Кармен

Первым, что увидела Аниссина по пробуждении, была нежно-салатовая простыня. Художественно смятая, однако с кровати не сползшая — немыслимое дело. В те ночи, когда Аниссина добиралась до своей постели, а не засыпала в лаборатории над очередным изобретением, она ворочалась так, что к утру простыня обычно сбивалась бесповоротно, вместе с матрасом. А сейчас было утро, судя по свету, пробивавшемуся сквозь высокие стрельчатые окна, и жизнерадостным крикам, из-за этих самых окон доносившихся. Взгляд Аниссины скользнул по зеленоватой простыне (что за странный цвет, кажется, она говорила горничным, что предпочитает белое или, на худой конец, алое постельное белье) и уткнулся в… енота. Во всяком случае, больше всего эта вязаная зверушка смахивала именно на енота. Хотя с животными, которых вяжет Гвендаль, никогда не угадаешь. Он был отвратительным учеником, подумала Аниссина и пошевелилась в кровати, намереваясь подняться. О том, как именно в ее комнату попал связанный Гвендалем котенок, похожий на енота, фон Кабельников подумать не успела. Встать Аниссине не удалось. Мужская рука, собственнически обвивавшаяся вокруг ее талии, в зародыше пресекла попытку подняться. Аниссина моргнула. За следующие несколько секунд в голове фон Кабельников понеслась череда немаловажных мыслей: во-первых, что она пребывает в чужой комнате, во-вторых — в чужой кровати, и, в-третьих, мало того, что в совершенно голом виде, так еще и с распущенными волосами. Последний факт почему-то особенно шокировал Аниссину. Ни один из мужчин, которых она могла удостоить своей компании, не казался мазоку, с которым можно распустить волосы. — И с кем же это я в постели? — чувствуя себя героиней дурацкого анекдота, пробормотала Аниссина. Ах, ну конечно. Вязаный котенок должен был натолкнуть ее на верную мысль. — Гвендаль, — подытожила Аниссина; растрепавшиеся темные волосы, складки между сосредоточенно сведенными бровями — фон Вальде даже во сне умудрялся выглядеть так, будто решает вопросы государственной важности. Судя по засосу, который Аниссина обнаружила на своей левой груди, этой ночью она с Гвендалем далеко не государственными делами занималась. И даже не экспериментами… какая жалость. На то, чтобы вспомнить, чем именно они занимались, и как до этого дошло, ушло еще несколько секунд. *** Всякий раз, когда его величеству взбредало в голову почтить своим присутствием замок фон Вальде, дело заканчивалось форменным балаганом. Гвендаль потом еще несколько дней выглядел втрое мрачнее и вязал вдвое больше, чем обычно. Возможно, его не устраивали неприятности с загадочными похитителями короля Юури, которые всякий раз обнаруживались где-нибудь в опасной близости от замковой сокровищницы; может, смущало то, что Мао регулярно рвался покарать злодеев, попутно руша все вокруг, или то, что Вольфрам не брезговал применять в помещении огненную магию, а Конрад не упускал случая блеснуть своей способностью к разрубанию толстенных дверей… Аниссина не могла сказать со стопроцентной уверенностью. Но ее крайне расстраивало то, что после визитов его величества Гвендаль не желал принимать участие в ее экспериментах, отговариваясь каким-то ремонтом. Можно подумать, им без того ремонт проводить не приходилось. Да каждую неделю, после срыва очередного эксперимента. Этим в замке фон Вальде уже давно было никого не удивить. Очередной визит его величества стал приятным исключением. Наверное, из-за сумасшедших охранных мер, предпринятых Гвендалем на сей раз. Или из-за зимнего бала, который решено было устроить. Бал не особо интересовал Аниссину. Она, наверное, и вовсе не пришла