***
Как только безмолвные стены подвала показались во мгле, худощавая темноволосая женщина прошла ниже. Она прекрасно ориентировалась в уже знакомых местах и без источников света, к тому же, ночью следовало быть предельно осторожной. Если случайный ученик заметит преподавательницу философии, что ночами бродит по подвалам, у нее появятся большие проблемы. К тому же, она никогда не делала ничего противопоказанного, лишь выполняла безобидную, на первый взгляд, работу. Вечное поручение, которое помогало поддерживать жизнь ни в чём неповинных ребят. Но не ради всех их Кальво так поступала, не ради всех... Когда одинокий подвал принял ее в свои объятия, женщина подошла к ближайшей стене. Около шкафа, так неаккуратно установленного в углу помещения, можно было разглядеть погрешность в выбитом на стене барельефе. Он изображал из себя одинокую розу, что стремилась к свету, но никак не могла его достать. Лепестки казались невзрачными и слабыми, даже не распускались, шипы стали еле заметными, а два понурых листка опустились вниз. Ловко переместив пластину с цветком ближе к пластине со светом, Ирене добилась того, что стена отодвинулась. Моментально прошмыгнув в еще одно помещение, она включила свет и ощутила, как потайной проход за спиной исчезает. Она на месте. Очередной ночью. Вновь. Плутать по узким коридорам, освещаемым тусклыми красноватыми лампочками, долго не пришлось. Помещения напоминали самую обычную кладовую - и размерами, и внешним видом. Никаких лабораторий, никаких комнат для совещаний, ничего. Лишь небольшие двери в те или иные комнатки, где хранились всевозможные лекарства и препараты. Проблуждав минут пять, Ирене наткнулась на нужную ей дверь, моментально оказавшись внутри. Вот оно... лекарство, множество непонятных ампул, которые следовало давать воскресшим ребятам каждую ночь. Она понятия не имела, зачем, знать не хотела, смогут ли они жить без этой сыворотки, лишь спасала жизнь единственному человеку, который был ей дорог. Исааку. После его появления в Большой Розе Кальво настолько захотела узнать правду, что перешла все границы, устроила очередную истерику, выдала свою любовь... к ученику. И теперь обязана была сама отвечать за свою и его жизнь, каждый раз спускаясь в подвал, остерегаясь любой тени и боясь, что когда-нибудь совершит оплошность и поквитается с самым дорогим, что у нее было. И, кажется, есть опять. Аккуратно достав три ампулы, Ирене положила их во внутренний карман рубашки и горько усмехнулась. А ведь до недавнего времени, до смерти неизвестного ей ученика, нужно было брать по четыре. Но парень, который был лишь очередными экспериментом сумасшедших ученых, не выдержал их опытов, а потому остался никому не нужным и... мертвым. Жизнь в Гросс-Розене никогда не казалась сладкой. Вот, преподавательница уже покинула подвал, в котором давно не было Ребекки, не нашедшей ничего подозрительного, но взявшей тайное место на заметку. Прохладный ветер предательски теребил её волосы и заставлял мурашки бегать по коже, напоминая женщине о том, насколько она жалкая. Вмешалась туда, куда не просили, и теперь старалась что-то выяснить, будучи в лапах людей, о которых ничего не знает. И, если Бенароч твёрдо стояла против них, то Ирене приходилось им подчиняться, пусть она этого и не хотела. - Каролина, - брюнетка и не заметила, как прошла через всю школу и оказалась в комнатах девочек. Бесшумно подкравшись к кровати измученной ученицы, она заметила, как болезненно Кароль жмурится от света. Она плохо спит, ее будит каждый шорох, каждое прикосновение. Она почти не живет. Они все почти не живут. - Возьми лекарство... - Ирене аккуратно отламывает носик стеклянной ампулы и помогает Каролине выпить ее содержимое. Девушка ничего не понимает и тут же засыпает вновь. То же самое женщина проделывает и в комнате мальчиков, с Фером и Исааком. - Всё будет хорошо, - сквозь слезы шепчет она последнему. Соленые капли касаются губ, а усталый брюнет лишь улыбается своей любви и пытается вспомнить всё, что их связывало. Но нет, только имя... только имя и пустота в голове, которую ничем не заполнишь. Он ничего не помнит. - Ирене? - как-то с надеждой он прожигает ее невидящим взглядом и принимает лекарство, от которого начинает гореть что-то в груди. - Ирене, - улыбаясь и плача одновременно, кивает та. Бедняга знает, что ничего не может сделать, и единственное, чего она боится, так это повторной смерти Исаака. Вторых похорон она не переживет. В конце концов, брюнетка вновь убирает все ампулы в карман и целует любимого парня в лоб. А после, не создавая лишнего шума, уходит... зная, что на следующее утро увидит его вновь. Такого настоящего, живого, но ничего не осознающего. Ребята искренни только по ночам, когда действие лекарств проходит. Они стараются что-то сказать, но не могут - не помнят. А без странноватой жидкости начинают умирать... где они согрешили? Что лучше - смерть или мертвый рассудок?***
