Свидание в домашних условиях

Чего только не наобещал своим неподкупным родителям Дайки, упрашивая их оставить на выходные двухэтажный дом под честное слово и остатки совести своего строптивого чада. Прилежная учёба до конца нового месяца (старый заканчивается в воскресенье и начинается с понедельника), уборка территории каждую неделю, возвращение домой после стритбола не в одиннадцать, а в девять вечера, послушание и вежливость вне зависимости от места пребывания, будь то резиденция бабушки или больница – всего лишь одна десятая часть уговора, которую озвучивал парень перед отцом и матерью за обеденным столом. - Всё равно нет, - в один голос непоколебимо отвечали родители, заставляя сына свести брови к переносице и стиснуть кулаки так, что даже с дальнего расстояния видны фарфорового цвета костяшки пальцев. Вместо демонстрации буйного характера и ора, которые, как правило, следовали за отказом, Аомине вздыхал и продолжал на том же баритоне склонять семью на свою сторону, частично вкладывая в слова твёрдость и напористость. Как показывал прошлый опыт общения с родителями, лучше всего с ними разговаривать с почтением и приличием, словно это уважаемые сенсеи, чей авторитет, власть и сила во многом превосходят по объёму. Умудрился непростительно накосячить – кара будет похлеще небесной. Упаси тебя ослушаться их или попытаться избежать нечестного, по твоему мнению, наказания – сыном ты для них останешься, однако сильно рискуешь потерять их расположение к себе и доверие, на котором строятся любые межличностные отношения. Впрочем, придерживаясь разумного и хорошего образа жизни, чтя слова каждого и своевременно выполняя данные поручения, будет тебе и похвала, и мелкие приятности вроде нового баскетбольного мяча, спортивной формы или мобильника, и разрешение на совершение взрослых поступков. Ещё одним плюсом является заступничество родителей от клеветы сына, но Аомине видел в этом минус и считал эту прерогативу ненужной и бессмысленной. Он и сам мог постоять за себя вне зависимости от статуса упрекающего, не вовлекая в разборки тех, кто ему дорог. Путём связанных с семьёй проб и ошибок разговор за столом являлся вторым пунктом тайного плана Дайки по отвоеванию территории. Первый малость затянулся. Всего на неделю, когда приходилось играть роль старательного ученика на уроках и послушного сына дома. Касательно посещения баскетбольной секции, то тут пинать аса не приходилось. Шёл добровольно, с готовностью сокрушить каждое баскетбольное кольцо в зале и обойти любого, кого поставят один-на-один. Именно баскетбол в течение двух недель оставался пунктом «передышки» от всего правильного. В нём форвард позволял себе распуститься, дать волю накопившейся злобе, несправедливости и гневу, с которым изредка приходилось сталкиваться; сорваться не на игроке, а на игре, в которой он охотно принимал активное участие с подброшенного тренером вверх мяча. Словно дикий хищник нёсся с одного конца зала на другой, забивал данки и трёхочковые вне зависимости от позиции (два раза аж с середины зала попадал в кольцо, чем вызывал восхищённый топот ног у новичков-баскетболистов), опекал «любимого» Вакаматсу и многочисленно пасовал Сакураю. С головой окунался ас в процесс, даже разогревающие тело упражнения перевыполнял, не ощущая после них ноющей боли в конечностях. Все, включая тренера, отмечали излишнюю активность Аомине, но одобрительно кивали хотя бы потому что бушующая в нём энергия была направлена в нужное русло и сбивать установленный настрой форварда требованием сбавить