Подарки для Победителя

Я бегу. Я бегу что есть силы, пока безжалостный ветер обдувает мое изрядно похудевшее тело. Уже прошло полгода с окончания Голодных игр, а я все никак не могу набрать вес. Мама говорит, что мне нужно меньше волноваться. Однако я не могу пересилить себя, сказать себе, что все хорошо, обманывать свой организм, притуплять боль...Это лишь малая часть того списка, который я веду со дня смерти своего отца. Мысленно я прокручиваю эти свои "не могу" и единственное, чего я хочу, так это избавиться от этой привычки. Или от половины списка. Ни то, ни другое мне не удается. Поэтому я бегу. Добравшись до Луговины, я тяжело опускаюсь на землю, обесиленная от внутренних переживаний. Зачем я сюда бежала? Не помню. Зря я это сделала. Хочу встать и уйти отсюда, но волна воспоминаний накрывает меня, давит на сердце, не дает встать. Здесь сидели мы с Гейлом. Здесь он делился со мной своими мыслями. Здесь мы были друзьями... Всё изменилось. После Игр президент Сноу решил, что я, как самая завидная невеста в Дистрикте, должна выйти замуж. Из всех зол, мы с мамой выбрали Гейла...И вот она я, в белом платье, праздную свою первую свадьбу дома. Хлебец, как знак моей выгоревшей жизни, проженной и бесполезной. Я как этот хлебец - без огня я просто кусок несъедобного хлеба. После, первая добралась до нашего нового дома в Деревне Победителей и намертво заснула, а проснулась только утром под громкие вопли моей команды поддержки. Ну конечно : черные патлы, платье смято, вид еще лучше - ну чем не повод для визга? Во время свадьбы в Капитолии я начала все больше удивляться Гейлу. Такой взрывной, но родной, он начал превращаться в абсолютно чужого мне человека. Тогда и начались все эти мои крики по ночам, кошмары и окровавленные лица тех,кого я убила. Мне было страшно. А Гейл говорил, что спать с такой кричащей сиреной ему не по душе и,как только мы приехали домой, я стала жить в гостиной. Сейчас прошло уже как два месяца с этих пор. И я боюсь его. Боюсь своего мужа. Он начал трогать меня, язвить, отвечать сарказмом на все мои слова. Наша пропасть растет не вглубь, а вширь. И я боюсь его.