***
Сидя на кухне, Олимпия с увлечением читала книгу. Приятный шелест страниц успокаивал, а запах круассанов, которые испеклись пару часов назад, заставляли живот урчать. Усадьба по-прежнему хранила в себе некую романтику, как тогда, когда ребята впервые приехали учиться. Запахи всевозможных блюд, слабо освещенные коридоры, прекрасные виды. Листья уже не опадали с деревьев, уступив место прохладе и затишью перед бурей - возможно, такая погода простояла бы еще пару недель. А потом, глядишь, снег... Как же женщина надеялась, что он сделал бы окрестности интерната хотя бы немного светлее. Оли отложила книгу в сторону и позволила себе прислушаться к тишине. Иногда её прерывал скрип пола, иногда отдаленные голоса. Атмосфера поздней осени навевала грусть, заставляла мысли становиться слишком печальными - Олимпию манил дом, который она оставила ради школы, свой ребёнок и настоящий отдых. Но, к сожалению, она не могла отступить от того, на что подписалась сама. Желание окончательно разобраться в происходящем, понять, на самом ли деле Эльза её сестра, каким образом Исаак и Фер вновь обрели жизнь. Оли прекрасна знала, почему скончался первый ученик, собственными глазами видела труп второго. Еще тогда, когда Давид в измазанной кровью рубашке не мог перестать кричать от боли, когда Йоланда упала к ней в объятия от бессилия. - Фер, - сгибалась преподавательница над трупом ученика, надеясь на то, что все неправда. Просто шутка. Злая шутка судьбы. - Фер, - повторяла она, но доктора накрыли тело парня, забрав его с собой. Той роковой ночью в школе произошел террористический акт - юноша, над которым издевались в классе, решил отомстить всем, кто не переставал его унижать. И единственный способ, который пришел ему в голову, вызвал страшные последствия. Ученик желал доказать, какие его одноклассники трусы, а потому взял в руки оружие. Но все это закончилось раненной учительницей и смертью Фера. Он не умер бы, не находись в школе Йоланда и Давид - ученик бросился их спасать. Спас... но ценой своей жизни. Неосознанно преподавательницу передернуло. Какой бы сильной Олимпия не была, некоторые вещи заставляли её сходить с ума. Она никогда не подавала вида об этом, ходила по школе так, будто ее ничто не волновало. Но в глубине души женщина понимала, что находится с "Гросс-Розене" только из-за интереса к воскресшим и преподавательнице, которая считается её сестрой. Около полугода назад Оли узнала от матери, что та никогда не являлась ее кровной родственницей. Женщина подумала, что над ней шутят - вместе с мамой она прошла через многие трудности, знала ее лучше всех на свете, но та продолжала настаивать на своем. Однажды вечером, когда Олимпия собралась с силами и приготовилась услышать правду, собеседница ей все рассказала. Оказалось, еще в младенчестве настоящие родители девочки отдали её совершенно чужому человеку. Этим человеком стала так называемая мать Оли, которая решила рассказать обо всём спустя года. До этого она тщательно скрывала правду и выращивала ребёнка, боясь даже подумать о том, что он мог принадлежать кому-то другому. Но вскоре пришлось это сделать - Оли стала взрослой и независимой, а врать ей всю жизнь казалось безумием. Тем же самым вечером Олимпия пообещала узнать, кто на самом деле является ее матерью. Долгие поиски ни к чему не привели - как выяснилось, эта женщина умерла. Однако ее партнер, на которого вышла Оли, был найден быстрее. Он несказанно обрадовался появлению дочки, рассказав ей всю правду. Жизнь мужчины исчерпала себя, а потому он понял, что терять нечего. Настоящая мама Олимпии некоторое время встречалась с ним, клялась в любви и готова была строить дальнейшее будущее. По крайней мере, он так думал. Но когда произошла непредвиденная беременность, она сразу же изменилась - из понимающей и мечтательной дамы превратилась в нервную, раздражающуюся по каждому пустяку особу. Ни о какой любви речи больше не шло - убить малышку рука у женщины не поднималась. Однако как только Оли родилась, её отдали первой попавшейся семье, нуждающейся в детях. Совсем скоро пара распалась окончательно, и дама ушла к другому - к некому Мартину Фон Клаусу. Спустя год она забеременела и от