бы, если бы не новое изобретение, которое непременно требовалось испытать, а именно — снадобье под названием «В который раз на те же грабли». Снадобье должно было помочь бедняжкам, притесняемым мужьями, набраться смелости для отстаивания собственных прав. Вот только поиск вышеупомянутых бедняжек в просвещенном Шин-Макоку грозил затянуться. За их неимением подопытным экземпляром Аниссины был избран Гвендаль. Его-то она и разыскивала, попутно в достаточно резкой форме отсекая многочисленные приглашения на танец. Ни один бал в замке фон Вальде не обходился без гостей мужского пола, казалось, задавшимися единственной целью — затащить госпожу фон Кабельников на танцевальную площадку. А там и в законный брак — как получится. Аниссина видела в подобном поведении приглашенных чуткую руку своего брата. — Вы как Кармен, госп… госпожа Аниссина, — сообщил король, на которого фон Кабельников по случайности наткнулась, когда оглядывалась в поисках Гвендаля. Выглядел его величество так, будто намеревался по-тихому смыться. Он тоже не любил танцевать. — Кармен? — нахмурилась Аниссина, едва успевшая поддержать неуклюжего короля за талию и тем самым спасшая его от бесславного падения. — Надеюсь, это была прогрессивная женщина? — Ага, — поддакнул его величество. — Очень прогрессивная, про нее еще эта… опера есть. О том, как она всех направо и налево… — Король Юури сокрушенно вздохнул. Похоже, как у любого парня в таком возрасте, у его величества были проблемы с девушками. И эти проблемы неожиданно нашли в душе Аниссины свежий отклик. Спрятав флакон со снадобьем для робких жен в декольте собственного платья, фон Кабельников предложила: — Потанцуем, ваше величество? — Э… что? — Король моргнул с таким видом, будто Аниссина предложила ему нечто в высшей степени неприличное. — Или, может, вы предпочтете принять участие в одном из моих экспериментов? — усмехнулась Аниссина. — Выбирайте! Совершить выбор его величество не успел, и вырваться — тоже. Начался новый танец, и Аниссина под изумленные вздохи окружающих потащила короля в центр зала. Сказать, что их заметили, значит ничего не сказать. Танцевал его величество неблестяще. Ну да не беда — в Шин-Макоку далеко не все были превосходными танцорами. А те, кто были, танцевали мало и редко. Тот же Гвендаль, которому все бы с документами морочиться… Или сама Аниссина — до танцев ли, когда очередное изобретение без дела простаивает? Кружа по залу в паре с его величеством и чувствуя, как выскочивший откуда-то запыхавшийся Вольфрам грозит сжечь ее одним только взглядом, а будто из воздуха материализовавшийся рядом с ним Конрад удерживает младшего брата за плечо, Аниссина была вынуждена признать: она скучала по танцам. Когда мелодия закончилась, а король достаточно резво рванул в сторону, спасаясь от своего доведенного до ручки жениха, за плечо взяли саму фон Кабельников. Аниссина, разумеется, немедленно обернулась — и встретила привычный хмурый взгляд друга детства. — Гвендаль! — радость Аниссины была искренней и неподдельной. — Наконец-то я тебя нашла! Судя по изменившемуся выражению лица Гвендаля, такую реакцию он не предвидел. — И, конечно, ты поможешь мне в опробовании моего нового изобретения, — прощебетала Аниссина, торопливо ухватив Гвендаля за рукав, — а именно, «В который раз на те же грабли»… — Какое верное название, — пробормотал Гвендаль. — Прости! С этим восклицанием он попытался вырваться, но Аниссина предвидела подобный поворот событий. — Не уйдешь! — недолго думая, фон Кабельников прыгнула на своего друга детства. А поскольку Гвендаль как раз разворачивался, прыжок Аниссины вывел его из