***
Тили-тили-бом Закрой глаза скорее, Кто-то ходит за окном, И стучится в двери…
— Нет! Пожалуйста, не надо! Беспомощные крики, жажда жить, жадность, заставляющая убить родных и близких, только чтобы спастись самому. Или убьют тебя, или убьёшь ты. Страх, движущий телами, жажда к жизни и понимание того, что им и так не спастись. Всё тонет в крови, мерзкие, слизкие внутренности, летевшие в разные стороны, люди, разрывающиеся на кусочки от одного лишь её прикосновения. — Помилуйте! Заберите меня, но оставьте ребёнка! Жалость? Нет. Либо убьёшь сам, либо будешь убит. Таковы правила. И она это понимает. Главное правило.Тили-тили-бом. Кричит ночная птица. Он уже пробрался в дом. К тем, кому не спится…
Тук-тук. Есть кто дома? Не бойся, больно будет всего мгновение. Пробудившись после сна, в голове стучит только одно слово — голод. Жуткий голод, движущий телом и не дающий мыслить так, как ей следовало.Он идет... Он уже близко... Тили-тили-бом…
Длинные, казалось бы, слишком светлые волосы окрасились в алый, наводя ужас на давно позабывших этот мерзкий и липкий страх перед ней. Деревянная крышка гроба с серебряным крестом с грохотом закрывается, и всё, что видно — торчащие из него кости убитых людей.Тили-тили-бом. Все скроет ночь немая. За тобой крадется он, И вот-вот поймает.
В эту ночь снег будет слишком алым…***
— Что это только что было?.. — шокировано спрашивает Люси, смотря стеклянными глазами на окружающий её мир.Bloodshot eyes, too much smoke Воспаленные глаза, слишком много дыма. The world is spinning and I am broke Мир вертится, а я сломлена.
Нацу с волнением смотрит на бывшую напарницу, пытаясь понять, что с ней происходит. Кровь, чуть ли не фонтаном летящая из её рта, пугает, а в сердце зарождается волнение и жуткий страх. Мерзко, липко, скользко. Схватиться за голову в попытке успокоиться и понять то, что несколькими секундами ранее молнией пронеслось в голове. И лишь одно слово, без остановки стучащее в голове — «Лекса». — Эй, Лю, что случилось? — с беспокойством спрашивает Нацу, обнимая златовласку за талию. Почему-то корсет платья в левой нижней части платья насквозь прожжён на достаточно большом расстоянии, чтобы было видно татуировку. Почувствовать холод от лезвия на шее и замереть, слушая мелодичный голос. — Не рыпайся, чтобы тебя убить, мне хватит одного касания, — обращение было для Нацу, собственно, как и приставленный к горлу нож. — Кто вы и что вам от меня нужно? — серьёзно продолжила девушка, убирая лезвие и становясь перед ними. Люси поднимает глаза и, замерев, тихо спрашивает: — Ты? — Элисс! Не тронь их, — из-за кустов вышли Зереф и высокий темноволосый парень, так же незнакомый ключнице. Одет он был весь в чёрные тона: узкие джинсы, кожаные берцы, толстый ремень, чёрные перчатки, голубая кофта поверх чёрной и длинный сероватый плащ на застёжку. — Арэт? Ты-то здесь какими судьбами? — аловолосая повернулась в их сторону, оглядывая только что прибывших знакомых. — Да и Зереф… уж кого-кого, а тебя я не ожидала увидеть. — Ты опоздала, Элисска. Кто-то там уже всех вырезал. Мы даже и не успели застать его. Люси, что всё это время уже просто молча стояла возле дерева и не вмешивалась, наконец взорвала своё терпение и недовольно влезла: — Стоп-стоп-стоп-стоп-стоп. Что происходит? Зереф? Ты их знаешь? Наверное, вопросов было куда больше, чем ответов. По лицам окружающих её людей златовласая поняла, что ей явно никто не собирается отвечать, поэтому развернулась и уже хотела уйти, как её схватили за руку. — Куда собралась? — Зереф, вмиг оказавшийся возле неё, не слушая никаких возражений, схватил блондинку и забросил её на плечо. — Эй, ты чё вздумал?! — Элисс, на тебе Нацу. Надо успеть, пока Гробовщица ещё не смылась из города. Аловолосая кивнула, а затем, прошептав «Оцепеней», повела рукой в сторону огненного драконоубийцы. Нацу, всё это время насторожено слушавший их разговор, значительно уменьшился в размерах и стал напоминать простую статуэтку, только живую. Элисс в свою очередь взяла его в руки и положила в карман сумки, откуда он мог бы спокойно выглядывать и дышать. — Ты вообще меня слушаешь или нет?! — Продолжала вопить Хартфилия, дрыгая ногами и лупя парня по спине кулаками. — Нет, — чистосердечно сознался черноволосый, спокойно обращаясь к их спутникам. — Пойдём. Надо успеть.