Срывы

В темноте огонёк зажигалки вспыхнул особенно ярко, ненадолго осветив покрытое ссадинами лицо Чудовища, который спешно затянулся и выпустил сизое колечко дыма через нос. Будто этот манёвр действительно мог успокоить, окончательно привести в чувство. Вытравить из мужчины то, что по факту он всё так же остаётся Чудовищем, которое легко способно разорвать на части или оторвать голову в приступах ярости. Проблема в том, что после он многое не помнил. В памяти сохранялось лишь лицо его Красавицы и ссоры, повод для которых находился всегда в этом пропахшем гнилью городе. Раньше, до всего этого, было много лучше. Кто бы сомневался? – Ты совсем с катушек слетаешь в последнее время, приятель, – нарушил молчание сидевший тут же, на крыльце, шериф, – так не пойдёт… Взгляд Бигби направленный на собеседника всё ещё отсвечивал желтым, а зрачки были расширены – следствие их недавней потасовки. Попытка защитить Красавицу, восстановить спокойствие этого места. Это же, как-никак элитное общежитие для наиболее удачливых персонажей сказаний, а не какая-нибудь окраина, где дозволено и из окон падать, и крутые разборки устраивать, и дубасить друг друга до полной отключки. Пару раз проехаться мордой по асфальту – это так, «в лёгкую», за драку не считается. А она за это время, должно быть, уже успела убежать в логово к благородному Серому Волку, чтоб его. Наверняка тот думает, что всё знает, что всё дело в банальной ревности, но нет. Это намного сложнее. Труднее для понимания того, кто сам не испытал подобного. – Ты когда-нибудь встречал того, кто мог вывести из себя одним лишь словом? – тихо спросил мужчина, не рассчитывая, впрочем, что молчаливый шериф ему ответит. Здесь вопросы задавал Бигби. – Ага, – волк хмыкнул, – Красная Шапочка. Та ещё стерва… И непонятно ещё, кто там был жертвой. Бигби резко встал, Чудовище остался сидеть, продолжив: – А того, кто таким же образом мог бы успокоить? Был бы очень дорог? Снежка, – подумалось шерифу, но вслух он ничего не сказал, с суровым видом направился к лифту. Ну вот, снова табличка с его именем отвалилась от доски со списками. Или её отодрали. Никто здесь не жалует большого и страшного серого волка. Ух, эти стереотипы. Он нажал на кнопку, когда его нагнал Чудовище. – В ней. Эти двое сочетаются в ней. И иногда происходят срывы… – он зашел в лифт следом за невозмутимым шерифом Фейблтауна, который будто и не слышал его вовсе. – Бигби, это наше с ней дело!! – заорал мужчина, его глаза стали отсвечивать красным. Опять. Шериф выставил вперёд ладонь, ровно произнеся, – я же сказал, что так не пойдёт. Остынь сперва, приятель. Голос Чудовища исказился от гнева и чего-то, ещё неопознанного: – Ты в большей степени монстр, чем кажется. Однажды все поймут это. И даже та, которая успокаивает. Мы в чём-то схожи. – Он кивнул на руку Бигби, из которой показались длинные острые когти. Вот чёрт, а Бигби казалось, что контролирует это. Но одно лишь упоминание того, что Снежка не сможет принять его однажды, вызывало звериную суть. – В твоей, прекрасной, тоже сочетается эта двойственность. Когда-нибудь она доведёт тебя до края, и тогда ты поймёшь. Теперь Чудовище вновь стал похож на обычного человека, высказавшись, он успокоился. А вот Бигби – напротив. Впрочем, он достаточно сильный, чтобы управиться с этим. – Позже это обсудим, приятель. – Он хлопнул дверью, оказываясь в своей, неожиданно-чистой, убранной квартире. Может, ошибся номером? В старом продавленном кресле с комфортом устроился Колин. Вот наглая свинья, храпит себе. Он прошел дальше, увидев, что Красавица вольготно расположилась на подоконнике и задумчиво смотрит в окно. – Всё же, Фейблтаун по-своему манит, когда зажигаются разноцветные фонари… – эта фраза была обращена к нему, затем она повернулась. – Бигби, у тебя щека разбита, всё из-за меня. Он совсем себя не контролирует, да? Переживание или интерес проскользнули в этом вопросе? Всё Чудовище – его слова никак не выходили у шерифа из головы. «Она сама доводит. И тогда происходят срывы…» Ещё неизвестно, кто жертва. – Скоро оправится, – буркнул волк и потёр затылок, рассматривая лицо Красавицы, которое постепенно стало приобретать иные черты. Снежка. А вроде бы удары были не сильными. В твоей прекрасной тоже сочетается эта двойственность, – вкрадчивый голос Чудовища, а она улыбается, по-змеиному. Снежка. Красавица. Та, которая способна довести. Она подходит к нему ближе: – Спасибо, что приютил. – Спасибо, что облагородила это место. Можешь лечь на моём диване. Та ещё стерва… Нет, нужно уйти отсюда, проветрить голову и не доводить себя самого. Они оба подвержены срывам. Похожи. Чудовища. И эту суть нельзя вытравить.