Alice, GO!

Эта весна кончилась слишком быстро. В этом году её словно вообще и не было. Словно её с силой пихало в спину знойное, душное Лето, требуя пустить его на место главного. Бедняжка никак не могла противиться ему и, так и не успев толком начаться, сразу же принялась пАрить ещё не оттаявшую землю почти июльской жарой. Я даже, кажется, видела её недовольную гримасу. Представляешь? Видела, как она хмурится и упрямо отмахивается от назойливого Лета, пытаясь хоть капельку оттянуть время своего пребывания в силе. Но, как Весна ни старалась, всё напрасно. Жара становилась всё невыносимее, цветущие вишни и яблони из пушисто-белоснежных становились густо-зелёными, над распустившимися одуванчиками, покрывающими почти все полянки, кружили пчёлы и шмели, сердито жужжа, будто тоже были недовольны наглым Летом. А оно, самодовольно усмехаясь, вприпрыжку носилось по полям и лесам, показывая отступающей Весне язык. Какое же наглое время года! И вот сегодня, когда Лето официально вступало в свои права, начался совершенно невыносимый зной. Это было похоже на торжество наглеца в честь его собственной коронации. Знаешь, мне бы очень хотелось дотянуться рукой до его затылка и отвесить хорошую оплеуху, сбив сияющую в лучах солнца корону с блестящих кудрей. Если бы только в этом мире всё могло быть так же, как в твоём. Я бы незамедлительно поставила этого бесстыжего на место. На большой зеленоватой доске в нашей аудитории, в самом верху, красовалась надпись «Первое июня». И эта надпись ещё больше огорчала меня, напоминая о том, что вчера Весна с грустью, а, возможно, и с радостью уступила место на троне Лету, довольному, словно объевшийся сметаной кот. И как тяжело было осознавать, что последние цветущие деревья, потрясающе пахнущие на весь наш университетский двор, скоро лишатся всех своих цветов. Очень тяжело. Просто невыносимо. В аудиторию через распахнутое настежь огромное окно, шурша занавесками и отвлекая меня от моих мыслей, ворвался свежий ветерок, пахнущий все ещё не отцветшими деревьями. Рванувшись к высокому, расписанному под звездное небо, куполу потолка, он разметал лежащие перед студентами конспекты, перья и прочие легкие предметы, словно приводя измученных жарой девушек и юношей в чувство. Преподаватель на мгновение замолчал, но голос его ещё несколько секунд отдавался эхом от резных стен помещения и высоченного потолка. Повернув голову в сторону окна, мистер Уильямс мечтательно улыбнулся краешком рта, вслушиваясь в звуки, доносившиеся с улицы. Звуки музыки, приглушенные расстоянием, которое отделяла аудиторию от её источника. Может быть, что-то есть за твоим окном, ты просто этого не знаешь. Столько всего там, за шлагбаумом, но ты просто этого не знаешь. Студенты, услышав слова песни, весело заулыбались друг другу и, воспользовавшись тем, что профессор отвлекся, начали перешептываться. Мистер Уильямс, сняв монокль, протер его замшевым платочком, вытащенным из кармана брюк. Не прекращая улыбаться, старик подошел к окну и выглянул из него на улицу, глубоко вдыхая свежий воздух. Я про себя даже немного позавидовала ему, так как не могла просто подняться со своей скамьи и подойти к этому чудесному окну, за которым, казалось, было намного прохладней, чем здесь, где нам читали лекцию по астрономии. Но я лишь, опершись локтями о стол, подперла подбородок кулаками, рассматривая лист бумаги со своим конспектом и мечтая о стакане холодного чая с лимоном. Да, я уже почти год учусь в университете, представляешь? Путешествуя по делам компании, я вдруг поняла, что мне нужно получить специальное образование. Ведь для того, чем я хотела заниматься, нужны самые разнообразные знания. В нашем мире, в противоположность вашему, если у тебя есть разум, то у тебя есть всё. Но, знаешь, мне стало казаться, что на самом деле мне просто нужно было что-то, чем я могла бы себя занять. Что-то, что вытеснило бы из моей головы мысли о тебе. Как всё примитивно и предсказуемо, всё слишком обыденно. Но до недавнего времени это работало. А сейчас уже нет. После нашей последней встречи утекло очень много