Пустыня и солнце

Пустыня завораживала своими обширными просторами. Солнце медленно тонуло в зыбком песке, окрашивая всё персиковым светом. Казалось, оно умирает. Тонет, безнадежно цепляется лучами за небо, звезды, тянется за помощью к луне – но безрезультатно. Бесполезно. Песок засасывает его, луна печально смотрит, переливаясь белым матовым светом. А солнце погибает. Как и он. Мягкие теплые губы целовать ужасно приятно. Это неправильно. Неверно. Безнадежно. Как и солнце, он тонет в пустыне его бледных зеленых глаз. Поглаживает черные мешки под глазами – сколько бессонных ночей у него было за всю его жизнь? Хех…вся его чертова жизнь, наполненная болью, злостью и одиночеством. Чужие руки жадно цепляются за воротник куртки, а тонкие пальцы исследуют шею. Она была горячей, как и сам парень. Его личное солнце. Они не пожалеют, не побоятся последствий поступка, который они совершат. Вдвоем. Мягкие кроваво-красные волосы медью переливались в лучах заходящего солнца. И рабочий стол в кабинете Казекаге скрипнул под весом Гаары. Бледная нежная кожа ждала ласки. Такими горячими смуглыми руками, с рубцами и шрамами. Шершавые ладони стягивают сандалии с правой ноги, пока губы жадно впиваются поцелуем в чужие, но такие родные. Причмокивая. Посасывая. Оттягивая. Кусая. Ловил каждый тихий выдох своими губами, отрываясь ненадолго. Совсем чуть-чуть, чтобы снова слиться в страстном поцелуе. Замок на куртке расстегнут. Шумно. Блондину нравился этот затуманенный взгляд, еле видный румянец на бархатной коже. Он проводил подушечками пальцев снова и снова по подбородку, щекам, так нравившейся ему татуировке «Любовь» на лбу. Позволяет себя раздеть, оставаясь лишь в сетчатой футболке. Слегка щекотно руки Гаары проходятся по груди и прессу. Зеленые глаза внимательно следят за мышцами, перекатывающимися под притягательной загорелой кожей. Черный узор на животе особенно нравился Казекаге. С особой нежностью он очерчивал каждый контур опасной печати, держащей Кьюби на замке. А лису это бы вряд ли понравилось. Шальная мысль, пробежавшая в сознании Наруто, заставила блондина улыбнуться. Лишь краешками губ. Когда с него стянули ненужную футболку. А он задрал плащ Каге Песка, стаскивая за ненадобностью штаны, очерчивая нежный живот. Он был похож на марионетку. Светлую, декоративную куклу. Только вот вздохи из опухших губ были не кукольными. Блондину нравился тихий бархатный голос. Хриплый от нараставшего желания, страстный от безграничного возбуждения. Костяшки пальцев проходятся по оголенному прессу ниже, чувствуя перекатывающиеся напряженные мышцы. Волосы блондина приятно ерошить. Еще приятней цепляться в них, прижимать к оголенной груди, пока теплые заботливые руки продолжают расстегивать красный плащ. Штаны за ненадобностью отправились к одежде Наруто, куда-то в сторону. Да и зачем она ему сейчас? Когда парень цепляется в нежные губы поцелуем, углубляя его моментально. Он был солнцем. Его солнцем. И за один лишь протяжный страстный вздох он готов был утонуть в горячем сухом песке навсегда. За резинкой трусов скрывался островок мягких лобковых волос, от дерганий которых по телу Гаары проходят мурашки. Это казалось эротичным, даже слишком. Ворох супер-важных документов рассыпался по ковру, руки парня обвивают шею настойчивого блондина. А тот лишь дразнит, любуясь зажмуренными глазами, губами, жаждущими очередного влажного поцелуя, розовевшими щеками. Коже Казекаге могла бы позавидовать любая принцесса – губами ее было приятно исследовать. Очередной шумный вздох, глаза были спрятаны на загорелом плече. А рука песчаного ниндзя была аккуратно притянута к паху парня. Так и получалось – взаимные ласки руками, заставлявшие терять рассудок. Тишина, лунные отблески на столе, горшках с цветами. Слишком стеснительно смотреть друг другу в глаза. А руки все тянутся, ласкают ствол, дразня головку и уздечку. Ладонь блондина быстро пробегается по изнывающему члену Казекаге, и его дыхание становится шумным, страстным. Бедра сами подаются