него - детей было двое. Одной из них была Эльза, а ее брат, Пабло, умер при рождении. Совсем скоро, когда Олимпия вышла и на свою сестру, история приняла несколько иной оборот. В порыве эмоций Эльза рассказала о том, что Пабло никогда не умирал при рождении - всю свою жизнь он скитался по лесу, остерегаясь людей, которые хотели его убить. Тот родился с явно выраженным уродством, потому старался не показываться никому на глаза. Эльза считала, что это произошло из-за полученной её матерью дозы радиации, так как та долгое время проводила на работе с мужем. То же передалось и дочери - она забеременела двойней, но случился выкидыш. А первый ребенок, Оли, родилась от другого отца, потому избежала проблем со здоровьем. Теперь женщин связывало только одно - общая мать. А о существовании друг друга они узнали в последний момент - сходство, несмотря на разных отцов, казалось поразительным. Олимпия глубоко вздохнула. Встав из-за стола, она направилась ставить чайник - сладкий напиток поднимал настроение и отгонял злые мысли. Но они, несмотря ни на что, продолжали преследовать свою обладательницу. Ради Эльзы, своей сестры, она и направилась в Большую Розу. Там ей предложили стать преподавательницей - странноватый на вид мужчина представился директором, но доверия Оли не вселил. Вновь обучать детей женщина согласилась, лишь чуть позже столкнувшись с другим подарком судьбы, Фером и Исааком. Именно в тот самый момент преподавательница поняла, что должна отвечать за всё, что касается бывших учеников Зурбарана. К Эльзе Олимпия испытывала тёплые чувства, ведь сестра показалась ей открытой и искренней. Но странные взгляды на коллег, удрученное настроение и нескрываемая злоба ко всему миру не могли не настораживать. Оли казалось, что женщине что-то мешало, заставляло её поступать неправильно, портило хорошее мнение об окружающих. На скорую руку пробив информацию о Мартине Фон Клаусе, Олимпия сразу поняла, в каких делах может быть замешана её сестра. Но помочь ей... оставалось невозможным. Следовало знать, с чем имеешь дело, а пока вокруг царила лишь неизвестность. Остальные учителя, в частности Ирене Бенароч и Ирене Кальво казались безобидными, никого не трогающими девушками, но первое впечатление всегда обманчиво. Сейчас женщина собиралась направиться в комнату одной из коллег - поговорить с ней о школе, провести вечер. А заодно и попытаться найти хотя бы единую зацепку, касающуюся всего, что там происходило. Однако ни в комнатах учителей, ни в основных коридорах Ирене не было, что заставило Олимпию насторожиться. Поздний час, обход заканчивается, ученики уже спят. Неужели она нашла, чем заняться в такое время? Но всё встало на свои места, когда преподавательница застала напарницу, направляющуюся в комнату к мальчикам. Резко остановившись, Оли завернула за угол и прижалась к стене. Всё-таки, ее ловкость и сообразительность порой очень помогали. Но ждать, пока брюнетка сделает все свои дела, не следовало, а потому женщина сразу же двинулась за коллегой. Возможно, она ошиблась, и Ирене просто проверяет, всё ли в порядке. Но разве можно упустить шанс удостовериться в этом? Бесшумно прижавшись к двери в помещение, Оли переждала всего лишь момент, а после проникла в комнату. Сцена, которую она узрела, не могла остаться проигнорированной - преподавательница, целующая ученика со всем возможным желанием, состраданием и страстью. А что еще можно чувствовать, когда твой любимый воскрес, а ты даже не знаешь как? Ирене не сразу заметила стоящую в дверях коллегу, а после резко отпрянула от партнера и постаралась спрятать опустошенную ампулу в карман. - Даже не надейся, - скрестила руки на груди Олимпия. - Мы сейчас же выйдем, и ты мне всё объяснишь, - женщина подмигнула перепугавшемуся Исааку. Парень хотел было сам обо всём рассказать, но Кальво не позволила. Она встала, скрывая покрасневшие глаза, и вышла из апартаментов. Школьные коридоры пустовали, раздражая тишиной и заставляя в страхе оборачиваться - никто не знал, какие силы тайно работали в пансионе. Но встать у них на пути казалось Олимпии необходимым. - Оли, я... - Ирене боялась что-либо вымолвить. В Зурбаране её уже поймали на отношениях с