времени, но с каждым днём моё воображение все с большей четкостью воскрешало в памяти события тех дней. Казалось, что эти две величины – время и тоска – прямо пропорциональны. Чем сильнее увеличивается первое, тем сильнее увеличивается и второе. Несмотря на то, что должно быть наоборот. Ведь время должно лечить, не так ли? А меня оно, кажется, лишило этой привилегии, и с каждым днём моя душа всё сильнее болит. Да, во мне всё меньше булатности. Сегодня, поддавшись сводящему с ума порыву и не сумев укротить разыгравшееся воображение, я надела то самое голубое платье, в котором и навещала Страну Чудес во второй раз. Помню, как долго я бегала с ним по мастерским, требуя, чтобы его полностью восстановили. Мне не хотелось, чтобы оно так и осталось порванным и грязным, мне хотелось, чтобы оно стало таким же, как то, в котором меня видел ты. Я даже где-то в глубине души надеялась, что это станет неким предзнаменованием, символом, способным принести мне то самое желаемое, о чем я мечтала столько дней и ночей. Как глупо. Глупо в моем мире верить в чудеса. Им здесь уже давно нет места. Ах, снова я о грустном. Ты, наверное, расхохотался бы до слёз, узнав, в кого превратилась твоя Алиса. Если ты не поспеваешь за мной, просто не отпускай мою руку. Слова песни нежным потоком лились из окна, обволакивая мою сонную голову своим завораживающим звучанием, завораживающим звучанием ровного, приятного голоса, принадлежавшего вокалисту, завораживающими словами, которые соответствовали тому, что происходит в моей душе. Моим самым заветным мечтам. Сейчас я, правда, больше всего мечтала лишь взять тебя за руку. И, если на небесах нет свободных мест, тогда мы просто, мы просто, мы просто... Да, на небесах уже давно все места заняты. Но мне ведь и не нужны небеса, меня манит подземный мир. Тот, что спрятан за входом в кроличью норку. Который навсегда забрал моё сердце, оставив, казалось, в моей груди лишь жалкий кусочек плоти, сгнившей под действием человеческих забот и проблем. Тогда мы просто встанем и уйдем. Последнее слово этой строчки, которое поющий юноша особенно четко выделил своим потрясающим голосом, с силой резануло мой слух. «Уйдем». Уйдём. Ах, если бы я могла…просто встать и уйти. Но куда мне идти? Все тропинки, способные привести меня к цели, запутались или заросли непроходимыми лесами, все те, кто мог бы указать мне путь, исчезли, как сладкий сон, рассыпавшийся с первыми лучами солнца, все карты потеряны, а мой компас уже давно неисправен. Я сама выбрала эту судьбу. Сама отрезала все пути к отступлению и разорвала все ниточки, связывающие меня с тем миром. Сама так пожелала. Опустив голову ещё ниже, я закусила губу, пытаясь не заплакать. Профессор вновь вернулся к своему столу, постучав по нему указкой и требуя внимания. Студенты, гудевшие вокруг меня, как пчелиный рой, мгновенно смолкли. Я потрясла головой, откинув с лица нависшую прядь волос и незаметно протерев пальцами успевшие намокнуть глаза. -Итак, кто может ответить на следующий вопрос?..- прозвучал голос мистера Уильямса и следом, собственно, сам вопрос. Вверх взлетели несколько рук сидящих передо мной девушек. А я…а что я? Я принялась разглядывать росписи стен, макеты созвездий и планет, которыми пестрела аудитория, надеясь, что мой заинтересованный вид не позволит старику потребовать ответа именно от меня. Сейчас мой голос все равно бы дрожал и срывался, не в состоянии что-либо сформулировать. Взгляд моих глаз бесцельно блуждал по огромной зале, в, наверное, сотый раз изучая её облик. Темно-синие стены и потолок, крохотные нарисованные огоньки звездочек, карты с названиями этих звездочек, телескопы, в ряд стоящие у стены с роскошными неимоверных размеров окнами, и – самое главное – огромный глобус посередине аудитории, изображающий ночное небо. Вечером, когда включали спрятанную в нем лампочку, он излучал таинственное синеватое свечение, а свисающие из-под купола потолка крохотные планеты и созвездия из блестящих металлических пластинок поблескивали в лучах этого света, создавая ощущение настоящего открытого космоса. Жаль, что