вперед, требуя больше. Хотя бы чуть-чуть. Рука Гаары нерешительно ласкает плоть ниндзя, останавливаясь пальцами на головке, оттягивая крайнюю плоть. Дыхание Наруто чуть сбившееся, горячее, ужасно близкое, щекочущее. Хочется его поцеловать. Снова. Гаара готов был целую вечность целоваться с веселым блондином, ниндзя Конохи, будущим Хокаге, своим другом. Другом? Рука Удзумаки опускается ниже, массируя бедра. Успокаивая, нежно, с любовью. Стоило ли ему говорить, что парень ничего не боится? Красноволосый выполняет безмолвную просьбу своего любовника, опуская спину на столешницу, чуть выгибаясь, словно кот. Соблазнительно. Не прячет глаза, улыбается, полностью доверяет. Наруто чуть не прослезился от нежности, в которой он готов тонуть. Вечность. Ощущения были необычными. Два пальца любовника растягивают медленно, заботливо. Блондин реагировал на каждый вздох, целовал лоб и уголки глаз, позволяя ерошить свои жесткие волосы цвета солнца. От громкого стона и напряжения тела под собой Наруто нервно сглотнул. Поиски точки блаженства увенчались успехом. От каждого нажатия Гаара выгибался в спине, царапал спину, шептал имя. Чертовски эротично шептал имя. Призывал, соблазнял, возбуждал. - На…руто….мм…. Нервы не выдерживают. У обоих. Не так больно, как он рассчитывал. Горячо. Очень. Наруто действительно горячий. Солнечный. Ногти впиваются в плечи, Гаара стонет, сжимаясь и чувствуя движения внутри. Необычно. Чувство любимого человека внутри тела. Блаженство. Истинное блаженство. Средний темп, головка задевает простату, ствол медленно проходит по бугорку, и парень протяжно стонет, подставляя грудь под поцелуи. Сумасшествие как оно есть. Его никогда не любили. Никто, кроме него. Брат с сестрой – это, разумеется, одно. Его семья, родные. Но только он мог понять его чувства, разделить его одиночество на двоих. Горячо. Влажно. Узко. Он сжимается от каждого толчка, поцелуя, дыхания, обжигающего горошины сосков. Стоны не прекращают литься из его рта, словно музыка для ушей. Стол чуть скрипит под напором двух тел. Гаара вжимается в тело блондина, чувствуя нарастающий темп внутри. Он покусывает ухо, продолжая хрипло стонать. Движения становятся быстрее, дрожащими руками парень обхватывает шею, позволяя шершавым ладоням раздвигать колени чуть шире. Вздохи. Стоны. Крики. Сиплое дыхание. Да это все сводит с ума. От ласк шеи языком Гаара сильнее впивался ногтями в кожу. Очередные царапины на теле Наруто. Единственные, от которых он бы ни за что не отказался. Кожа Казекаге бледная, красивая. Лунные блики играют на ней, словно по белому шелку. Волосы эротично прилипли ко лбу. И вообще как-то жарко. А ведь в пустыне уже ночь. Холодная. Жестокая. Но только не для них. Руки соскальзывают с шеи, Гаара прячет зубы на плече блондина, и тот недовольно морщится, чему-то улыбаясь, вбиваясь в тело. Еще немного. Хотелось закончить и вечность быть под этой страстной пыткой. Рука Наруто накрыла возбужденный член, двигаясь в такт толчкам. Жарко. А голос Гаары громкий. Очень. И он сексуально выгибается в спине, напрягая мышцы пресса, которые в ту же секунду пачкаются белесой жидкостью. Становится очень узко, Наруто не выдерживает и кончает чуть позже. Внутрь. Слушая шумные вздохи от струи спермы, бьющей по стенкам ануса. Казекаге дрожит. Не от страха. От новых ощущений. Потрескавшиеся губы накрывают его, сливаясь в нежном поцелуе. Тепло. До боли. Загорелые руки обнимают парня, зарываясь в мягких волосах. Нежность, которая даруется только ему. Они не знали, сколько пролежали так на столе, обнимая друг друга, согревая в объятиях, целуя без остановки. Пустыня, ночи которой полны холода, полны нежности. Солнце, так любящее горячий обжигающий песок. Два одиночества, нежащиеся в лунном свете. Одиночество на двоих. Одиночество, полное нежности, любви и понимания. Луна зашла за облака, готовящаяся отдохнуть, оставив в покое двух возлюбленных, осознавших всю важность существования друг для друга. Солнце, потонувшее в пустыне. Пустыня, согревшаяся солнцем…