Исааком, пытались обвинить в связи с Кабано и даже выгоняли из школы. Но ничто, никакие другие симпатии и попытки заполнить пустоту внутри не могли сравниться с ее первой, настоящей любовью. - Я просто не могу без него, пойми меня, я... - Ирене что-то лепетала и пыталась оправдаться, но говорить о лекарствах боялась. - Что за ампула? - задала вопрос Оли. - Лучше расскажи мне всё, чтобы не было недомолвок. - Нет, я не могу, - Ирене покачала головой. Но пронзающий взгляд Олимпии разрывал что-то внутри, а потому та быстро сдалась. Когда коллеги оказались наедине, в комнате Ирене, брюнетка перестала сдерживать свои эмоции. - Рассказывай, - собеседница поудобнее уселась за стол и принялась слушать пойманную беднягу. - Это началось давно. Я всю жизнь после смерти Исаака искала его отголосок. В другом человеке, в другом ученике, повсюду. Помню, ты обвинила меня в связи с Кабано, - Ирене горько усмехнулась, - это правда. Но всё произошло слишком быстро и никогда больше не повторялось. Я поняла, что это ошибка, и никакие другие отношения с молодым парнем не заполнят пустоту от потери Исаака. Я слишком его любила, Олимпия, - на глаза брюнетки навернулись слезы. - После выкидыша меня бросил партнер, и я пришла преподавать в эту школу, надеясь отвлечься, начать жизнь сначала. И что я увидела? Что, думаешь, должна была ощущать? Считаешь, это просто - скрывать свои истинные чувства? Олимпия понимающе похлопала напарницу по плечу. Она не одобряла подобного поведения и поступков, которыми руководили эмоции, но сделанного не исправишь. - Что за лекарство ты давала ему? - спросила Оли. Следовало перейти к делу и раскусить подозрительное поведение, пока еще существовала такая возможность. - Я не знаю, - Ирене опустила голову и глубоко выдохнула. - Директор оказался очень понимающим человеком, как и Эльза. Они сообщили мне, что Исаака можно было спасти, чем они и занялись. Но это требовало больших средств и усилий, потому прошло долгое время. Теперь Исааку и его друзьям нужна постоянная профилактика - лекарство, иначе им может стать хуже. Я стала заниматься этим, мне доверяют. - Значит, они ничего не сказали ни родным, ни друзьям этих бедняг, - цинично усмехнулась собеседница. Она прекрасно знала, что половина сказанного директором и Эльзой была ложью, в которую поверит лишь очарованная воскрешением Ирене. А то, что сестра Олимпии замешана в настолько серьезных вещах, удивляло еще сильнее. - Ты действительно им веришь? - Не знаю... Я заметила, что Ирене Бенароч за мной наблюдает. Может, она связана с ними. Или, наоборот, ничего не знает, - Ирене посмотрела на напарницу и постаралась вспомнить всё, что помогло бы ей действовать. - Я слышала, как она разговаривала с Иваном. Про то, что в этой школе есть очень опасные люди, что ему и компании не нужно их трогать. - Дети тоже в курсе. Забавно, - Оли не знала, что думать. Однако уже не сомневалась в том, что могла во всём разобраться - если в отчаянии коллеги, а подростки во всю занимаются расследованием, нужно что-то предпринимать. И это что-то Олимпия собиралась начать в ближайшее время, не боясь ни тварей, воскресивших ребят, ни опасности. Она отвечала за своих учеников раньше, будет отвечать и сейчас. При чем неважно, какой ценой. - Не слушай их всех, Ирене. Поверь мне. Мы обязательно со всем разберемся.***
С течением времени солнце над усадьбой начало подниматься гораздо позже. Потому вставать с кроватей с утра теперь казалось самоубийством - темно, холодно и безумно хочется спать. А кому не захочется, когда расследования занимают большую часть дня и половину ночи? Порой сил не хватало даже на завтрак, но не стоило сдаваться. А подавать вида о том, что ребята что-то знали, тем более. Давид бодро шагал по коридорам пансиона, готовясь насладиться долгожданным завтраком. Впервые за несколько дней он выспался и чувствовал себя просто превосходно. Единственное, что могло испортить настроение, это воспоминание о Фере и расследовании, в которое его не приглашали до последнего. Но так как он не испытал всего того, что успели пережить другие, жизнь в "Большой Розе" казалась более-менее безоблачной. Правда, мысли Давида быстро разогнал Фернандо, который