обороты лишнее. Дайки слышал похвалу от Сатсуки, утвердительно кивал головой и продолжал с наслаждением играть в баскетбол, попутно совершенствуясь и подавая пример новым игрокам на скамейке. Кто бы мог подумать, что его агрессивная разрядка от правил покажется многим примером для подражания? Сразу после тренировки весь негатив куда-то выветривался, оставляя в теле пустоту, и послушание вновь надевало на синеволосого лошадиные поводья и с упованием каталось на школьнике до самого вечера. Подытоживая, проведённое время в послушании окончательно выбило из Аомине все силы, лишило всего привычного и сделало, мягко говоря, евнухом. Радоваться таким победам, как похвала от тренера, учителя математики и истории, выручающих с домашними работами и контрольными Сатсуки и Рё, Дайки ни физически, ни душевно уже не мог. Даже тайком дрочить на журналы с Мей выглядело подъёмом на заснеженную гору и спуск с неё. До такой степени его вымотало послушание, что нынешняя дипломатическая беседа с семьёй под третью попытку разрешить оставить дом под ответственность баскетболиста проходила рефлекторно, как стишок на детском утреннике. Даже так лица родителей оставались неизменными. В какой-то момент ас был готов всё взять и бросить. Оставить тщетные попытки на обладание домом ровно день, лишь бы вернуться к привычному образу жизни, вернуться к свободе, вернуться к хамству и наглости, вернуться ко всему родному. Ей-богу, ему может быть подвластно абсолютно всё, кроме правомерной жизни без мелких пакостей. Невозможно просто так взять и жить, как каждый ботан в классе. Возможно, сейчас бы мощнейший выплеск неадекватности и произошёл, не вспомни вовремя Аомине о том, ради кого шла эта жертва. Ради кого он вёл себя послушно, выполнял домашнее задание, ломая голову над труднейшими задачами и зазубриванием шестистраничных параграфов. Ради кого вообще была затеяна вся эта заваруха с многочисленными обещаниями продления пытки и готовностью с высокоподнятой головой нести ответственность за свои слова. Не следя за собственной речью, несколько секунд мысли Дайки недолго вертелись вокруг объекта воздыхания, с которым он только и делал, что общался. Один раз даже не выдержал и в открытую поцеловал в губы, отчего ближе к вечеру перед глазами вставал образ второй половинки. Сумеет ли этот человек понять его мотивы послушания? Сумеет ли войти в то безвыходное положение, в которое Аомине себя насильно запихнул и оставил? Отвернётся ли от представшего лицемерия и эгоизма или же воспримет это как подвиг и распростит свои объятия для мученика? Такими вопросами задавался ас, когда в забывчивости своей главной цели отыскал её смысл. - Мы подумаем, - в конце бессвязной речи сына произнёс отец, мама же обошлась утвердительным кивком. Мол, сказанное – правда. Своей удаче Дайки не сразу поверил. Разжал кулаки, огромными глазами посмотрел на родителей и поражённым взглядом проводил их до лестницы. Моргая и прокручивая полученную информацию снова и снова, синеволосый слабо улыбнулся. Хоть это и не утвердительный ответ, но донесение сути у него получилось. Он справился хотя бы с этим, что являлось каким-никаким, а плюсом в сложившейся ситуации. Малость повеселев, Аомине на радостях жизни быстренько привёл в порядок обеденную комнату и кухню, проверил электроприборы на первом этаже и, поднявшись наверх, громогласно оповестил, что вся техника выключена и отправился спать. Несмотря на поселившуюся бодрость в теле, баскетболист таки быстро уснул. Лежащие под кроватью журналы с Мей остались нетронутыми.