ещё не стемнело. Я бы с удовольствием окунулась в этот волшебный мирок прямо сейчас, чтобы не чувствовать тоски и опустошения, накатывающего на меня с каждой секундой всё сильнее. Леди и джентльмены, правда теперь соответствует, Слава теперь вводится внутривенно. Переработаем прогресс, это критично. Вера недоступна, жизнь становится просто невероятной, Пожалуйста, поймите это. Я вновь отвлеклась от своего занятия, вслушиваясь в голос, льющийся в распахнутое окно вместе с музыкой. Слова сплетались в предложения, предложения в куплеты, куплет след за куплетом врывался в моё сознание, поражая тем, как точно передавали они всю картину ныне происходящего. Правда теперь соответствует действительности. По крайней мере, моя правда. Моя жизнь теперь сплошная правда, сухие факты, сведения и научные открытия, ни капли фантазии и воображения. Слава вводится внутривенно и передается по наследству. Чего стоит один тот юноша, Хэмиш, за которого меня хотели выдать замуж. Его моя сестра считала «отличной партией». А что в нем отличного кроме репутации и кучи денег? Что он сделал для того, чтобы добиться этой известности? Всего лишь родился в нужной семье. Точка. Вера недоступна, жизнь становится просто невероятной. Невероятной и невыносимой. Все больше людей перестают верить в сказки и чудеса, все больше зачерствелых сердец кругом, не видящих ничего дальше собственного носа. Во что они верят? В интервью ученых по поводу открытия ещё одного вида смертоносных бактерий, в черно-белые газетные страницы и новости об очередном заговоре, свидетельствующем о зарождении новой глобальной войны. Куда делись те, кто верит в Зубных Фей и Санта-Клауса? Они исчезли, они теперь верят только во что-то ужасное, руководствуясь принципом «Будь готов к худшему». Пожалуйста, примите это. Пожалуйста. Я выпрямила спину, негодующим взглядом уставившись на доску. И откуда во мне вся эта злость? Я не могу притормозить, Я не могу ждать тебя. Сейчас я не могу остановиться, потому что я танцую. Очередной куплет, вихрем закружившийся в моих мыслях. Я танцую. Губы сами собой растянулись в едва заметной улыбке, к горлу вновь подступил тугой комок, а глаза защипало. Всё негодование улетучилось, стоило мне услышать эти несколько простых слов. Помнишь, как ты всё-таки станцевал на радость всем жителям Страны Чудес после того, как Бармаглот был повержен? Это было потрясающе! Я, наверное, очень бы тебя развеселила, расскажи о том, как попыталась повторить легендарную Жига-Дрыгу на глазах у множества людей, пришедших поглазеть на то, как мне будут делать предложение. Тогда я действительно нелепо выглядела. Если бы, если бы ты мог тогда видеть эту картину. Планета вверена нам, чтобы мы ее защитили. Нет времени притворяться, Мы не можем упустить наш последний шанс. Планета вверена нам…ну, не знаю, как насчет планеты, но Страна Чудес однажды зависела от меня. Однажды, когда-то очень давно. Кажется, в прошлой жизни. Прошлой яркой жизни, прошлой насыщенной и непредсказуемой жизни, где за каждым углом ждали приключения, где за каждым углом ждало новое открытие. Новые эмоции. А сейчас я словно онемела, забыв о том, что такое неожиданность, затерявшись в череде однообразных дней и четких расписаний, где каждая секунда на счету. Моё сердце, кажется, оцепенело. Просто забыло, как когда-то волновалось и стучало так, что ребра грозились сломаться. Как же снова хочется испытать это чувство, этот коктейль ощущений, чтобы опять почувствовать себя живой. А не безмозглой куклой, брошенной на произвол судьбы. По щеке скользнула тёплая капелька, сорвавшись с подбородка вниз. Я рефлекторно потянулась рукой, чтобы вытереть оставленный ею влажный след. Легонько провела пальцами по лицу, приводя тем самым себя в чувство. И тут же меня отвлек встревоженный голос мистера Уильямса и осознание того, что вся моя группа уставилась в мою сторону пытливыми взглядами. -Мисс Кингсли, вы слышите? С вами всё в порядке? Если ты не поспеваешь за мной, просто не отпускай мою руку. В отделении скорой помощи нет свободных мест, Тогда мы просто, мы просто, мы