Можешь ли ты чувствовать?

Можешь ли ты услышать тишину? Нет, это конец. Точно конец, больше не могу. Не хочу, не желаю, не потерплю. Надоело. Как же мне уже это надоело. В ушах играет тяжелый рок, но на душе легче не становится. Под ногами шелестит пожелтевшая осенняя листва, которую не слышно из-за музыки. Мне хочется идти, еще дальше, еще дольше, идти и не останавливаться. Уйти, убежать, исчезнуть. Остаться одному, наедине с собой, и с песнями, которые я понимаю зачастую интуитивно. Достаю телефон и смотрю время. Всего лишь час дня. Занятия все равно уже пропущены, и терять сегодня нечего. Да и зачем они, эти занятия? Пустая трата времени на то, что всё равно не пригодится. Философия? Экономика? История? Зачем всё это? Почему я трачу на это своё время? Почему я не могу пойти к человеку, который мне нужен куда больше всей этой ерунды, и просто быть с ним? Слишком много вопросов, на которые нет ответов и не будет. Потому что так надо. Потому что общество, капитализм, толстые дядечки с толстыми кошельками, несовершенство людей, незначительные мелочи в разговорах, действиях и поступках. Потому что потому что. Я обессилено выдохнул, дойдя до маленькой полянки возле речки. Люблю это место, безумно люблю. С того самого момента, как случайно зашел сюда рано утром для съемки рассвета. И ведь столько было разборок с родителями… В наушниках заиграл ритмичный индастриал. Нужно еще куда-то пойти, ноги прямо просятся идти. Но я уже пришел туда, куда мне нужно. Я нашел свое место, снова. Поставив на паузу музыку в плеере, мне оставалось только снять наушники. Единственный предмет, что помогал мне последние несколько дней. Сразу же послышались разного рода звуки: стрекот кузнечиков, пение птиц вдалеке, шум воды от речки, шуршание моей одежды оттого, что я сел на траву. Затем лег, буквально распластался на ней. Медленно закрыл глаза. Начал представлять… Вот мы идем неподалеку отсюда. На небе жаркое летнее солнце, но дует прохладный ветер. В округе никого, кто мог бы нам помешать, мы абсолютно одни. Идем рядом, но абсолютно разные. И чем-то похожие. Я вижу себя будто со стороны. Чуть ссутулившийся, высокий, худой парень. На ногах привычные джинсовые бриджи, легкие кеды и футболка с рисунком-принтом. В руках оттягиваю ремень от сумки через плечо, на лице добрая, искренняя улыбка. Светлые и пребывающие в беспорядке волосы колышутся при порывах ветра. Я что-то увлеченно рассказываю своей спутнице, она согласно кивает и говорит в ответ, рассмеявшись. Я снова улыбаюсь ей. В настоящее время она единственная, пожалуй, кто может вызвать у меня улыбку. И снова моя рука поправляет её прядь волос. Она смущенно опускает голову и говорит, что не надо. Тогда я останавливаюсь и начинаю доставать из своей сумки платок – благо аллергия застаёт нас внезапно. Прошу девушку остановиться и закрыть глаза. Она непонимающе оглядывается, но соглашается, слегка улыбнувшись. И вот, она стоит с завязанными глазами. Наши руки соприкасаются. Не знаю почему, однако мое дыхание учащается. Но я беру себя в руки и обхватываю её маленькую ладошку крепче. Быстрым шагом иду вперед, и в итоге мы приходим к опушке леса. Тут очень тихо, и, вдобавок, не так солнечно-ярко, как в городе. Снимаю с головы спутницы повязку, наслаждаясь её реакцией. Девушка стоит, открыв от удивления рот, и начинает кружиться вокруг своей оси, в конце концов падая на траву. Среди лесной тишины слышен только её тихий смех. Я с улыбкой сажусь рядом. Невольно любуюсь приятным, слегка веснушчатым лицом. Затем ложусь и спрашиваю, понравилось ли. Ответом мне послужил робкий поцелуй в щеку. Сердце тут же участило ритм, и я наверняка покраснел. Однако – я сам был доволен. Снова подул ветер, и я увидел, как девушка закрыла глаза. Нарочито медленно дышала, полной грудью делая вдох за вдохом. Сначала я просто смотрел, а затем сделал ровно то же самое. Ветер стих, и не стало слышно ничего: ни качающихся крон деревьев, ни порывов воздуха, ни пения птиц – всё будто замерло. Это не мертвенная тишина, нет. Это природная тишина, которую нечасто можно услышать. Я даже не знаю, может мне почудилось, но время остановилось. Глаза оказались закрыты, и нельзя было определить, движется ли моя грудная клетка, или нет. Чувствовалось только дыхание спутницы, лежащей рядом, так близко, как никогда ко мне никто не лежал. Это был первый опыт, самый яркий. Может, и несущественный, неудачный, но запомнившийся на всю жизнь. Я не открывал глаза. Но девушка, казалось бы, беспричинно улыбалась. Я неясным образом чувствовал это. Она что-то начала говорить, очень медленно, практически неслышно. Было ощущение, что я читал по губам: - Можешь ли ты услышать тишину? И тут я очнулся. Открыл глаза. Привстал и оглянулся по сторонам. Вокруг всё те же камыши, речка, трава за спиной. Наверху небо с полуденным осенним солнцем, пронизывающий, но еще не ледяной ветер. И никого вокруг, совершенно никого. Вот и утих ветер. Я перестал слышать шорох камышей, замолчали кузнечики, вода тоже утихла. Вокруг образовалась тишина. И я видел, как остановилось время. Понял, что это значит, понял ответ на вопрос. Понял всё, что должен был понять, но не смог этого сделать тогда, на той опушке леса. Понял это, оказавшись в одиночестве. Понял, что могу услышать тишину.