Музыка: J:Mors – «Танцуй» («Жили-были желтые глаза...»)
Каждый день я с утра до ночи снимаю людей. На камеру. Я работаю в ателье и теперь, когда любимое увлечение превратилось в профессию, порядком устаю от человеческих лиц. Может быть, именно поэтому мне куда интереснее смотреть через объектив на городские площади, парки, карнизы домов, фонари, транспортные развязки и провода? Больше всего же, как ни забавно, я люблю фотографировать дождь. Проливной или моросящий, сливовый или принесенный в Токио осенним тайфуном – дождь каждый раз разный, неповторимый, особенный. В хрупком шарике, скатившемся с гладкого листа, готовом разбиться на миллионы частиц и остаться только в цифровой памяти, замирает мгновение – для кого-то ничего не значащее, а для кого-то, возможно, важнейшее. Взгляните: вот потревоженные рябью темные лужи, вот причудливый танец небесных слез, барабанящих по лобовому стеклу, а вот расплывающиеся огни проспекта... Я могу изучать эти кадры часами, снова и снова мысленно возвращаясь в то время, когда они родились, и отчетливо ощущая в них дыхание самой жизни. В моей богатой коллекции, пополняющейся каждый мокрый сезон, отыщется, пожалуй, лишь одно фото, долго рассматривать которое я не в силах; если оно попадается мне меж прочих, сразу же нажимаю на «далее», но, как ни странно, именно оно бумажным прямоугольником хранится в пожелтевших страницах «Маленького Принца», любимой маминой книжки. Иногда я думаю, что в этом снимке застыло главное мгновение моего пути. А еще иногда я сплю и мне снятся сны: цветные, подробные, что, возможно, для взрослого человека странно, но в моих снах, я не вру, вправду находят приют все оттенки радужных бензиновых пятен, звонкие гитарные переборы, пьянящая свежесть, вдруг врывающаяся в окно после долгожданной грозы... И еще там есть он: мой ангел. Тот, кто обязательно спасет от хмурых скомканных будней, ни в чем не укоряя, поднимет над высокими крышами, заставит открыть свое сердце, стать лучше, расскажет, зачем вообще нужно жить и куда, собственно, идти. Тот, кто поймет и согреет, тот, кто услышит. У него тонкие белесые крылья, сотканные из солнечных лучей, мягкие волосы с отблесками рассвета, мудрые глаза цвета темного янтаря, добрая улыбка, ямочки на щеках... Во снах наши дороги сходятся. Там, далеко, за границей скупой реальности, мы, пленники бетонных коробок, привычно остаемся одни, однако ангел не позволяет мне впасть в уныние: решительно берет за руку и тащит на улицу, в самый дождь. Поначалу боясь простудиться, я искренне удивляюсь теплоте небесного душа, беспардонно лезущего за шиворот, а ливень не щадит никого, тут же окатывает нас с головы до ног, злится, выбивает пыль из мостовой. Частые капли перекрывают кислород: дышать очень трудно. Но мы не сдаемся. Мой провожатый приводит меня в заброшенный переулок, где возле кирпичной стены в окружении старых деревьев никто из посторонних не сможет помешать нам. Лукаво улыбнувшись, подставляет ладони под падающие струи воды, ловит кружочки небесных бисеринок, мгновенно охлаждающих кожу, запрокидывает голову, смешно щурится, трет руками лицо, старательно смывая осевшую пыль. Танцует под аккомпанемент ливня, беззаботно смеется, так же звонко, как стучат по карнизам дерзкие капли, – в его смехе слышатся переливы колокольчиков, и мне чудится, будто бы мир начинает вращаться исключительно вокруг нас. Особенно когда ангел, наконец, вдоволь подурачившись, напрыгавшись и запыхавшись, хватает меня, настойчиво притягивает к себе и властно накрывает мои губы своими. Вскипающая волна страсти тут же захватывает нас, не давая ни о чем думать, жар стремительными потоками разливается по уставшим телам – и где-то на столкновении горячей плоти с холодом бушующего дождя мы обретаем друг друга. Его губы сводят с ума, сильные руки, сжимающие мне плечи, убеждают, будто все идет правильно, так что спустя пару секунд мои ладони, получив разрешение, уже скользят вдоль изгибов чужой фигуры, стараясь запомнить каждый дюйм. Дождь вносит в облик ангела свои коррективы, насквозь промокая его белую рубашку, делая прозрачной, облипающей, нескромно обнажающей кожу; омывая металл колец и толстой цепочки, максимально повышает градус интимности. И, поддавшись на провокацию, я даже не замечаю, когда именно толкаю визави к стене, прижимаюсь к горячему телу, ощущая возбуждение, усиливающееся, точно ливень, с каждым ускользающим мигом. До неотвратимого слияния физических оболочек остается чуть-чуть, кусая в нетерпении губы, я еле сдерживаю подступающее желание, но как только мои пальцы, наконец, нащупывают чужую стильную пряжку, ангел мягко останавливает их, подарив недвусмысленный взгляд, полный света да неизгладимой печали. Чтобы затем исчезнуть, заставив меня вздрогнуть и увидеть перед собой знакомый потолок. В комнате пусто. С досады я нащупываю на тумбочке дежурную пачку и заполняю легкие никотином, но это не помогает: ни крепкие сигареты, ни длительные размышления, ни плотные шторы на окнах не способны задержать его – ангел уходит всегда с рассветом. Там, в мире грез, я отчетливо осознаю, что мы созданы друг для друга: в унисон думаем, в унисон чувствуем, каждый из нас вдыхает воздух, согревшийся в легких другого, – здесь же мы бродим по разным улицам. Наши дороги пересеклись только однажды.***