просто... Нет. Я не в порядке. Я ни черта не в порядке. -Я…неважно себя чувствую,- простите, профессор, но, похоже, сегодня вам придется закончить вашу лекцию без меня. Мысли спутались в один большой клубок, усыпанный миллионами узелков, осталось только одно желание – сбежать. Сбежать отсюда, из этого кошмара, от этих людей. Сбежать туда, где я снова стану собой, где моё сердце снова будет стучать, где я буду искренне и звонко смеяться. Туда, где ты. -Если вы позволите,- я, не дожидаясь разрешения, поднялась со своего места, чувствуя, как мои коленки дрожат, и трясущимися рукам стала запихивать свои вещи в сумку,- я просто… Тогда мы просто встанем и уйдем! -Должна уйти,- твёрдо произнесла я, рванувшись к выходу и не обращая внимания на взорвавшуюся множеством голосов аудиторию и на возмущенные оклики профессора. Свежий воздух мощным потоком ударил мне в лицо и разметал волосы, когда я выбежала из здания университета на широкую лестницу, ведущую во двор, где все ещё с цветущих деревьев облетали белоснежные лепестки. Я, радостно вдыхая их запах, улыбалась, стоя около огромной двери, ведущей внутрь старинного замка. Я на мгновение даже забыла, куда хотела бежать, зачем я это сделала и чего хочу добиться. Но потом в голове пронеслась мысль о том, что я изначально не знала, куда убегать и с какой целью. Мне просто нужно было вырваться из этой клетки из бетона и кирпича, из этого планетария, давящего на меня своим куполом-потолком с росписью в виде созвездий. Кем они хотят, чтобы ты была? Кого они хотели бы увидеть? Убегай с вечеринки вместе со мной и не возвращайся домой! Кем они хотят, чтобы ты была? Кого они хотели бы увидеть? Просто уходи с вечеринки вместе со мной и не возвращайся домой! Слова песни здесь, на улице, звучали гораздо громче, чем внутри университета, и мне это неимоверно понравилось. Понравилось настолько, что я сразу же решила, куда заскочу первым делом. Я побегу туда, откуда льется эта волшебная мелодия, сумевшая помочь мне решиться на бунт. Бунт против себя самой. Я так долго принуждала себя, слишком долго заставляла следовать по намеченному плану, надеясь на то, что такой образ жизни мне поможет. Теперь, когда я знаю более насыщенную и яркую жизнь, эта серая рутина не сможет вылечить меня, как бы я ни пыталась. Я больше не буду той, кем меня хочет видеть общество, той, кого хочет видеть моё разумное «я». Эта жизнь меня убивает, иссушает до дна, выжимает последние соки, заставляя отрекаться от счастья, от чудес, от тебя. Я убегу отсюда, с этой вечеринки до тошноты правильных и здравомыслящих, убегу туда, где спрятано моё сердце. Просто убегу и никогда не вернусь! Я стремительно сбежала вниз по лестнице, всё ускоряясь, и понеслась прямиком туда, откуда доносились звуки песни. Вскоре впереди я увидела небольшую трибуну со стоящим на ней граммофоном, рядом с которым сидел невысокий мужчина, лет тридцати и притопывал ногой в такт мелодии. Ты невероятная Да, просто невероятная, Ты все разрушаешь, Нет, лучше иди домой. Нет, теперь мой дом там, где ты. Я так решила несколько мгновений назад. И не знаю, как, но я обязательно найду дорогу в ту Вселенную, которой посвятила свой маленький бунт. Я невероятный, да, Я непобедимый, да! Давай разрушим все, взорвем все до последнего ряда! Разрушу всё преграды, которыми я замуровала собственное сердце, обязательно разрушу, они уже трещат по швам. Взорву все клетки, в которых заперла свои чувства, все до последней! Подбежав, наконец, к граммофону, я, тяжело дыша, задала мужчине один единственный, интересующий меня вопрос: -Кто…кто это поёт,- мои щёки горели, волосы нависли на лицо, сумка ремнем давила на плечо, а легкие широко раздувались от каждого вдоха. Сердце стучало, как ненормальное. Впервые за все это время. И не только от долгого бега, но и от волнения, от предвкушения грядущих перемен. -Ох, деточка, что это с тобой…-заговорил, было, мужчина, поднимаясь со своего места, но я не дала ему закончить. -Простите,- я кое-как улыбнулась,- но я очень спешу…побыстрее, если можно. Мой новый знакомый окинул меня удивленным