Понедельник.

Ох. И снова понедельник. Как же я не любил этот день недели. Когда приходится вставать очень рано, приходится прокрадываться мимо всех, чтобы никто не услышал. Это моя очередь дежурить на кухне. На часах было ровно восемь утра, и я уже стоял за плитой, разглядывая книгу рецептов. Как же хочется спать... Я опять не смог лечь рано из-за этого придурка. Вчера он вновь пришел пьяный, плотно прижал меня к стене и заткнул рот. Я ничего не смог сделать, лишь пару раз отбил его достоинство коленом со всей дури. Пока он корчился от боли, я попытался выбежать из комнаты, но увы, датчанин вскоре вновь встал в строй. Я не говорил, что пьяным все ни почем? Как же немедля хочется врезать этому придурку раскаленной сковордой, которую я сейчас держу в руке и сжимаю. Ай. Приступ боли. Я, кажется, обжегся. Опустив сковороду на старенькую газовую плиту, я с шипением опустил руку в раковину, под холодную воду, посему боль начала отступать. Как вчера... Сначала было горячо, больно, неприятно, но потом... Все стало иначе. Мне до безумия нравилось то, что он вытворял со мной. Голова шла кругом, я совершенно не мог совладать со своим телом. Его шепот четко отдавался в моей голове, тело вздрагивало от прикосновений. Грубых, но все же очень нежных... Обожаю, когда он гладит мой живот. Обожаю его извращенную фантазию. Никогда не мог понять, почему он так нравится мне. Наверное, никогда не смогу. Воспоминания ударили в голову, словно виски. Я спукаюсь на пол из-за слабости в ногах и смотрю на дверь. "Лишь бы никто не зашел," — шепчу сам себе, прижимая одно колено к груди. Сердце бешено стучит. Но мне нужно готовить. Кое-как поднимаясь, я беру лопаточку и начинаю ворошить ею картошку, прикрыв глаза. Мне почему-то сейчас очень хорошо. Но я слаб... Наступил день. Наконец-то все воспоминания отошли в сторону, так как я читал новую книгу. — Привет! Этот голос. Вечно радостный, звонкий голос, который частенько меня бесил. — Эй, ты меня игнорируешь? Не игнорируй меня! — Дания дуется от негодования. Ведь я не обращаю внимания на его персону. — Норвегия, если ты не прекратишь, то я...я...ничего в голову не идет! Хватит меня не замечать! Бессердечный! Я едва заметно улыбнулся. Он такой дурачок. Это даже смешнее его трусов с уточками. — Я не бессердечный, Эрик. Просто занят чтением, а ты мне мешаешь. Так что молча проваливай, хорошо? Или я говорю слишком быстро? — я вновь уставился в книгу. Кажется, Дания слишком разозлился. Я выглянул из-за книжки и ужаснулся. Его выражение лица очень испугало меня. Так он выглядит крайне редко. В последний раз Эрик выглядел таким год назад, когда ругался с Бервальдом. Все закончилось больницей. Меня со всей силы хватают за руку и, не успев опомниться, я уже перекинут через плечо датчанина, который шагает в ванную. Кажется, сейчас мне будет очень плохо. Стараюсь сопротивляться изо всех сил, колочу его, кричу, кусаю... Мои попытки тщетны. Никого нет дома. Мне никто не поможет. Вот же он зараза. Ненавижу. Эрик посадил меня на стиральную машинку и плотно прижал к стене, начиная сдирать мою домашнюю одежду. Я все-таки продолжаю сопротивляться. Не знаю как, но мне удалось сткнуть его кулаком прямо по щеке. Но, кажется, сделал я это зря... — Ты ч-что т-творишь, ублюдок?.. — шипя, произношу я. — Наказываю. Я совсем не дорог тебе, — его ремень с грохотом стукнулся пряжкой о кафельный пол. Мне стало не по себе. — Черт, да с чего ты это взял? — С твоего поведения! Ты не замечаешь меня, колотишь!.. — Знаешь, если я не говорю, что люблю тебя, то не значит, что это не так, — я нахмурился и, воспользовавшись положением, провел ладонью по щеке любимого человека. — Я... Постоянно забываю о твоих словах, — Эрик нежно обнимает меня за талию. Чувствую его тепло. Такое до жути приятное и родное... — Прости меня, идиота. — Прощаю, так уж и быть... Я крепко обнимаю его и прижимаю к себе так крепко, чтобы понял. Никогда не говорю ему про это чувство словами. Эрик, кажется, широко улыбается, гладит меня по спине. И все-таки, никогда не мог понять, за что я обожаю этого идиота. Пусть, он ведет себя как ребенок, глупо выглядит, носит звание "придурок"...но он мой придурок. Только мой и ничей больше. Я прижимаюсь к его уху губами и нежным, заботливым голосом шепчу: — Я люблю тебя. — А я тебя. И еще долго мы просто обнимались в ванной. Лишь ближе к вечеру разошлись по комнатам...потому что мне это надоело. Люблю его.