Защита

Это его личный сад наслаждений. Это место, где его искре действительно хорошо и спокойно. Единственное место, где он принадлежит себе полностью. Единственное время, когда он в полной гармонии с самим собой. Тогда, когда спадают маски; когда теряются чины и звания, репутация и его личная особая важность стираются в мелкодисперсную пыль. Никем не надо командовать. Никому не надо подчиняться. Даже ему, единственному и неповторимому Повелителю, тому, кто принёс своё слово в старый мир и разнёс им - а не пушкой - этот мир вдребезги. Когда бронестыки начинают раздвигаться, когда сенсорная сеть немеет, когда экзоскелет податливо рассыпается на сегменты, повинуясь матрице новой формы, когда энергоконтуры пляшут, когда камера искры получает те, те самые, неповторимые вибрации от его корпуса, когда… После каждой трансформации воздух всегда трещит от статики, а окуляры Тарна горят ярче голубого гипергиганта. Ракетный залповый огонь блекнет, шум самой ожесточённой баталии глохнет, все разговоры умолкают, а он получает те томительные, единственные доли клика наедине с собой, на которые он всегда и везде имеет безоговорочное право. Каждый раз, отринув одну оболочку, он вживается в иную, и каждый раз перерождается в самое себя; только это существо всякий раз более сильное и уверенное, циничное и смертоносное. Он может трепетать перед величием Мегатрона, но две-три смены формы, - и Тарн уже заходит в его покои едва ли не вразвалку. Он может растеряться - на долю клика - при внезапной атаке врага, но одно превращение - и половина кричащих автоботов сминается в шлак под его танковыми траками, а другая бросается врассыпную, в панике перетаптывая друг друга. Какой же это дар - метаморфировать. Какая же это эйфория - трансформироваться. И если для этого нужно сжечь все Т-шестерни до единой, то он готов вырвать следующую даже из Каона, его самого преданного офицера. Пусть кто-то попробует его остановить. *** Тарн сидел, сгорбившись над интерактивной космической картой, и пытался сосредоточиться; оба его процессора слегка подтормаживали. В окулярах темнело, кулаки невольно сжимались, в топливных баках пересохло, но идти заправляться не было ни малейшего желания. Его жажду это бы не утолило. Все его офицеры пропали из вида. На Мирной Тирании было слишком пустынно даже для такого ценителя уединения, как Тарн. Когда звенящая тишина стала невыносимой, шестифазник резко подскочил. - Фарма!! Куда, плавильня побери, запропастился этот шарков сын? Да я его до эндоскелета обдеру! - в отчаянии прорычал бессменный лидер ДЖД. Видеопанель с небесной картой с хрустом сложилась пополам от его удара; мелкие осколки монитора разлетелись во все стороны, обнажая начинку механизма, ощерившуюся искрящей проводкой. Тарн буквально вырвал стол с картой и запустил им в бортовой компьютер, пребывавший в режиме гибернации. Он с ненавистью расцарапал замки на своей грудной броне, и извлёк из дымящихся недр корпуса обуглившийся медный шар. Одним движением руки он сплющил его, как пустую консервную банку, и вышвырнул вон. Его рев огласил все корабельные коридоры и отсеки. Сегодня он сжёг свою самую последнюю шестерню трансформации.