Обманчивое впечатление

- Ах ты чертова дрянь!- мужчина сжал кулаки, его глаза недобро сверкнули и он двинулся ко мне с одной единственной целью – убить. При том судя по выражению его лица делать он это собирался мучительно и долго, отчего паршивое чувство страха разрослось где-то внутри до небывалых размеров. Впервые в жизни мне удалось увидеть его в состоянии такой неконтролируемой ярости. Я сглотнула и отступила на шаг, но моя спина уперлась в холодную стену – бежать было некуда. Время шло мучительно долго, и прежде чем его грозный силуэт навис надо мной, я, кажется, успела умереть тысячей смертей. - Клянусь Богом, Марчанд, посмей хоть пальцем меня тронуть, я закричу! Я понимала, что моя угроза вряд ли могла повлиять на его намерения, да и вообще, даже кричи я тут до разрыва связок, меня никто не услышит. В клубе гремела музыка, и я к все более истеричной панике заметила, что на парковке стояло всего два автомобиля: черный внедорожник Дэйви, и мой белый, добитый опель, ключи от которого я удачно посеяла где-то наверху. - Да ладно? Кричать значит будешь?- Хэвок грозно схватил меня за шиворот, как шаловливого котенка, и пару раз встряхнул. Я жалобно взвизгнув, зажмурилась, однако, к моему удивлению за этим ничего не последовало. Мои ноги опять коснулись земли, а неровное дыхание раздававшееся возле самого уха, предупреждало меня о том, что мне пока лучше не рыпаться. Вот так мигом растеряв всю свою доблесть, и хваленный героизм, я стояла зажмурившись, боясь даже пошевелиться лишь бы не отхватить от Марчанда заслуженных люлей, которых он мне изъявлял желание навешать целую неделю. Ну что еще сказать? Да, у меня такой паршивый, гадкий и несносный характер. Приехала вроде как к старому приятелю перекантоваться у него недельку, а получилось, что довела его до двух нервных срывов, одного почти сердечного приступа, ну и вот до такого состояния, когда он готов уже меня убить, однако остатками своей стальной выдержки не дает выйти ярости наружу. А я, честно признаюсь, его вообще никогда злым не видела. За все десять лет нашего общения, впервые в жизни я с замиранием сердца наблюдала за огромным, сильным, лохматым и невероятно злым Хэйвоком, по лицу которого ходили желваки, острый подбородок был воинственно задран, а глаза испепеляли меня своим жидким, черным ядом. - Сейчас же едешь ко мне, собираешь свои вещи и проваливаешь из моей жизни, словно тебя в ней и не было! – красивый голос теперь гремел на всю полупустую стоянку, тонкие губы презрительно поджались, и будь у меня больше мозгов, я бы непременно последовала его, учитывая ситуацию, любезному совету, но смириться с тем, что он не мой, я не могла. Неужели целая неделя моих подвигов и его убитых нервных клеток, должна была закончиться такой развязкой? Поэтому твердо нацеленная на успех мероприятия, и чувствуя, как остатки смелости ко мне возвращаются я сделала всего один шаг, прежде чем под его удивленный возглас, прижаться к его упрямо сжатым губам. Вот он и наступил момент той самой истины, когда я должна была получить все нужные мне ответы, и если все окажется куда хуже, чем я ожидала, то я действительно соберу свои пожитки и сотру свое имя из судьбы Дэйви Хэвока навсегда, но если у меня останется хоть малейшая надежда, я останусь на тропе войны и буду бороться за него до конца, потому что уже почти семь лет я не чувствовала себя настолько живой, как за последнюю неделю, и все из-за него и благодаря ему. И мое сердце весьма поэтично воскресло из пламени как Феникс, и опять было сожжено, но на этот раз в огне неконтролируемой страсти, перемешанной с какой-то приторной нежностью, на которую я думала не способна. Я почувствовала резкий выброс адреналина в кровь, когда его руки обвились вокруг моих запястий. Я с горечью ожидала того момента, когда он отстранит меня от себя, однако все еще упрямо не прекращала целовать его сомкнутые губы. Однако прошла секунда, а за ней еще несколько, и я каким-то молниеносным движением была снова припечатана к бетонной стене парковки, только на этот раз страха уже не было. Он прижал мои ладони к своей пояснице, и через секунду его губы маняще открылись, и прежде чем я дура сообразила, к чему он все ведет, было уже поздно что-либо менять.