встал с утра пораньше и не поленился подойти к любимому, несмотря на плохое самочувствие. - Давид, - тихо окликнул его воскресший. Юноша очень волновался, но последовал совету Каролины и решил во всем признаться. Отсутствие памяти и каких-либо эмоций не могло побороть то, что было сильнее всего - любовь. - О, Фер! - Давиду явно все было нипочем. Настроение будто предвещало что-то хорошее, не могло бороться с оптимистичным настроем. - Как дела? - Ты стал много общаться с Маркосом и компанией, да? - как-то неуверенно, опустив голову, спросил Фер. Впервые он был похож на того парня, который погиб несколько лет назад. Его живые эмоции, будь то робость, ревность или нежность... с Давидом они становились реальными. Лишь он знал Фернандо намного больше Йоли, которая выучила каждый жест, каждый взгляд лучшего друга. - Общаемся немного, - просто ответил Давид. Он даже не думал о том, что потерявший эмоции друг начнет ревновать. - Ну... ты же знаешь, что я о тебе волнуюсь, - Фер покачал головой. - Я хочу, чтобы ты был аккуратным, не привязывался ко всем подряд. - Фер... - юноша насторожился и покосился на напарника. Подобное поведение казалось слишком подозрительным, если учитывать то, что раньше Фернандо вообще ничего не ощущал. Неужели в нём что-то открылось? Или он по-прежнему чувствует себя просто ужасно, но не может остыть к Давиду? - С тобой точно все в порядке? Воцарилась тишина. Ученики стояли молча, а один из них опустил голову и не знал, как правильно выразить эмоции, как рассказать о чувствах, если они на самом деле есть... Подобные сцены часто можно было встретить раньше, в Зурбаране. Юноши могли ругаться сутками, не понимать друг друга, подозревать в изменах. Но каждый раз кто-то из них возвращался с низко опущенной головой и прося прощения, а второй с радостью его принимал. После - нежности, подарки, долгое взаимопонимание. И очередная ссора, которая разрушала доверие и заставляла строить его заново. - Я же люблю тебя, Давид, - Фернандо прекрасно понимал, что его возлюбленный положил глаз на Маркоса. Было больно и неприятно наблюдать за тем, как они проводили всё время вместе, а осознавать, что Давид отдаляется, еще хуже. - Мне неважно, что прошло долгое время. Я до сих пор схожу по тебе с ума... - вспомнились слова Каролины, ее совет быть храбрее. Девушка, как и Йоли, жертвовала своими чувствами и жизнью, чтобы остальным было хорошо. - Я хочу быть с тобой. Давид почувствовал, как по телу побежала дрожь. Симпатия к Маркосу тут же вылетела у него из головы, как страшный сон. Фер стоял, задумчиво глядя то в пол, то на партнера - прежний, настоящий. К черту то, что каждое утро он терпит жар и страдания, к черту его головную боль и невозможность здраво оценивать окружающий мир. Сейчас он стоит перед Давидом и хочет, как прежде, прожить с ним всю жизнь. - Я тоже хочу быть с тобой! - на радостях воскликнул парень, а после ласково притянул Фера к себе. Многочисленные влюбленности и симпатии были вечным минусом Давида, но каждый раз, когда Фернандо его звал, тот прибегал с улыбкой ребенка на лице. Парни поцеловались, не обращая внимания на покосившихся людей, а мимо, тем временем, шагали Маркос с Каролиной. Какой бы мертвой и холодной не была девушка на самом деле, Новоа продолжал за нее беспокоиться. - Да, тогда ты вернулась в пансион грязная и заплаканная, а я даже не обратил на тебя внимания, - смеялся Маркос. Ученице было очень интересно слушать его истории о прошлом - о том, какой она была раньше, что любила, предпочитала. - Но потом мы помирились? - улыбнулась Каролина, заглянув партнеру в глаза. Как необычно было осознавать, что когда-то более любимых черт лица не существовало... - Помирились, - горько улыбнулся Маркос. Ведь она умерла, так и не простив его, а в последний раз пара тоже разошлась по причине очередной ссоры. - Вот и отлично, - Кароль снова расплылась в улыбке, а после направилась по своим делам - с утра самочувствие оставляло желать лучшего. Несмотря на многочисленные приказы и обязанность следить за ребятами, воскресшие оставались большими мечтателями. Порой они хотели общаться и смеяться, отдыхать... и любить. Каролина доверилась напарнику, и Маркос с