меня на носу тур.       - Да к черту! Зачем ты сейчас об этом? - обиделся Тернер.       У-у-у, понятно. Стадия критическая. В программе будут не только душевные излияния, но еще и телесные домогательства. Отлично!       - Детка, скоро буду, - произнес ласково Кейн.       - Как ты меня назвал? - удивился вдруг Алекс.       - А разве нет? – Майлз улыбался. Он уже кидал на кровать барахло, которое возьмет с собой.       - Ма, мне двадцать восемь! Какая еще на хрен «детка»? – включил «мачо» Тернер.       Майлз тихо рассмеялся.       - Ну да, ну да, - проговорил он. – Повыступай еще минут сорок, пока я буду ехать к тебе… Моя сладкая, сладкая детка, - проникновенно закончил он, представляя, как на том конце города Алекса передергивает от негодования.       Но Тернер в ответ лишь выдохнул:       - А впрочем… Детка так детка. Называй, как хочешь, только приезжай быстрее.       Хм, вот это что-то новенькое. Кейн замер посреди комнаты. А что если… Все вообще гораздо серьезнее? Может ли быть такое, что в кои-то веки он оттянет в свое владение душу и тело любимого солнца не на месяц или два, как бывало раньше, а на пару лет хотя бы. Как было во времена марионеток. Нет-нет-нет, он не будет строить планов. Есть Алекс, есть его нужда в нем… А загадывать на будущее – дохлый номер.       А потом еще была та странная анкета с шутливыми вопросами, и если Мэтт как всегда во всем нашел причину для стеба, то Тернер неожиданно серьезно подошел к делу и ответил так… Ну, в общем, если бы он прямо написал: «Я тут, ребятки, снова плотно подсел на Майлза и жить без него не могу, потому что люблю до неприличия», и то было бы не так откровенно, чем…       «Три причины, по которым я всегда звоню, когда пьян:       1. Я очень одинок. (Детка… Моя бедная, скучающая детка…).       2. Ты всегда знаешь, что сказать. (Конечно, знаю. Ал, только я и знаю).       3. Твои кожаные штаны. (Спасибо, дорогой, в следующий раз снова дам погонять)».       Он перечитывал эти ответы, услужливо присланные ему всезнающим Хэлдерсом, смотрел на уставшее лицо Ала на фотосессиях и безбожно скучал по нему в ответ. И хотя Алекс мог быть и поосторожнее – одно дело пустые домыслы, другое – реальные доказательства, - но ему было чертовски приятно.       И вот поэтому Майлз был счастлив. Потому что утром были тесные объятия, а вечером – жаркие признания. Потому что был безумный трип в Исландию и Францию. Потому что тур начался, а Алекс не отпускал его душу ни на секунду. Ему казалось, что, даже находясь в ЛА, Тернер следит за каждым его передвижением по сцене. Потому что звонки и смс так часто, что Майлз, спеша с концерта в гримерку, знал – на экране мобильного уже светится новое сообщение от Ала. Их было море, и все они мерцали неповторимой лирикой Алекса, предназначенной только ему. Хоть бери их все, записывай подряд друг за другом, накладывай музыку, и мир получит самую трогательную песню о любви.       Он мог стоять весь такой гордый и на пафосе перед зеркалом, в образе, выпятив нижнюю губу, и тщательно укладывать насквозь прогеленные волосы. Мог позерствовать и бросать микрофоны на сцене, мог до смешного ужасно двигать бедрами в ритме одному ему понятного танца, мог лидировать, покорять и бить наповал внезапными ответами журналистов. Но стоило Майлзу прошептать ему на ухо или в трубку телефона «Детка», как лицо Ала становилось по-детски растерянными. Он прикусывал нижнюю губу, округлял и без того оленьи глаза, усиленно хлопал ресницами и краснел. До сих пор смущался от комплиментов Майлза, словно не мог за столько лет дружбы поверить, что Кейн и вправду считает его самым удивительным, самым уникальным, самым близким и родным. Своим Солнцем, своим Принцем, своим Бриллиантом, своей нежно любимой Деткой.       