Мясная лавка

      А уж что говорить о мясном магазине? Ну вот, пожалуйста, как объяснить то, что весь магазин пустой стоит, если на минуту зайти, Парфен - то (хозяин, собственно, лавки) знай себе жует ус и руками разводит во все стороны света, нету, мол, ничего, батенька, извиняйте как хотите. Выходишь почти со слезами, про себя думаешь, неуж опять лапшу есть, уж сил нет и глядеть на нее, а тут и в рот еще пихать? Увольте. Оборачиваешься с надеждой на мясной и тут внимание привлекает какой-нибудь Андрей Андреевич: куда-ж это он собрался, уж не за мясом ли тоже? И верно, муравьиной походкой Андрей Андреевич приближается к дверце мясного, и исчезает за ней так же - как муравей. А тут уже самая главная магия и начинается: проходит две минуты, и вылетает быстрее ракеты какой-нибудь, поджав плащец, как хвост, еще недавно бывшее Андреем Андреевичем существо с двумя - тремя пакетами аппетитной массы. Только нехорошие слова на ум лезут в такой ситуации, да столько их, что сдерживаешь себя из последних сил, смотришь, как баран, которого Андреей Андреевич унес, на дверку мясного. Ну ладно, еще раз зайду, думаешь, и направляешься бандитской походкой обратно к Парфену. Тот стоит, где стоял, даже позы, кажется, не поменял, только ус уже другой жует, видно настроение хорошее сделалось, раз за левый взялся. Действительно, отчего б не похорошеть ему, раз тут такая торговля с пустыми прилавками идет - все равно что бери, да и рисуй себе деньги, человек приходит, воздуху набирает в пакет, расплачивается и уходит предовольный. Смех смехом, а людей так дурить нехорошо, так Парфену и скажешь. Нет, ну лед, а не глаза! Ноль реакции, хоть бы моргнул. Это, рефлексы, видать, у торгашей такие: как только жучить начинают, так сразу в позу, и разговоры сами прекращаются. И ничего ведь не выходит: хочешь подлизывайся, хочешь злись, хоть запинай ты тут этого Парфена, все ни в какую мяса не дает, хоть тресни. Минут пять пыжишься, думаешь, как же хоть лапу куриную раздобыть, и то хорошо будет, а тут вплывает буквально как лебедь Марья Павловна, машинисточка наша. Успеваешь только "здорова" промямлить, а она уж хозяину глазки начинает строить. Ну, думаешь, все, сейчас и ей мяса дадут, уже рожу Парфена на плакате в мыслях рисуешь: "Всем отрежу, а тебе не отрежу". Ан нет, тоже ругаться, кажется, пошли. Марья Павловна, походившая только что на лебедь, теперь машет руками, как курица, глядишь яйцо выдавит. А раскраснелась как! Хозяин тоже, ус выронил, гарланит, что нет ничего, оставьте вы уже меня, мол, все в покое, итак торговать нечем. Ну тут уже и себя винить начинаешь: "А что, может, Андрей Андреевич и не мясо выносил вовсе. А я тут на него разгорячился сильно так". Бросаешь Парфену короткое извинение с интонацией страшного ругательства и выходишь опять из лавки вон, в дверях останавливаешься, папиросу достаешь, размышляешь о том, что нужно к людям внимательнее быть, не набрасываться с ходу, как сейчас, а этот раз пусть уроком на потом будет. Только мозг на праведный путь встал, как получаешь под зад удар дверцей мясного, откуда выскакивает, на этот раз как стрекоза, Марья Павловна, с тремя здоровенными пакетами и вагоном извинений во все стороны, и быстро улетает прочь. Ну все, думаешь, это уже наглостью называть можно. Вскакиваешь краснющий в лавку, одичавший от голода, хватаешь Парфена за грудки и прямым уже текстом бросаешь в него проклятиями, упреками, а самое главное просьбами о мясе. Деньги уже в рот ему готов запихать. Тот не выдерживает, и говорит, что на черт ему деньги нужны. Шлепаешь как олух глазами, руки опускаешь, как, мол, не нужны? А так, скажет, не нужны и все тут. А что же тогда нужно? А в том и дело, говорит, что ничего не нужно. Мужик вон, говорит, с конфетками приходил, Марья Павловна вон цветочков мне на дачу высадить обещалась, а там уж и все остальное, лимонады, огурцы, арбузы, кто что хочешь, так что ничего уже не надо, говорит. А тут смотришь на Парфена, похож на пьяницу редкую, а сам видно, что давным-давно трезвый - уж типаж такой, не уйдешь от него. И тут с работы ему водки обещаешь принести, у того сразу улыбка до ушей, мол, давно бы так, мол, другой разговор, и прочая дрянь. Так и получаешь свою курицу да порося.       Вот так вот. Так что деньги у нас уж деньгами и быть перестали, на них и покупать нечего, раз кругом такой товарообмен безумный творится.