***
2. Они никогда не могли понять, что так утомляло их — тренировки в других школах или сама дорога до них. Они почти всегда спали в автобусе, даже когда всего лишь добирались до другой школы. Сугавара гордо оглядывал спящих кохаев. Автобус медленно пробирался вперед между туманными серыми барьерами шоссе, и тишину в воздухе нарушал лишь звук двигателя и тихое посапывание. Ему нравится это умиротворение, как и то чувство, словно он был отцом этих детей-переростков. Даичи знающим взглядом посмотрел на него. Сугавара засмеялся, зная, что Даичи чувствует то же самое. Он заметил Хинату и Кагеяму, сидящих позади Танаки и Нишинои. Хината практически свернулся в клубок под боком у Кагеямы. Голову он положил на плечо друга, а рукой крепко ухватился за рукав его куртки. Кагеяма в ответ уткнулся подбородком в макушку Хинаты. Позы выглядели неудобными, еще и на крошечных сидениях автобуса, но их лица выражали высшее блаженство. Сугавара слегка усмехнулся. Его дети были такими очаровательными. И он искренне надеялся, что они простят его за ту фотографию, которую он сейчас сделает.***
3. — Серьезно! Ты идиот! Тупой, глупый идиот! — кричал Кагеяма на Хинату, пока они протирали полы спортзала. Даичи тяжело вздохнул. Кагеяма всегда был в плохом настроении, когда тренировка с Хинатой не удавалась, но сегодня все просто пошло под откос. Приемы Хинаты были небрежными, а иногда он вообще почти что упускал особую скоростную атаку, которую начинал Кагеяма. Снаружи лил дождь, и даже внутри чувствовалась ледянящая прохлада. Тренер Укай заворачивал себя в теплые шарфы и куртку, и лишь их пылкое усердие в уборке помогало им не замерзнуть. Хотя, к этому моменту замерзли уже почти все, и, растирая ладонями руки, они словно тихо жаловались, что уж сегодня можно было обойтись без уборки. Ну да, конечно. — Бесполезно! — нахмурился Кагеяма, и Даичи решил, что пора было вмешаться. Но прежде, чем он успел заговорить, его прервал громкий чих Хинаты, и Кагеяма немедленно обернул его двумя куртками, одну из которых снял со своих собственных плеч. — Идиот! — снова обругал его Кагеяма, но уже намного более мягким тоном. — Ты же весь дрожишь. — …вот и нет, — просопел Хината. — Давай мне швабру, — Кагеяма легко выхватил ее из рук Хинаты. — Иди сядь и подожди меня. Даичи предполагал, что их отношениям недоставало лишь небольшой доработки.***
4. Ойкаве хотелось биться головой о стену. Карасуно, конечно, выиграли честно и справедливо, и завидовать будет не по-спортивному. Они сделали все, что могли, но все равно проиграли. Сдан был третий сет, когда они достигли двухочкового разрыва, уже будучи далеко за двадцатью пятью очками. И Ойкава не завидовал. Ладно, может, завидовал, самую малость. — Кагеяма! — закричал коротышка-кун, прыгая на Кагеяму, и Ойкава изумленно наблюдал, как они завалились на пол. — Кагеяма! — Аргх, слезь с меня, идиот! — и тут Кагеяма рассмеялся. Бровь Ойкавы непроизвольно поползла наверх. Ох? Его милый маленький кохай смеялся, катаясь по полу с другим мальчишкой. Карасуно вообще не обращали внимания. Очкарик-кун что-то пробормотал своему другу, но все равно — ситуация, похоже, никого не удивляла. Ох? Какие же завидные отношения у этих голубков! Ойкава решил, что тоже хочет такие же. Он повернулся к Иваизуми. — Ива-чан! Иваизуми нахмурился: «Черта с два».***
5. Она видела, как в магазин зашла группа парней. Из Карасуно, судя по курткам. Она улыбнулась, когда они прошли мимо. Двое отставали от остальных — низкий мальчик с яркими, растрепанными рыжими волосами, и другой, повыше, брюнет с длинной челкой. Рыжий парень ему что-то восторженно рассказывал, а черноволосый время от времени хмыкал в ответ. Она заметила, как брюнет непринужденно держался рядом со своим партнером, даже держался за его локоть при ходьбе. Она оглянулась на основную группу, которая уже двигалась к выходу, но никто из парочки этого не заметил, настолько они погрузились в свой собственный мир. Приближаясь к ней, рыжий мальчик обратил все свое внимание на один из флаконов на витрине. Что ж, надо же ей было работать, верно? И она подошла к ним, попутно хватая тот флакон, на который смотрел юноша, говоря: — Добрый день! Это самый последний аромат нашего популярного бренда. Не хотите ли приобрести флакон для вашего парня? Она надушила пробник и передала его брюнету, который жутко покраснел, прежде чем поблагодарить ее. Это был чудесный аромат, напоминавший первый день весны и сладкий солнечный свет, и она поняла, что брюнет, очевидно, думал так же, потому что он смотрел на светловолосого мальчика, вдыхая запах. — Я возьму флакон, — девушка просияла. — Эй, я не знал, что у тебя есть парень. Темноволосый юноша нахмурился. — Это для тебя, идиот. Любовь молодых воистину прекрасна.***
+1 Согласно первоначальному плану, все должно было произойти после тренировки. Еще лучше, когда все уже уйдут. Может, когда они зайдут за никуман, или после. Смысл в том, что он хотел сделать это наедине с ним. Он довольно долго вынашивал эту идею, проиграв и хорошие, и плохие сценарии. Хината пришел в спортзал раньше него, тренируясь в подачах и пасах о стенку. Половина команды тоже уже была там, растягиваясь и разминаясь по всей площадке. Он не уверен, почему сделал это тогда. Наверное, виноват Хината. Радостный смех Хинаты, раздававшийся каждый раз, когда пас Кагеямы оправдывал его надежды. Сознание все грызло его — сделай это. Сейчас! Почувствовав подходящий момент, Кагеяма подошел к Хинате. — Эй, Хината. До него доходит, что он, должно быть, выглядел ужасающим демоном, потому что Хината побледнел, увидев его. Что ж, возвращаться уже поздно. Тоже сойдет. Он потянулся к Хинате, притягивая его лицо к своему, и поцеловал его. Кто-то ахнул позади — он вполне уверен, что это Танака, ну и пусть. Губы Хинаты мягкие и теплые, а в нем самом ключом било непреодолимое счастливое чувство. Его внезапно отбрасывает назад, и он падает, ощущая удар чего-то тяжелого по груди. Черт! Неужели он напортачил? Черт, черт! Но тут Хината прыгает к нему на ноги, хихикая, и неуклюже целует его вперемешку со смехом. Кагеяма приобнимает Хинату, игнорируя пронзительный свист (Нишиноя) и крики “Уединитесь уже!” (Танака), и просто блаженно смеется. Он задумался, а не значило ли это, что они встречаются.