Искренность

«Диан ярко улыбнулась мне и присела в изящном, но насмешливом полупоклоне. Она всегда так искренне улыбается, словно солнце освещая все вокруг своим теплом. В Диан нет ни капли наигранности и притворства, которые есть, наверное, в каждом члене нашей труппы. Согласитесь, всегда быть искреннем перед телекамерами, перед незнакомыми людьми никаких сил не хватит. Однако, Диан их хватает сполна. Она никогда не притворяется. Диан бегает по сцене, наслаждаясь, кажется, каждой секундой, проведённой наедине с музыкой и зрителями. Я смотрю на нее и не могу отвести взгляд, получая почти физическое наслаждение. Едва не пропускаю свою партию из-за этого, но быстро спохватываюсь и начинаю петь. Она смотрит на меня лукавым взглядом, и я вижу, что ее глаза искрятся смехом. Это заставляет невольно улыбнуться. Образ холодной Алоизии едва не рушится — я не могу взять себя в руки Она всегда восхищала меня этим своим невероятным умением получать удовольствие от всего, что с ней происходит. Она получает удовольствие от музыки, от общения, от ярко сияющего по утрам солнца, от слишком чистого неба, от жизни, в конце концов. О, да, можно с уверенностью сказать, что она получает удовольствие от одной только мысли, что она живет и дышит, и эту ее черту я люблю в ней больше всего. Диан почти открыто смеется, подбегая ко мне вплотную и сразу отстраняясь, и подхватывает свою партию едва ли не на последней секунде. Поспешно взмахивает платьем и вскидывает руки, словно в экстазе. Увидев этот жест, я украдкой улыбнулась и, не удержавшись, подбежала к ней сзади и чуть задрала ее платье, тут же при этом отбегая. Перехватываю свою партию в тот же момент, но уже совершенно без опоздания. Впрочем, это вряд ли как-то спасет наше выступление — происходящее на сцене уже очень похоже на фарс. Наплевав на все рамки приличия, пристально осматриваю Диан, пытаясь взглядом словно бы обнять ее. Несомненно, я люблю ее всю, а не только какую-то отдельную черту. Люблю ее улыбку, ее шикарные глаза, ее здоровое красивое тело, ее лицо, ее волосы, ее руки… Все в ней люблю, если короче. Что-то есть в ней первобытно-пленительное, от чего не отвести взгляда, где бы она ни была и какое бы настроение у нее не было. Мы делаем несколько шагов друг к другу абсолютно не сговариваясь. Она протягивает ко мне руки, смотря на меня смеющимся и зазывным взором. Делаю шаг вперед, целую ее — зрители в зале взрываются криками и аплодисментами, которые на мгновение даже заглушают музыку. Наш поцелуй для меня — глоток свежего весеннего воздуха после долгой зимы. И он весь пропитан ее потрясающей искренностью. Каждый ее поцелуй всегда произведение искусства. Диан даже в поцелуи может вкладывать свою невероятную индивидуальность, перед которой меркнет даже солнце. Энергия, которая исходит от Диан, затягивает, словно наркотик и я, наверное, никогда не смогу от нее отказаться, сколько бы лет не прошло. И да, Диан невозможно пресытится. Я точно знаю. Отстраняемся друг от друга, она снова улыбается, шепчет еле слышно, что-то вроде: „За сценой продолжим“, и беззаботно отбегает от меня. Я понимаю, что пропустила свою партию, смеюсь, импровизирую на ходу — номер уже все равно безнадежно испорчен. Но зрители в восторге от эпатажа, который вызвал наш поцелуй, так что, может быть, Дов с Альбертом даже не оторвут нам головы. Диан откидывает свою головку назад, подхватывая мою импровизацию и явно чувствуя себя в своей стихии. В ней есть что-то такое, что я не могу уловить; что-то, о чем я, наверное, никогда не узнаю, и из-за чего она никогда не надоест мне. Главное, чтобы я ей не надоела. Звучат последние аккорды, мы с Диан беремся за руки и кланяемся под дикие аплодисменты публики. Убегаем за кулисы, каждая своей дорогой, чтобы тут же найти друг друга и, смеясь, обняться, позволяя объятиям сказать больше, чем все слова, которые существуют на свете.»

***

— Что пишешь? — спросила Диан, заходя на кухню и кладя руки на плечи Мелиссы. Марс тут же захлопнула толстый блокнот и повернулась к Дассини так, чтобы видеть ее лицо. Диан подмигнула Мелиссе и обошла ее, подходя к плите и протягивая руки к висящему над ней небольшому шкафу. — Анализирую наше сегодняшнее выступление, — честно ответила Мелисса, наблюдая за попытками Диан не глядя что-то найти на полках шкафа. — Вот как, — спокойно заметила Диан, еще шире улыбаясь и вставая на цыпочки. — И много вывела из анализа? — Диан говорила будничным тоном и при этом занималась вполне будничными делами, а то есть, шарила по полкам навесного шкафа в поисках банки с чаем. Мелисса усмехнулась, встала и совсем из другого шкафа достала чай. — Ничего нового, — сообщала Мелисса, протягивая Дассини банку. — Но все же? — Диан лукаво улыбнулась, беря банку в руки и вертя ее в руках. Мелисса хмыкнула, сделала шаг вперед и поцеловала девушку в лоб. — В очередной раз вывела, что люблю тебя, — в словах Мелиссы не было ни капли напряжения или смущения. Она сказала это просто, словно и не думая. — Действительно, ничего нового, — лучезарно улыбнулась Диан, поцеловала Марс в уголок губ и, отвернувшись, принялась делать себе чай под тихий смех Мелиссы. В этой искренней простоте и было их самое настоящее и большое счастье.