Как сейчас помню тот обычный вечер в конце трудного дня, набитого суетой и заботами, точно чемодан отпускника необходимыми в поездке вещами. С самого утра в городе правил бал ливень, лишь изредка прекращаясь, передохнув, он вновь и вновь обрушивался на столичные здания, мечтая, похоже, смыть их с лица земли. Но Токио всегда был сильнее. Я покинул студию без двадцати восемь, как назло, попав в самый пик очередного приступа непогоды, но благодаря природной лояльности к ней и широкому куполу прочного зонта не утратил, в отличие от большинства пленников стихии, бодрости духа. Мой путь как всегда проходил извилистыми улицами, а затем, пересекая крошечный сквер, поднимался на мост через оживленное шоссе. Выражаясь словами классика, я мог бы назвать это место самым прекрасным и самым печальным на свете. Там действительно очень красиво: если не бояться высоты, можно осмотреть величественную панораму и буквально прочувствовать гулкий пульс мегаполиса. Однако в тот день пронизывающий ветер не позволял наслаждаться зрелищем, над головой клубились низкие тучи, по сырому шоссе туда-сюда шныряли машины, а жители города и гости столицы сильней кутались в шарфы, чтобы спастись от неласковых порывов. Я не думал ни о чем необычном, попросту шел домой, когда вдруг ощутил, как меня несильно задели плечом. Я обернулся. - Извините, – произнес кто-то. Наши глаза встретились, и хрупкое мгновение замерло, словно некто сверху властно нажал на «стоп». Вокруг суетился город, но нас двоих из него вычеркнули. Это был он. Застыв всего в нескольких шагах от меня, незнакомец внимательно, напряженно всматривался в мое лицо. Без зонта, в черном укороченном пальто, в белой модной рубашке на молнии, открывающей равнобедренный треугольник кожи, прочерченный ровными, но не острыми ключицами, весь промокший, но почему-то даже не думающий ежиться, невысокий обладатель янтарных очей ждал, когда я скажу хоть слово, а я мог только судорожно хватать ртом насыщенный влагой воздух. До боли знакомые черты, у глаз заметны легкие следы возраста и будничная усталость, мокрые каштановые волосы до плеч, округлые капли, хрустальными шариками застрявшие в локонах, руки, спрятанные в карманы, рюкзак за спиной... Простая, но болезненная догадка кольнула заточенным лезвием: неужели?.. Предо мной из плоти и крови стоял он. Мой ангел. - Простите, мы где-то встречались? – наконец, сглотнув, пробормотал я, стряхивая оцепенение и страшась, будто виденье вот-вот исчезнет. Незнакомец близоруко прищурился, оценивающе изучая мою нескладную фигуру, а потом медленно повел головой из стороны в сторону: нет. Тогда я поднял руку, чтобы спросить навязчиво крутящееся на языке «как ваше имя?», но слова вдруг застряли в горле, потому что пристальный взгляд в два счета выбил меня из колеи: столько незримой власти и завораживающей силы в сочетании с прозрачной печалью я не встречал ни разу, пусть даже через мой объектив прошли десятки интереснейших лиц! Мы молчали ровно минуту. Потом парень вопросительно вскинул брови, я в ответ отмахнулся, он кивнул, развернувшись, быстро зашагал прочь, за его спиной сомкнулась стена ливня, и застывшее время, вздрогнув, галопом понеслось прочь. Дальше память сворачивается в многоцветный комок, похожий на пестрый вышитый шар, помню только, как мне вдруг стало горько, как, пошарив по карманам, я нащупал смартфон и, не выдумав ничего лучше, сфотографировал уходящего в дождь человека. Вот и все. С тех пор тот вечер теплым воспоминанием надежно спрятан в самом потаенном уголке сердца, снимок же бумажной карточкой – на десятой странице недетской сказки. Я пытался спрашивать самого себя, на кой черт мне, собственно, сдалось такое вот материальное свидетельство собственной слабости, превратившееся едва ли не в талисман, который бережно хранят, втихаря проверяя, на месте ли он, и волнуясь, если он не на месте? А потом понял: это единственное фото моего ангела и, пожалуй, лучший дождливый кадр, когда-либо сделанный мною. Пускай и случайно, не задумываясь, на ходу... Судите сами: четкие капли здесь замерли, не достигнув земли, сохранив ускользающие секунды, – разве отыщется в целом мире хоть что-то еще настолько же точное и всеобъемлющее? Порой мне кажется, в этом маленьком прямоугольнике заключен весь мой путь – пройденный и грядущий, – что хрупкое мгновение, растянувшееся в вечность, расскажет обо мне больше, чем сотни гигабайтов наработанного материала и тысячи громких слов. Кто я? Всего лишь фотограф, которого взаимно любит непогода, помогая изо дня в день все сильнее привязываться к городу, дождю, ангелу из старого сна... тот, кто слишком часто курит и чересчур много думает, но кому пока еще снятся цветные сны, чья рука держит смартфон и чей черный зонт с одного края слегка попадает в кадр. Кстати, если присмотреться, можно заметить, как капли образуют свечение вокруг сгорбленной фигуры незнакомца, правда, его прозрачные крылья, к сожалению, не видны... Ничего, однажды я обязательно все исправлю: выясню, как же зовут моего ангела с грустными глазами, отыщу его номер телефона, решусь, позвоню, попрошу попозировать, захвачу лучшую камеру, грамотно поставлю свет, подберу фон, фильтры, слова... Он, конечно же, не откажет. Вот только встретить бы его вновь.The end весна-2014, Москва – Минск.