***

С утра пораньше Аомине навёл небольшой порядок в комнате, попутно хватая учебники с тетрадями и забрасывая их в сумку как мячи в корзину, оделся в школьную форму и поспешил на кухню за быстрым завтраком и батончиком с арахисом на обед. Спускаясь по лестнице с сумкой в руках, парень подавлял в себе интерес к решению заветной проблемы, чтобы лишний раз не напоминать семье о вчерашнем разговоре и заодно уменьшать вероятность поражения в этом деле. Собственную голову приходилось забивать чем-то другим, например, вспоминанием тригонометрических формул. От одного только представления, как косинус двойного угла может мутироваться, Дайки кривил лицо и сразу переступал через ненавистную ему тему огромным шагом. - Доброе утро, мам, - сел за стол Аомине, стеля на колени салфетку. - Доброе, - ответила мама и поставила тарелку с двумя поджаренными тостами и стакан апельсинового сока. От учёбы баскетболист перешёл к приятным душе мелочам. И хотя в последний раз Мей-чан предстала перед ним в мятных шлёпанцах, коротких кремовых шортах, жёлтом лифчике и фетровой шляпе в роли отдыхающей, даже ей с трудом удавалось отвлечь спортсмена от вопроса территории. Максимум, что происходило в голове синеволосого, это неспешная прогулка по пляжу, после которой красотка убегала вдаль, останавливалась, махала своему бойфренду, зовя к себе. Дайки с места срывался и бежал к любимой, но ослепляющее солнце сбавляло его бег, пока и вовсе перед глазами не становилось так ярко, что… - Дай-кун, проснись, - мама постучала ложкой по стакану с соком. Синеволосый встряхивал головой, растерянно смотрел на маму, у которой на завтрак была манная каша, и продолжал есть поджаристые бутерброды. - Прости, отвлёкся, - с набитым ртом произнёс Аомине, запивая соком. Раздавшийся стук не только прервал размышления аса, но и навёл на мысль изучить мамино поведение и настроение. Нужно ли вообще сейчас с ней разговаривать на прочие темы или обойтись благодарностью за приготовленную еду и тёплыми пожеланиями удачи на работе. Пережёвывая хлеб с ветчиной, плавленым сыром и паприкой, Дайки делал выводы: уголки губ слегка приподняты, глаза малость живо светятся, волосы в хвост ровно уложены, лицо, кажется, свежо. Внимательно вглядываться Аомине не стал, поскольку этих признаков ему достаточно, чтобы понять об отказе, готовый сорваться с её губ в случае вопроса. Либо мама смекнула про маленькую хитрость своего сына, что решила одурачить сорванца, либо не знала, как преподнести плохую новость и лучшей маской для такого события являлся энтузиазм. Вероятно, второе – когда всё будет раскрыто, Дайки не посмеет выступить с остротой в словах и умеренной бранью в устах. Потому что нарочно портить мамино настроение даже безалаберный сын не станет. С угнетающим настроением ас доел свой завтрак и выпил сок в стакане. Чудом удалось не испортить галстук на шее за столом, что показалось некой удачей. Однако этого недостаточно, чтобы назвать день счастливым. - Спасибо за завтрак, мам, - обувался Аомине, хватая за ручки школьную сумку и выходя из дома, - удачи на работе! - И тебе всего наилучшего, - донеслось из кухни. Дайки на автомате кивнул головой и поспешил в Тоуо. Подальше от неразрешённого вопроса и ближе к тем, кто был для него «второй семьёй».