Ночь продолжала удерживать ребят в крепких объятиях. Стальные тросы снов не позволяли ученикам просыпаться, давая им хоть немного побыть в местах, где нет забот и тревог. Но единственным парнем, что еще не успел провалиться в дрёму, оставался Горкита. Он, вопреки замечаниям Ивана по поводу яркого света и бурчанию сонного Кино, всё равно занимался своим делом. Во-первых, продолжал думать о том, как им с Паулой следовало бы покинуть пансион, а во-вторых, параллельно читал книгу. Стащив парочку учебников по Второй мировой войне, тот принялся с интересом перелистывать картинки и вычитывать хоть какие-то интересные данные. Эта тема давалась ему с легкостью, в отличие от всего остального, что брюнета совершенно не интересовало. Да и его напарница уже успела ввести любимого в курс дела. Правда, от затеи играть в расследование юноша отказался. Да, ему определённо хотелось знать, почему дорогая ему девушка так много времени проводила в почти что чужой ей компании. Он настолько любил Паулиту, что готов был сутками изучать то, чем она увлекалась, лишь бы быть рядом. Паренёк помнил себя, когда учился в Зурбаране - эдакий любитель травки, способный заехать по лицу любому, кто скажет слово против него. Порой очень эмоциональный и дерзкий, неспособный простить какую-то мелочь, ежедневно меняющий девушек. Его первая настоящая влюбленность, Рут, разбилась вдребезги уже тогда, когда сошлась с Кабано. А то, насколько он ее любит, Горка понял тогда, когда стало уже поздно. Он издевался над ней изначально, издевался и потом - отношения устаканились только после того, как они остались хорошими друзьями. Тогда парень озлобился, начал строить козни всем, кого знал. Лучшему другу, бывшей девушке, одноклассникам. Но в глубине души понимал, что делал это только из-за того, что был глубоко несчастным и отверженным. А потом, когда после случайной связи с Паулой узнал, что она беременна, полностью изменил своё мировоззрение. Сначала желал аборта, а после решил, что никому не позволит навредить ребёнку и девушке, которую полюбил. Горкита менялся на глазах - перестал курить, никого не трогал, лишь бегал за любимой по врачам и покупал ей всё, что требовалось. Чуть позже в жизни Паулы и Горкиты началась чёрная полоса. Сначала он чуть не убил ту сволочь, которая сбила беременную девчонку на машине, затем на вечеринке ввязался в историю с наркотиками. Пусть он и не был виноват, две оплошности ему простить не могли, а потому паренёк пустился в бега. Но после, конечно же, вернулся. И, вот, сейчас он лежит на кровати интерната, куда они с любимой отправились вдвоем, оставив ребенка на попечительство бабушкам. А еще читает странноватую книгу, неизвестно что пытаясь из нее выудить. Почему девчонка так перепугалась из-за того, что Исаак с Фером вернулись в интернат? Быть может, они сумели спастись? Или всё дело в Кароль? У них не было шансов? - Нацистские концлагеря-я, - протянул Горка, рассматривая содержание. - Нет, не пойдет, - тут же покачал он головой. Книга казалась на редкость скучной и содержательной, ибо изобилие информации всё никак не могло устаканиться у юноши в голове. В конце концов, он изучил все первые страницы и не мог понять, о чём же стоило читать. - Гитлер! - выдал он, развеселившись и открыв нужную страницу. - Многоуважаемый шпендик! - раздалось из другого конца комнаты. - Если вы продолжите в том же духе, получите в нос! - Иван недовольно перевернулся на другой бок и накрылся одеялом с головой. Его сосед по комнате лишь фыркнул и уставился в учебник, обращая внимание лишь на заголовки и самые интересные, по его мнению, абзацы. - Оккультные тайны Адольфа Гитлера, - начал он еле слышно зачитывать вслух. - Чёрная магия, магия Вуду, - и ещё несколько заглавий, которые изначально парня абсолютно не заинтересовали. Сначала он не понял, какую связь всё это имело с человеком, которого вспоминали с ужасом и презрением, но после замер и вернулся к предыдущему листу. - Адольф Гитлер увлекался оккультизмом и Чёрной магией, - прочёл он уже более подробно. Далее рассказывалось о том, как тот продал душу Дьяволу, как мечтал изучать всё, что касалось страшнейших ритуалов и действий, проводимых над людьми и мертвецами. Всё это... показалось смутно знакомым. Но юноша был не в состоянии дополнить уже готовую цепочку, выстроенную ребятами, а потому лишь осёкся и посмотрел на Ивана. - Иван! - окликнул он парня, который выругался, но не высунулся из под одеяла. - Вы там... говорите, что