Потому что Тернер мог быть кем угодно среди других людей – шеффилдовским подростком, бунтующим лириком, страстным романтиком, одиноким рейнджером, без пяти минут байкером, недоделанным Элвисом или кем он там сейчас себя мнит… Маски, маски, маски, и за ними Кейн видел своего личного, персонального Тернера. Человека, который, нежась в его объятиях, превращался в ранимого и уязвимого, отчаянно влюбленного и сгорающего от одиночества, никогда не понятого, но растиражированного миллионными копиями пластинок героя. Он принадлежал всем! Всему миру! Но только Майлз знал, что его душа привязана тонкой, но крепкой нитью к его сердцу. Именно поэтому он ждал, именно поэтому отпускал, именно поэтому был уверен – солнце взойдет.       - Я не могу выбрать костюм, - стонал Алекс в трубку. – Ма, ну почему тебя нет рядом, когда ты нужен?       - Ал, что за паника? Какие варианты?       - Да куча вариантов! А я безнадежен. Хэлдерс, сука, второй день надо мной измывается.       - Кидай фото, - успокоительным тоном произнес Майлз. – Разберемся.       Тернер пробурчал что-то недовольное в ответ, но минут пять спустя начал присылать фото. Кейн откровенно развлекался, рассматривая нелепые пиджаки и цветастые рубашки. Здоровая доля иронии в их отношениях занимала законное место, ибо без юмора… Некоторые ситуации можно решить только при помощи хорошей шутки.       «Второй и пятый», - выслал он короткую смс в ответ.       - Ты уверен? – перезвонил Тернер с тем же вопросом, что задавал и в момент их совместного выхода в свет на показ Сен-Лорана, и в короткий, но по-пьяному яркий загул бренных тел на Коачелле. Черт, их зажигательные танцы под Queen of the Stone Age стоявшие рядом зрители еще не скоро забудут. Хорошо хоть видео нет. Ну а что делать? «Маргарит» было много! Текилы - тоже! А Алекса в обтягивающих джинсах и обжигающего шею разгоряченным алкогольными парами дыханием – еще больше! Ух, в ту ночь небо над ними сверкало алмазами всех величин и достоинств.       - Абсолютно, - спокойно ответил Майлз, чей модный бес постоянно толкал его на эксперименты, увлекая за собой в бездну гламурного разврата еще и Тернера. А что? Вдвоем веселее!       - Как знаешь, - легко согласился Ал. А потом добавил:       - Мы сыграться-то успеем? Перед Финсбери?       - Не-а, - ответил Майлз. – У меня будет времени в обрез. И на этот промежуток до фестиваля я имею свои определенные планы.       - Например? – оживился Тернер.       - Думаю, нам стоит перейти на французский, детка…       Алекс судорожно выдохнул в трубку и пробормотал:       - Кейн, ты змий-искуситель…       - Да, детка, именно! – согласился он, широко улыбаясь. – Кстати, не хочешь сделать это тет-а-тет?       - Ты про свой выход?       - Ага. Только ты и я. Мартышки, думаю, простят?       - То есть пятьсот пятую по боку… Угу. Говори, Кейн, чего ты хочешь? – Майлз, казалось, мог видеть через телефон, как глаза Алекса сузились, а на лице блуждает лукавая улыбка.       - Тебя хочу. Но это перманентное состояние. А если ты про фестиваль – может, про любовь, что всегда подле меня, иногда чуть позади, иногда совсем рядом, а порой – очень далеко…       - Ма, я всегда рядом. На самом деле, я всегда рядом, - тихо проговорил Алекс.       - Ну так что?       - После задушевных разговоров на французском я готов весь твой репертуар исполнить вместо AM-овского, - рассмеялся Алекс.       - Готовь словарь, Алекс, детка, - угрожающим тоном закончил разговор Кейн. – Приеду – проверю.       