***

Со школы ас возвращался никаким. Сатсуки и Рё отсутствовали на всех уроках – как оказалось, они проходили какие-то тесты, способные определить их предпочтения в будущей карьере, а также выявляющие склонность к тому или иному образу жизни, которые могут принести материальную и духовную пользу. Отсюда преследующая весь день скука, тяга ко сну, скованность в животе и нежелание воспринимать получаемые знания. Было решено тут же после второго урока отправиться на крышу школы и хорошенько вздремнуть перед вечерним стритболом. С мыслью, что сегодня дом не будет его, уже ничего хорошего ждать не придётся. Пора возвращаться к привычному плохому поведению. К чёрту пример для восхищения и послушание - это ему никогда в жизни не пригодится. Тогда непонятно, что именно удерживало его на месте. Собственное упорство, нежелание проигрывать самому себе, надежда на хороший конец, где его нет, разработанный им же план, провал которого возможен, если он сорвётся с места, или же объект воздыхания, присутствие которого как глоток свежего воздуха после адского марафона способен был воодушевить и взбодрить. Одно из этих не позволило Дайки сделать и шага в сторону крыши. Или же всё сразу. Поэтому домой баскетболист заторможено плёлся. С виду выглядел измученным и уставшим, ведь снова пришлось играть пай-мальчика, а это очень сложно, когда ситуации требовали грубого варианта решений. Судьба будто издевалась над ним весь день, подставляя школьника везде, где только можно. Туалет, буфет – немногие места, где сегодня катастрофически не везло. И вместо проявления силы он либо стоял до последнего, либо сквозь стиснутые зубы извинялся, либо со скучающим видом уходил от проблем с чувством важности. В такие моменты нутро Дайки бурлило и пенилось от отсутствия насилия, что могло бы накрыть небольшой жилой район. В такие моменты парень жалел, что под рукой нет баскетбольного мяча и площадки. Потратив пятнадцать минут на прогулку от Тоуо до дома, гнев существенно поубавился. Вскоре он и вовсе пошёл стремительно вниз, когда отец закрывал багажник машины, а мама на капоте проверяла содержимое рюкзака. От представленной картины сборов Дайки хорошенько протёр глаза и пригляделся к тому, что перед собой видел. Всё оставалось прежним. Второй раз за сегодня мотнул головой – ничего не поменялось. Расстегнув рукав рубашки, Аомине уже собрался было себя ущипнуть, чтобы уж точно убедиться в отсутствии сна, но бросил это дело, чтобы не казаться со стороны идиотом, и поспешил всё разузнать обо всём сам, а не полагаться на народные средства. - Пап, мам, - подходил к машине баскетболист, останавливаясь в паре метров от багажника, - что происходит? - Разве не видишь? – вытащил голову из машины отец, захлопывая заднюю дверцу. – Оставляем дом под твоим бдительным присмотром. - А… - У нас кладовая забита старым хламом, вот хочу отвезти к твоей бабушке, чтобы та покопалась в нём и выбрала то, что дорого её сердцу, а то выкидывать без её ведома не столько страшно, сколько на твоём дне рождении оправдываться, почему её старинные любимые настенные часы, подаренные самим императором, на городской помойке валяются. - Ну и, конечно же, родственников повидать, - подоспела к разговору мама с рюкзаком; отец тут же взял его из рук и положил на заднее сиденье. – Кстати, твой дедушка хвастался коллекцией кавалерийских пистолетов, привезённых из самой России. Мне, как историку, сам знаешь, необходимо взглянуть на эти реликвии, дать соответствующую характеристику и… воочию увидеть сокровища великой державы, - под конец она улыбнулась и потрепала сына по волосам, отчего тот склонил голову и отошёл с улыбкой на лице. - То есть… взаправду дом на мне? - Ну, если не хочешь, то иди собирай вещи и все втроём поедем к бабушке. - Он всерьёз поедет с нами? – донёсся отцовский голос из машины. - Конечно, поедет, да, солнышко? - Нет, спасибо. Я лучше дома посижу, уроки поделаю. Мама засмеялась, прикрывая рот рукой. К тому времени подошёл отец и заботливо похлопал сына по плечу, протягивая в ладони ключи. Взглянув на металлические отмычки, Аомине их осторожно взял. - Гараж я закрыл, так что после нашего отъезда нет необходимости проверять