Традиция

Просто старая глупая школьная традиция, ежегодный осенний бал – бал, на котором все девушки Латвиджской академии выглядят настолько ослепительно, что на них нельзя взглянуть без боли в глазах. Единственный день в году, к тому же, когда им позволено ходить по территории школы не в белоснежной форме, а в великолепных платьях, которые они сами, правда, надеть не могут – потому-то столько служанок и понаезжает в женское общежитие перед балом. Но в итоге тем самым вечером они все становятся красавицами. Этот бал репетировался долго. Очень долго, целый месяц – и ведь не пускали на него никого, кроме учеников, казалось бы, что волноваться, но… Но каждый год три десятка дней из девяноста осенних уходило на то, чтобы выучить и повторить все те танцы, что кавалерами – обычно именно кавалерами – забывались. Репетировались танцы, правда, отдельно юношами и отдельно девушками – такова была традиция. Быть может, именно поэтому все леди так ждали этого вечера, ждали с замиранием сердца – и фантазировали, делясь друг с другом секретами и сокровенными тайнами, с кем из наследников дворянских семей они хотели бы станцевать. И девушек в академии Латвидж было много – и все равно кто-то оставался без пары. Лео отказала высокомерная дочь графа Грейна; кому-то просто не повезло, и на него не осталось представительниц прекрасного пола. А Элиот танцевать не хотел, ведь за столько лет в академии он уже успел побегать от влюбленных девиц. Лео, конечно, был рядом, как и всегда. Ел яблоко, взятое с одного из маленьких столиков, что были расставлены по залу; он и Элиоту предлагал, да только тот отмахнулся и покачал головой, продолжая наблюдать за своими одноклассниками, что радостно проводили время с юными леди. Все, все эти девушки Элиота раздражали. Не только дочь Безариусов – нет, она-то как раз была довольно терпима, жаль даже, что из этой чертовой семьи. Все на подбор были либо слишком умные, либо слишком нервные, либо слишком зазнавшиеся. И давать им простор для фантазий Найтрей никак не хотел. - Скучно? – поинтересовался стоящий рядом слуга, догрызая свое зеленое яблоко. Блеснули толстые линзы очков, и Лео осторожно пододвинулся чуть ближе, успев уже куда-то выкинуть огрызок. - Ага, - промычал Элиот, вздыхая. – Они же все наштукатурены либо ведьмы глубоко в душе. - Остаются маленькие влюбленные девочки, - пожал плечами Лео, косясь на своего господина, а потом кивнул, показывая на одну из таких. - На то они и маленькие. И влюбленные, - печально пробормотал Найтрей и устало уронил голову на грудь. Ему не нравились девушки, ни одна из этих. А вот с Лео, который настойчиво помогал ему все танцы вспоминать, только на словах, правда, он бы… Да, станцевал бы с удовольствием. При всех. Ведь Лео не просто так зачитывал ему нудные трактаты, помогая специально нанятой служанке хоть как-то вбить эти знания в голову господина. Он и сам умел их применять. А дочка графа зря отказалась. - У тебя бабочка перекрутилась, - послышалось совсем рядом, и Элиот сдержанно улыбнулся. Задел, наверное, когда пытался ее ослабить – уж очень сильно затянул, пока второпях одевался в комнате, стараясь успеть к открытию бала. Но зеркала поблизости не было – поэтому Лео поправил сам, осторожно расправляя полоски бархатной ткани и перетягивая их так, чтобы все смотрелось прилично и красиво. А потом быстро и белоснежный воротник поправил, случайно коснувшись шеи Элиота пальцами – но не заметил даже, а просто качнул головой. - Так получше. - Спасибо, - сдержанно поблагодарил его Элиот, прикрывая глаза, а потом не смог сдержаться. – Лео… Позволишь ли ты пригласить тебя на танец? Хозяин не должен спрашивать разрешения у слуги, это нонсенс. Но здесь, в стенах академии, Лео был сначала другом, а потом уже… Тем, кто стоит за правым плечом. И совсем немного – чуть более особенным, чем простые знакомые Элиота из других семей. - Я-я могу исполнить женскую партию, - запнувшись сначала, добавил Найтрей и почувствовал, что еще чуть-чуть – и пальцы его сломают деревянную доску, в которую так вцепились. - Если слуга будет исполнять женскую партию, это будет странно, но приемлемо для ученика академии с мужским общежитием. Если же подобное себе позволит дворянин – это будет позор, - медленно, словно продумывая каждое слово, ответил Лео и обнял себя руками, как будто замерзнув. А потом наклонился, рассматривая носки своих туфель. – Так что женскую партию исполню я, тем более, я о них хотя бы читал. - Я тоже читал, - с облегчением на душе, но никак не на языке буркнул Элиот в ответ и осторожно подался вперед, касаясь плеча своего слуги. Тот выпрямился вновь и потянулся к лицу, снимая надоедливые очки с толстыми линзами, что юный Найтрей тут же забрал – и подозвал стоящего неподалеку академского служку. - Только попробуй разбить, - сурово пригрозил он, а потом неловко посмотрел на Лео, что все так же прятал взгляд в темной копне волос. Элиот не знал, как нужно подходить к партнеру в данной ситуации. Лео же догадывался – поэтому пригладил непослушные вихры рукой и еле заметно шевельнул пальцами, подсказывая своему господину. И тот протянул ему руку. Это было не так, как всегда происходило осенью. Лео был ниже ростом, и пусть его волосы были длинны, а глаза – красивы, хоть Элиот и редко их видел, девушкой он все же не был. Кожа его рук была груба – это Элиот узнал, когда они вместе перебирали книги в библиотеке. Бедра его были узки, не так, как у леди – и ноги немного кривоваты, хотя и заметно это было только в душе. И даже если он согласился танцевать женскую партию, он все еще оставался юношей. Юношей, которому наследник дома Найтрей положил руку на талию, подобно девушке, и пальцы которого переплелись с пальцами своего хозяина – подобно девичьим. Непослушная шевелюра все равно стояла торчком, это даже вызывало улыбку – вызвало бы, наверное, если бы Элиот обращал на нее внимание. Он знал каждое свое движение - а Лео не знал ни одного, лишь только вспомнить мог и попытаться воплотить в жизнь. Он казался спокойным, как и всегда – он и был спокоен, но это только означало, что вести должен Элиот. Целиком и полностью. Чувствуя его ладонь на своем плече, пытаясь найти глаза под темной челкой, смотря на вздернутый нос и тонкие губы, замечая точно такую, как и у него же самого, бабочку… Ни в коем случае не наступая на ноги, но изредка задевая их при очередном плавном – казалось со стороны – движении. Кто-то смотрел на них не так, как хотелось бы. И уж точно та девушка, чье лицо исказилось до такой степени, что она стала страшнее медведя, видела в этом танце что-то мерзкое или неприличное – но не она была судьей им, и Элиоту было, действительно, совсем не интересно ее мнение. А вот Безариус смотрела на них так, словно это было действительно красиво. Потому что мелодия уже подходила к концу, а около оркестра настраивал инструмент барабанщик, что значило одно – следующий танец Лео достойно уже не сможет изобразить, в женской партии-то. И их руки расцепились, только ладонь Элиота задержалась на талии Лео чуть дольше на доли секунды. Но и она соскользнула – а Лео пошел взять грушу с ближайшего столика, вцепившись в рукав господина и потащив его за собой. Кажется, он немного, совсем чуть-чуть смутился – Найтрей точно сказать не мог, не успел понять. Но желудок его почти заурчал, и есть захотелось – поэтому он с радостью разделил грушу со своим слугой.