взглядом, недовольно поджав губы, но все-таки не стал развивать тему. Он взял в руки коробку из-под пластинки и произнес: -Так, так, так, посмотрим-с. Ага, нашёл! Мистер Джерард Уэй,- потом, с улыбкой взглянув на меня, мужчина добавил,- американец, мисс, если вы хотите знать. Между прочим, его коллектив сейчас очень популярен. Если вам угодно, я, пожалуй, мог бы продать вам пластинку с их записями… - Нет, благодарю,- выдохнула я, за этой болтовней не разобрав нескольких куплетов песни, но, узнав имя исполнителя, была по-настоящему счастлива,- благодарю! Ещё раз повторив напоследок, я, не обратив внимания на вежливое прощание мужчины, кинулась в сторону небольшого леса, окружавшего всё здание университета. Что ж, теперь, если я и вернусь в этот мир, то только с одной целью – разыскать мистера Уэя и поблагодарить его за потрясающую песню, спасшую мне жизнь. Сохрани вечность, дай нам радио, Мы дислоцируем наши войска и вернем себе контроль. Энергичней, зажигайте чучело! Абсолютно точно – все произойдет очень быстро, но я уверен – вы знаете, Знаете, знаете, знаете, знаете, знаете… Вечность, теперь у меня впереди именно вечность. Там, где нет бесполезных вещей вроде времени и рассудка, там, где есть ты, где ты, надеюсь, дождешься меня. Я чувствую, что только сейчас вернула контроль над собой, да, я полностью себя контролирую. И, хотя многие современные и образованные люди посчитали бы наоборот, я думаю иначе. Я начинаю всё заново, думаю наоборот, и мои эмоции бьют ключом. Всё произойдет быстро, ждать ещё у меня нет сил, я знаю. Знаю, знаю, знаю! Я ворвалась в прохладный душистый полумрак леса, бросив свою сумку и запрокинув голову назад. Глубоко вдыхала свежий чистый воздух, закрыв глаза и всё ещё улыбаясь. Музыка уже звучала совсем тихо, но обрывки фраз всё ещё долетали до меня, как бы подталкивая вперед. Просто уходи с вечеринки вместе со мной и не возвращайся домой! Я выпрямилась, широкими шагами направившись в чащу и обыскивая взглядом подножия деревьев, надеясь увидеть заветную круглую норку. Гольфы намокли от росы, туфли потяжелели от налипшей на них грязи, я приподняла руками подол юбки, надеясь не измазать и его. Хотя, конечно, глупо было надеяться после падения под землю предстать перед тобой в надлежащем виде. Но меня это мало волновало. Я уже придумывала слова, которые скажу тебе сразу же, как только наши глаза встретятся. Мне больше нечего терять, А тебе больше нечего сказать. Мы уходим сегодня И никогда не вернемся домой! Мне больше нечего терять, всё ждет меня впереди. И я уйду сегодня же, немедля, навсегда. И никогда не вернусь! Но вдруг, увлекшись оптимистичными мыслями и совершенно забыв смотреть под ноги, почувствовала резкую боль в лодыжке. Ойкнув и схватившись за неё руками, я оглядела поврежденное место. Ничего серьезного, обыкновенный вывих. Это все ерунда, уверена, что такую чепуху можно запросто вылечить. Попятившись назад, я попыталась прислониться спиной к широкому стволу дерева, чтобы немного передохнуть и сконцентрироваться на поисках. Издалека всё ещё слышался успевший оставить отпечаток на сердце голос: Я, наверное, лучше пойду, Я, наверное, лучше пойду, Наверное, лучше пойду… Сделав ещё несколько шагов назад, я уже собралась шагнуть в последний раз, чтобы было удобнее осмотреть вывихнутую лодыжку. И каково же было моё удивление, когда, наступив на кучу засохших листьев, я вдруг почувствовала резкий рывок вниз и провалилась в темноту. Внутри всё оборвалось, от неожиданности я громко закричала, забыв о боли в ноге и вообще обо всем на Свете. По-моему, мне пора идти. Я кричала так сильно, что горло начало болеть. Но уже тот крик был не криком испуга, а, скорее, криком радости. Победным криком. Я, наконец поняла, что произошло и куда я так стремительно лечу. Всё моё существо ликовало, моё сердце готово было выпрыгнуть наружу от радости. Я сделала это! По-моему, мне пора идти… -По-моему, мне пора идти!- закричала я в последний раз вместе с вокалистом и песня смолкла, оставив меня наедине с шумом ветра в ушах и счастьем, наполняющим каждую клеточку тела.