И проверил. Выяснили, что Майлз владеет лучше не только французским, но и по части тех самых поцелуев ему тоже равных нет. И динамить умеет в совершенстве. Взвинченный до предела Алекс пригрозил убить его после выступления. Он, пыхтя, как паровоз, покинул Майлза и оправился на сцену, на ходу пытаясь прийти в себя. Кейн не сомневался в том, что Тернер справится. Он, издевательски посмеиваясь над ним, наблюдал за концертом в укрытом от любопытных глаз бэкстейдже и готовился добить Ала. А вот не фиг устраивать нелепые сцены ревности из-за какой-то там мадам, обозвавшей в интервью себя его девушкой. У него мимолетных увлечений – на шестьдесят томов забористого чтива хватит. И что теперь? Он, в отличие от Тернера, любую из них готов был слить по первому звонку ненаглядного и кинуться к нему.       - Может, я еще о чем-нибудь не знаю? – злился Алекс, отчаянно жестикулируя. – Может, ты и жениться надумал?       Тоже, блин, разбушевался, Фантомас хренов. Майлз тихо трясся от смеха, прикрыв лицо рукой. Алекс в ревнивом гневе – потрясающе комичное зрелище. Даже волосы на его голове растанцевались в разные стороны.       - Ал, пол Англии горячих девиц считает меня своим парнем, а четверть – отцом своих детей, - проговорил он, все еще смеясь. – Ну какое это имеет значение? Люблю-то я только одного человека.       - Кого? – тормозил Алекс.       - Тебя, детка, тебя. Лет уже так восемь люблю.       - Повтори… - резко успокоился Тернер, многозначительно стаскивая с себя пиджак…       Понятно, что конфликт был улажен еще тогда, но… Упустить такой повод!       Поэтому на сцене глаза Майлза горели игривым адским пламенем, довольное лицо сияло знакомой всей армии Кейна улыбкой – белозубой и открытой. А Тернер курил. А что ему еще оставалось делать? Притерся к другу сначала невзначай, как бы давая понять: сука, осталось недолго. Молись! Хорошо еще хоть курил красиво - не нервно затягивался, как это обычно с ним случается, если он не мог получить то, что хотел сиюсекундно. А сиюсекундно он всегда хотел только одного – Майлза.       Курил и еще джинсы без конца поправлял. Давай, давай, типа, незаметно. Взгляды бросал в сторону Майлза суровые. Испугал, ага! Мы еще сыграем с тобой в игру, кто здесь главный, распределим роли, так сказать.       Короткий диалог, похожий издалека и без слов на короткую перепалку двух поддевающих друг друга любовников. Запели. То ли от перевозбуждения, то ли от наглой кейновской улыбки, Алекс, что практически нереально, поначалу даже в тональность не попал. Лох. Была б такая возможность, Майлз разразился бы громогласным сатанинским хохотом.       А еще Ал танцевал, заманчиво двигая бедрами. Танцуй, детка, танцуй. Но только твой приватный танец еще впереди. Соблазняй меня. Майлза перло, как утку. Потому что он был в этот раз на высоте: все также улыбался и пел чисто!       Решил немного сгладить ситуацию, иначе и вправду после концерта недели две в битловках ходить придется.       - Это соло, - намекнул он.       - И что мы будем делать с соло? – уточнил Алекс, закатив глаза и предчувствуя оргазмический ответ.       - Я не знаю, Ал, - заигрывал Кейн. И вот он, любовь моя, лови мой многозначительный намек. – Скажи ты, детка…       - Может, споешь на французском? - незамедлительно отреагировал Алекс, уже поплыв в далекие дали.       О’кей, твое желание - для меня закон. И Кейн пропел фразу на французском. Еще признания в любви на сегодня требуются или остановимся на этом? Алекс в конец разошелся, без устали двигая бедрами, очевидно, в предвкушении очень неспокойной ночи. И она у тебя будет, дорогой.       Именно это Кейн напоследок прошептал Алу, который от удивления даже немного растерялся, замешкавшись в руках, ногах, объятиях и необходимостью поцелуев на прощание. Короткое такое прощание.       Майлз не знал, сколько еще продлится этот реньюнион, но вот в чем он был уверен точно – последние несколько месяцев были не хуже их далекой Франции. А может, даже и лучше. Опыта, чай, больше…