ворота. - Честно, я думал, что вы мне откажете, - смутившись, признался синеволосый и отвернулся, чтобы не показывать изменённый цвет лица. - Ну что ты, - заговорила мама, - мы же знаем, как ты всё это время старался быть послушным и делал всё возможное, чтобы нам угодить. Смущение сменилось на удивление, и Дайки неверующе смотрел на родителей. - Есть догадки, зачем ты это делал, поэтому запомни самое главное правило, - отец посерьёзнел и сосредоточенно смотрел на сына, - никаких шумных вечеринок. Можешь пригласить два-три человека к себе, но не больше. Всё остальное – на твоё усмотрение. - Плюс я оповестила соседей, что мы уезжаем и оставляем на тебе дом, - добавила мама и по виду своего чада, готового возразить, смекнула, о чём пойдёт речь. – Не волнуйся, к тебе заходить никто не будет, просто попросили их быть бдительнее на случай чего-то экстраординарного, не больше. Конфликт тотчас же разрешился, и Аомине опустил поднятый палец. - Бензина нам хватит, а если нет – воспользуемся канистрой, которую я положил в багажник и закрепил. - Хорошо, я тогда пойду сяду за руль. - Нет-нет, - муж схватил жену за кисть ладони, - я лучше поведу. Ты сегодня и так много таскала вещей из кладовой, устала. Я поведу. - Будь по-твоему, - улыбнулась она и поцеловала супруга в губы; Дайки вежливо отвернулся, любуясь тем, как соседи моют крышу и окна своего дома. - Я ещё переговорю с сыном, так что подожди в машине. Мама кивнула, отправилась к машине и села в неё. - Дайки. - Да, пап. - Не хотелось бы говорить это при твоей матери, - отец подошёл ближе и подозвал к себе сына. – Но она настаивала на том, чтобы поставленные тобою условия забыть и не вспоминать. Я тебе вот что скажу: выполнить ты их обязан в любом порядке. Я, как глава семьи, говорю тебе это с полной уверенностью. Ты же ведь помнишь, какая у бабушки большая резиденция? Дайки подозрительно посмотрел на отца, потихоньку смекая, к чему тот ведёт речь. - Я должен выполнить то, что дал вчера за обеденным столом? - Хуже: до конца мая ты должен оставаться для неё прилежным сыном. И тогда… я вижу твоё негодование и знаю, как тебе нелегко это было, но… месяц на пляже, купальни, фрукты, плазма с приставкой, отдельное баскетбольное поле. Просто будь таким, как все эти две недели. Большего от тебя не прошу. Над этим деловым предложением Аомине хорошенько подумал. Особенно сейчас, когда родителя покидают его на выходные. Идея отца заманчива, выглядит одурманивающе и производит дивные мечты. Бабушкина резиденция внушительна. Даже слишком, чтобы смирно оторваться на летних каникулах по полной. Но чтобы получить этот туристический all-inclusive, необходимо совершить воистину невыполнимое задание, которое скорее испортит его целиком, нежели обогатит. - Хорошее предложение, пап… Но я, пожалуй, останусь тем ещё сорванцом, который любит вас всех и таким, чем послушной дрессированной собакой. Отец развёл руки. - Как пожелаешь, - на прощанье мужчина обнял ребёнка и строго посмотрел прямо в сапфировые глаза. – Ты потихоньку становишься взрослым. Ас молча кивнул, добродушно улыбнулся и пожелал семье безопасной дороги. Встав на траву, Дайки наблюдал, как родители, сев за машину, пристегнули ремни, помахали сыну рукой, медленно выехали со двора, развернувшись затылком к сыну, и уехали. Аомине ещё долго махал им на прощание, пока те не скрылись за поворотом. Сжимая ключи в ладони, парень тут же начал радоваться сложившейся ситуации. Вернее, своей победе, с трудом доставшейся ему. Задумываться над тем, как они догадались про первые две части плана, было некогда. Да и необязательно, ведь самая главная часть скрыта от них. И слава Богу. Школьник, дав волю радости и счастью, успокоился, ещё раз проверил гаражную дверь (закрыта, как отец и сказал), воодушевлённо вошёл в пустой дом, открыв и закрыв за собой дверь, и вздохнул глубокой грудью витающий воздух свободы и своеволия, перемещающийся от кухни до гостиной. Насладившись щекотливой примесью улицы и сирени, из смуглых рук выпали ключи со школьной сумкой и тут же принялись друг о друга тереться. Теперь имело смысл воплощать третью часть плана, которая была под вопросом первую половину дня. И это – свидание для Рё.