равновесия. — Да как ты можешь отказываться?! — Аниссина уселась на растянувшемся Гвендале поудобнее, попутно шаря рукой у себя за пазухой. Со стороны это, наверное, выглядело не самым пристойным образом, но Аниссине было не до правил приличия. И зачем она сегодня надела именно это неудобное платье? Похоже, флакон со снадобьем завалился несколько глубже, чем предполагалось. — Я предлагаю тебе внести неоценимый вклад в будущее этой страны! Подчинись мне, и ты не пожалеешь! Показалось Аниссине, или по залу и впрямь прошла волна нездорового оживления? В любом случае, ей было не до того. — Пей! — Не обращая внимания на неубедительные попытки сопротивления, Аниссина откупорила все же найденный флакон и поднесла его к губам Гвендаля. Тот, наученный многократным горьким опытом, плотно сжал губы и покачал головой. — Ах, так? Значит, будешь должен мне три дня помощи в лаборатории! Гвендаль открыл рот — то ли чтобы возразить, то ли еще для чего, — и Аниссина немедленно воспользовалась этим, дабы влить в своего друга детства содержимое флакона. Еще и щелкнула Гвендаля по подбородку — для полной уверенности в том, что он все проглотил. — Прекрасно, — удовлетворенно выдохнув, Аниссина встала. — Посмотрим, что теперь… Когда именно Гвендаль успел подняться и сжать ее плечи, Аниссина не поняла. — Танцуешь, значит, — голос Гвендаля звучал не просто недовольно, как обычно, а прямо-таки угрожающе, — с его величеством. Развлекаешь почтенную публику? — Гвендаль вырвал из пальцев Аниссины опустевший флакон. — На этот раз ты слишком далеко зашла! — Работает, — обрадовалась Аниссина. — Это удачное изобретение! Нужно немедленно сделать еще… Гвендаль, можешь меня отпустить. — Еще чего, — ответ фон Вальде стал для Аниссины совершенной неожиданностью. — Пойдем! — Куда? — прежде, чем Аниссина успела что-либо понять, Гвендаль потянул ее за собой прочь из зала. Гости провожали их шокированными взглядами: похоже, об этом бале будут говорить еще долго. Когда Гвендаль и Аниссина проходили мимо короля (только что сцапавший жениха за ухо Вольфрам временно отвлекся, удивленный странным поведением старшего брата), фон Кабельников услышала сдавленное: — Надеюсь, у них-то все закончится лучше, чем в «Кармен». *** Гвендаль, похоже, и сам не знал, куда ведет Аниссину. А Аниссина не знала, почему до сих пор не сопротивляется. Наверное, в ней говорило любопытство естествоиспытателя. Было до смерти интересно, что же еще учудит Гвендаль под воздействием «В который раз на те же грабли». Если после оформить свои наблюдения в виде подробного отчета… Где-то тут мысли Аниссины перешли в другое русло, потому что Гвендаль прижал ее к стене и начал… принюхиваться, кажется. — Что ты делаешь, — возмутилась Аниссина, когда нос Гвендаля уткнулся в ее шею, — щекотно… — От тебя очень приятно пахнет, — доверительно сообщил Гвендаль. Аниссина разинула рот, соображая, как бы ответить на такое заявление, и неожиданно поняла — близость Гвендаля ее волнует. Может, потому, что она уже несколько месяцев не вылезала из лаборатории и уже несколько лет не завязывала ни с кем более-менее продолжительных романов; а возможно, дело было в принявшем странные формы азарте экспериментатора. Внезапно Аниссине захотелось узнать, что будет, если Гвендаль поцелует ее. Если затащит ее в укромное место и там сорвет с нее одежду. А больше всего ей захотелось, чтобы… «Нет-нет-нет, — подумала Аниссина, — ни за что. Это же Гвендаль, я знаю его много лет, он женат на своей работе и никогда не помогает мне добровольно; такая передовая женщина, как я…» Мысль оборвалась. Некоторое время Гвендаль и Аниссина