ребята воскресли? - тихо вопросил он, наблюдая за тем, чтобы не проснулся Кино. - Иван! - Иди к чёрту! - донеслось от Ноирета. Несколько мгновений царила пауза, но после, поворочавшись, Иван глубоко вздохнул. - Да чтоб вас всех! - выскочив с кровати, он неохотно доковылял до товарища и уселся с ним рядом. - Что тебе? Сказку почитать? Так вот о мертвецах не советую, со светом потом неделю спать будешь! Ответом ему послужил слишком серьезный взгляд Горки. Серьёзный настолько, что брюнет поёжился - уж если главный шут класса задумался, то что-то идёт не так. Уставившись в книгу, парень принялся внимательно читать текст. - Mierda... - в конце концов, выдал ошеломленный ученик, приложив ладонь к губам. - Хочешь сказать, что этот псих сходил с ума по ритуалам магии, во всю занимающейся воскрешением мертвецов?! - парень не знал, что делать. Разнести всё в пух и прах или дождаться утра и показать книгу ребятам? Подобное открытие не укладывалось в голове, но ведь могло оказаться и лживым. Пустым, не подходящим под их ситуацию. - Я-то откуда знаю? - покачал головой брюнет. - Это вы играете в сыщиков! - Мы-то играем! - завёлся Иван, заставив Кино вежливо попросить ребят убавить громкость. Однако спящий юноша получил лишь парочку ласковых слов от бедняги, который уже не знал, куда деваться из этой чёртовой школы. Всё вверх дном, всё идёт против них! - По крайней мере, это почти отгадка на ваши вопросы, - попытался успокоить напарника Горкита, продолжая бездумно листать книгу, пока не наткнулся на параграф о концлагерях, который ранее закрыл из-за ненадобности. - Бернбург, - хохотнул Горка, который относился с юмором даже к самым скучным вещам. - Что за названия эти немцы только не придумают? - одержав паузу и позволив нервному Ивану успокоиться, тот продолжил. - Белжец, - заметив, как в глазах напарника зажегся недобрый огонёк, юноша сбавил тон. - О, Гросс-Розен! Где-то я это слы... - брюнет хотел было продолжить, но выронил из рук книжку и столкнулся с побледневшим лицом Ивана. Сначала товарищ пронзил его бешеным взглядом, предупреждая, что шутить не стоит, но когда завидел честное лицо Горкиты, чуть с ума не сошел. - Сукины дети! - прокричал Иван, со всей силы пнув ногой ближайшую тумбочку и зашипев от боли. - Большая Роза, мать твою! Безобидный пансион в лесу! - парень больше не мог сдерживать себя. Все эмоции, что накопились за несколько дней, решили выплеснуться в один миг. Он плевал на спящего соседа по комнате, на других учеников, лишь слонялся по помещению и готов был провалиться сквозь землю. Юноша не желал переживать всё заново, видеть боль, кровь и смерть! Он боялся за жизни дорогих ему людей, за свою же собственную психику, за психику Хулии, готов был голыми руками пойти на тысячу нацистов, чтобы стереть их с лица земли! Но прекрасно знал, что не мог себе этого позволить. Парень создал такой шум, что из других комнат стали выходить ученики - благо, крыло преподавательских апартаментов находилось в другой части особняка. - Иван, что такое? - в комнату забежал Маркос и принялся успокаивать друга, который начал громить всё вокруг. Юноша хватал напарника за плечи и старался его утешить, в то время как пришёл и сонный Кабано. Остальные же лишь заглядывали в чужие помещения, но заходить остерегались. А некоторые и вовсе послали виновника шума куда подальше, вернувшись к себе в апартаменты. - Эти твари опять нас обманули! - кричал брюнет, даже не стараясь объяснить другу, в чём дело. - Мы здесь не случайно! Они издеваются! - Если ты не замолчишь, они всё поймут, - Маркос, как ни странно, сразу понял, о чём говорил его лучший друг. Не могла Кароль просто так появиться на пороге, живой и невредимой! Не могла. Всё навалилось сразу, и Новоа пытался справиться со своим горем самостоятельно, но, видимо, ничего не получилось. - Расходитесь, ребята, расходитесь, - Кабано успокаивал остальной народ и отправлял незнакомых парней в их комнаты. Давида, который высунулся за Маркосом, он тоже в апартаменты не впустил. Кино же, хорошенько взбесившись, двинулся в душевые комнаты, так как заснуть уже не мог. Девчонок звать никто не стал, да и вряд ли они слышали крики Ноирета из других коридоров. - Что произошло-то? - в конце концов, Маркос отпустил Ивана и вопросительно уставился на них с Горкой. Но Кабано, который уже успел подобрать упавшую открытой книжку, зачитал ребятам такие роковые на тот момент слова: - В октябре сорок первого года в лагерь Гросс-Розен были доставлены и расстреляны эсэсовцами около трех тысяч советских военнопленных. За период существования через лагерь Гросс-Розен прошло сто двадцать пять тысяч заключённых, из которых сорок тысяч умерли или были убиты...