радостью рассказывал ей о том, что было раньше. Ребята собирались завтракать. Сидя за столом, компания сыщиков дожидалась своих друзей. Хулия с Иваном пришли первыми, как и всегда - в последние недели парочка не тратила времени на пустые разговоры и нежности, а вот остальные только об этом и думали. - Горка, еще раз так сделаешь, и я обижусь, - сетовала Паула. Она пыталась позавтракать, но каждый раз, когда подносила ложку ко рту, брюнет резко срывался с места и целовал любимую. - Давай я так же, дорогая? - спрашивал Ноирет, но Хулия лишь корчила рожицы. В конце концов, парень не на шутку расстроился и решил разрядить обстановку, воспользовавшись подошедшей Йоландой. - Ты любишь поцелуи с утра, красотка? - Иван хотел, чтобы Хулия улыбнулась, пнула его или хотя бы фыркнула. Но, видимо, он выбрал неудачный момент для того, чтобы вновь вызвать у нее ревность. - Я? Поцелуи? - с утра Йоли плохо соображала, но против своего обаяния идти не стала. - Обожаю, дерзай, - подмигнула она, и Иван быстро чмокнул одноклассницу в губы. - Придурок ты! - тут же брюнет получил звонкую пощечину от охотницы за призраками. Она со злостью уставилась на Ивана, а потом, вспомнив поцелуй с Йоли, еле сдержала эмоции. Прикусив губу, девушка вышла из-за стола - настроение было испорчено окончательно. Даже Йоланда не смогла без сожаления взглянуть на конкурентку, настолько отчаянно та отреагировала. Неизвестным оставалось лишь то, кого именно она приревновала. Совсем скоро за столом сидела вся компания, включая Давида. Не хватало лишь ушедшей Хулии, которая вернулась спустя некоторое время, и Рут. Где она скрывалась, никто не знал. - Ей было плохо вечером, может, приболела, - отвечал Кабано, уже собираясь было сходить за любимой. Однако блондинка, которая бодрым шагом зашла в столовую и направилась к друзьям, заставила его вздохнуть с облегчением. Девушка шагала явно с хорошим настроением, будто за одну ночь успела отдохнуть на неделю вперед. Взяв себе завтрак, она села поближе к Цезарю и нежно поцеловала того в губы. Воцарилась минута молчания и утренних нежностей, без которых дни казались слишком серыми. Лишь Иван, покосившись на подругу, приподнял одну бровь. - Ты сегодня как-то особенно выглядишь, - ухмыльнулся тот, заставив Кабано закатить глаза, а блондинку заулыбаться. - Чем вы таким занимались, что ты настолько похорошела? - Не твое дело, - огрызнулась девушка, чем вызвала смешок компании. Она чувствовала себя просто превосходно, а мысли о расследовании лишь навевали больший интерес и желание продолжать. - Ты сменила прическу? - пошутила Йоланда, но поймала лишь добрую улыбку напарницы. Ученица отрицательно покачала головой и уставилась на друзей, которые успели соскучиться по Рут всего за одну ночь. - Нет же, ребят, - прыснула она, с каким-то недоумением посмотрев на компанию. Что такого успело произойти, что теперь они шутят по поводу ее внешности? - Я в полном порядке, просто нужно было выспаться. - То-то ты вся сияешь, блондиночка, - засмеялся Горка, а после уставился на её форму. - Теперь понятно, в чем дело. Ты галстук в юбку заправила, - это замечание заставило компанию рассмеяться. - Точно. Спасибо, - нахмурилась ученица, а после, поправив галстук, начала завтракать. Дней, подобных этому, в "Гросс-Розене" много не наблюдалось. Впервые почти у всех было хорошее настроение, воскресшие мертвецы осмелились сблизиться с когда-то любимыми людьми, а ученики наслаждались пребыванием в столовой. Две одинаковые по внешности девушки еще не увидели друг друга, а потому не успели напугать компанию. Стоило ли им вообще встречаться? Или Мануэла совсем близко, но не подает вида? Быть может, опасно близко, а её никто не замечает? Хулия попивала чай, не зная, что ее мучает, пока Йоли, которой стало невероятно жалко подругу, не подмигнула ей. За этим жестом скрывались одобрение и желание подбодрить, ничего больше, но и это заставило камень с души охотницы за призраками упасть. В другом части столовой обедали учителя. Олимпия не переставала посматривать на компанию друзей, по-доброму улыбаясь. Кто, кроме нее, поддержит их в нужный момент? Кто поможет? Она знала, как надо действовать, и не собиралась медлить.