напряженно смотрели друг на друга, а потом она почувствовала, как его губы прижимаются к ее. Сначала они показались ей прохладными, но спустя мгновение стали горячими и настойчивыми; от объятий Гвендаля по телу госпожи фон Кабельников пробежала дрожь желания. Обхватив друга детства за талию, Аниссина прижалась к нему плотнее и не без радости обнаружила, что не она одна испытывает желание. Гвендаль потянул ее за волосы. Голова Аниссины откинулась назад, поцелуй стал более глубоким. — Стража, — уведомил Гвендаль, на миг оторвавшись от Аниссины. — Караул. Здесь. Скоро будет. Пытаясь сообразить, к чему это он, Аниссина неожиданно поняла, что успела расстегнуть пояс Гвендаля и что дело медленно, но верно идет к полнейшему разоблачению господина фон Вальде. Справедливости ради нужно заметить, что в ее собственной одежде также наблюдался некоторый беспорядок. — А ты сам… эти караулы расставлял? — поинтересовалась Аниссина. В голове творился кавардак. «Такого еще со мной не случалось», — думала Аниссина. Она и впрямь никогда ранее не испытывала желания такой силы, заставляющего напрочь забыть, кто она и где она. Если бы она раньше знала, что с Гвендалем может быть так… Как они добирались до спальни фон Вальде, Аниссина не помнила. Дорога по коридорам замка превратилась в мучительно длительное странствие. Время от времени приходилось останавливаться, пропуская бдительных стражников; после одной из таких остановок Гвендаль лишился ленты, стягивающей его волосы, и окончательно утратил приличный вид, а Аниссина где-то потеряла туфлю. Идти в одной туфле она, ясное дело, не могла, так что оставшуюся часть пути Гвендаль практически нес ее на себе. А у дверей в спальню и вовсе подхватил на руки, как жених невесту; нелепая ассоциация. Дверь ему пришлось открывать ногой, что показалось Аниссине удивительно сексуальным. Впрочем, к тому времени любое движение Гвендаля показалось бы ей сексуальным. Она даже не сопротивлялась, когда он распустил ее волосы; было жарко, одежда ужасно мешала, стаскивать ее оказалось делом трудным и неудобным, платье под напором Гвендаля опасно трещало, и, кажется, все-таки не выдержало. Отвлекшись на национальное нижнее белье друга детства, Аниссина как-то упустила момент, когда Гвендаль швырнул ее на кровать, и лишь по счастливой случайности не прикусила язык. Вырвавшийся у нее неопределенный звук возмущения был тут же заглушен поцелуем. Отстранившись и крепко держа Аниссину за руки, Гвендаль неожиданно улыбнулся. — Что? — сердито спросила фон Кабельников. — Отпусти! — Ни за что, — прочувствованно отозвался Гвендаль и принялся играть с сосками Аниссины. Он дотрагивался до них членом, заставляя ее вибрировать от желания. — Мм… Хватит уже, — не выдержала Аниссина, — давай! — Что давать? — у Гвендаля был подозрительно невинный вид. — Как ты хочешь это сделать? — Сделать что? — Ты знаешь! — взмолилась Аниссина. Ей подумалось, что со стороны Гвендаля нечестно мстить ей таким образом, и что эксперимент со снадобьем все-таки провалился. Впрочем, едва ли не в первый раз в жизни ей было не до экспериментов. — Скажи мне, — потребовал Гвендаль. — Т-ты… — сквозь сцепленные зубы выдохнула Аниссина. — Ну, пожалуйста! Гвендаля не нужно было просить дважды. Аниссина кончила почти сразу же после того, как он вошел в нее, и еще несколько раз, пока он двигался. Это повторялось снова и снова — она никогда не думала, что так бывает. Вцепившись в плечи Гвендаля, Аниссина содрогалась, подхваченная волной наслаждения. Потом его дыхание стало хриплым и прерывистым. — Аниссина, — пробормотал Гвендаль, запустив пальцы в ее спутанные волосы. — Аниссина! Она ответила почти удивленным криком. После стало тихо. Аниссине было тяжело — Гвендаль лежал на ней, уткнувшись носом ей в шею, — но желания отстранить его не возникало. Ее собственная кожа была влажной от пота, этот пот смешивался с потом Гвендаля, и было чувство, будто только что произошло что-то очень правильное. «О чем мы раньше думали?» — промелькнула мысль, и почти одновременно Гвендаль приподнялся на локтях. Он долго смотрел на Аниссину, прежде чем улыбнуться снова и сказать неожиданное: — Я люблю тебя. *** Воспоминания оказались настолько яркими, что Аниссина каким-то образом исхитрилась вырваться из хватки спящего Гвендаля. Ее резкие движения сопровождались недовольным ворчанием; Гвендаль вслепую зашарил рукой по простыне, видимо, пытаясь отыскать там Аниссину. Фон Кабельников торопливо подсунула ему под руку вязаного котенка. Похоже, это Гвендаля успокоило. Принявшись озираться в поисках собственной одежды, Аниссина не нашла практически ничего. Разорванное платье как подходящая одежда не воспринималось. До люстры, на которой висел ее красный лифчик, было попросту не допрыгнуть. И как Гвендаль ухитрился его туда забросить?.. Алые стринги, идущие в паре с лифчиком, обнаружились в кровати, в опасной близости от фон Вальде, будить которого Аниссине как-то не хотелось. Оставались только чулки, лента для волос и одна-единственная туфля. Вздохнув, Аниссина потянулась за рубашкой Гвендаля. Нет, она была против того, чтобы женщина носила одежду мужчины, с которым спит, и не находила в этом ничего сексуального, и вообще… но это было гораздо лучше, чем ходить по замку голой. Здравый смысл подсказывал дождаться, пока проснется Гвендаль, потребовать у него новое платье взамен испорченного — пусть из ее шкафа принесет, минуя караулы, — и удалиться с таким видом, будто ничего не произошло. Только вот в том, что ей удастся сделать такой вид, Аниссина искренне сомневалась. Лучше уйти прямо сейчас, не обращая внимания на то, как на нее косятся вчерашние гости и прислуга. В конце концов, она свободная женщина… Вздохнув, Аниссина прошествовала к окну, шум за которым никак не стихал. Фон Кабельников подозревала, что именно этот шум ее и разбудил — донельзя бодрые выкрики. Тут Аниссину ждала очередная неожиданность. За ночь выпал снег. И теперь его величество в компании Вольфрама, Конрада, Йозака и Греты развлекалось игрой в снежки. Кто из них больше шумел, сказать было сложно. — Какая чепуха, — Аниссина попыталась передразнить Гвендаля, не преуспела и подумала о целом ряде незавершенных изобретений, требующих внимания. Не стоит придавать особого значения тому, что произошло вчера, Гвендаль, наверное, и сам вскоре забудет, и все будет как прежде… Кстати, надо бы привлечь его к очередному эксперименту. Когда кто-то обнял ее, Аниссина вздрогнула и чуть не выскочила в окно, проломив стекло собственным телом. — Доброе утро, — над ухом изобретательницы прозвучал голос Гвендаля. «По-моему, он перепутал меня с мягкой игрушкой». — Д-доброе, — с заминкой отозвалась Аниссина. — Знаешь, Гвендаль, я тут подумала об одном эксп… Договорить она не успела — развернув Аниссину к себе, Гвендаль запечатал ей рот поцелуем. Снаружи Шибуя Юури, двадцать седьмой мао Шин-Макоку, на какой-то момент отвлекся от снежной битвы. Взгляд Юури скользнул по замку и остановился на Аниссине и Гвендале, которые целовались, стоя напротив окна. Кажется, их нимало не смущала перспектива быть увиденными. «Да, госпожа Аниссина все же не так ветрена, как Кармен», — удовлетворенно подумал Юури… прежде чем брошенный Вольфрамом снежок угодил ему точно в нос.