Любил - растоптала... Растоптал - полюбил...

Когда мы наконец вырвались из «Виктории», при этом хорошенько так напоследок напугав моего братца – а пусть вообще заречется в будущем тянуть лапы к Винсенту, и я вздохнул с облегчением, в моей голове уже стал складываться план дальнейших действий… Первым пунктом, конечно, обозначался звонок отцу, но это уж как повезет, это так – план максимум на сегодня, потому что я чувствовал себя не многим лучше выжатого лимона или жеваной жвачки, или еще чего-нибудь такого же измученного, кому как больше нравится – спасибо Дилану, и поэтому же не был уверен, что, когда доползу до ближайшей горизонтальной поверхности, относительно пригодной для отдыха, смогу заставить себя провернуть этот нехитрый маневр. Вторым пунктом, уже явно на завтра, я запланировал поход в магазин, потому что, если папа не забыл, то на это Рождество я почему-то крайне загорелся идеей устроить у нас дома костюмированную вечеринку, и, хотя в этом желании мне впервые, но тем не менее совершенно предсказуемо было отказано, аргументировано это решение было тем, что Рождество – традиционно семейный праздник – я и не спорил, и ни в коей мере не обиделся; это значило, что в этот раз она была мне обеспечена стопудово, так как все мои желания рано или поздно исполнялись… Ну да, я же единственный и неповторимый, любимый сын!!! Так, что-то я отвлекся, третий пункт – выяснить, что задумала моя незабвенная возлюбленная, и, по возможности, поскорее предпринять превентивные меры безопасности. А то мало ли… Она ж у меня неисправимая выдумщица… и извращенка к тому же, как оказалось… Ой, мышонок что, не хочет пускать меня к себе? Не, ну что за дела! Этот день точно меня доконает, прежде чем кончится!.. Хорошо хоть он продолжал беспрекословно меня слушаться, хватило лишь очередного выразительного взгляда – сразу же протянул ключи – вопреки всему тому, что при случае весьма рад высказать: «Я тебе не собственность, не хочу, не буду и так далее…». Дурачок, куда ж он теперь от меня денется? Будет покорным как миленький… Я довольно усмехнулся и даже позволил себе похвалить его за такое примерное поведение, на что он на какое-то время завис посреди коридора. Пришлось выводить его из ступора, напомнив, что я не собирался сегодня претендовать на его аппетитную задницу. Черт, ну почему он настолько забавный! И упрямый! Все еще пытается отрицать, что ему нравится быть со мной – вон, аж, подпрыгнул от негодования, когда услышал мое предположение, и пренебрежительно отмахнулся от меня, не знал бы о том, что он еще совсем недавно так беззастенчиво вытворял на стоянке, точно бы поверил… Э нет, спать мы будем в твоей комнате… в твоей постели… рядом, малыш, твое предложение насчет гостевой спальни отклоняется за неимением у тебя аргументов в его пользу, даже теоретически стоящих рассмотрения. Так что не обессудь… Первым делом я с наслаждением принял долгожданный душ, тем самым смыв с себя часть той невыносимой усталости, что накопилась в основном только благодаря совершенно неожиданным эмоциональным переживаниям. После чего, проводив насмешливым взглядом Винсента, наотрез отказавшегося разоблачаться при мне до конца лишь из чувства противоречия – а жаль… Хотя свои рубашку и джинсы он бездумно кинул рядом с моей уже валявшейся прямо на полу одеждой, в ванную комнату, не теряя времени даром, по-хозяйски расположился на середине довольно широкой и удобной кровати и даже не заметил, что задремал в ожидании него. Но провалиться в сон окончательно он мне, конечно же, не дал, бесцеремонно спихнув меня на самый край – нет бы, чтобы тихонько свернуться возле меня калачиком, ну или же забраться на меня! Ему обязательно надо было на свой страх и риск попробовать все-таки вытурить меня в другую комнату! К своей чести, я не поддался на сию провокацию и, немного привстав, просто резко притянул его к себе за хрупкую талию, заставив почти упасть на себя, крепко обхватил обеими руками и плотно уткнул лицом в свою грудь – придушил немного, но это же не страшно – он, хотя бы перестал бесполезно ворчать, раздражая и накручивая и меня, и себя… А потом Винсент и вовсе спустя всего лишь четверть часа спокойно заснул, уютно прижавшись ко мне всем своим соблазнительным тельцем, и я так же спокойно последовал за ним. *** Подумать только, утро своего девятнадцатого дня рождения я встретил в постели с парнем… Кому рассказать, не поверят! А все Кристин! Свалила на Гавайи, а я тут теперь мучайся с этим любителем поперёшности!!! Впрочем, он такой милый, когда спит… Я проснулся прежде него, часов в семь, и еще долго любовался его донельзя расслабленным во сне личиком – правильные чуть заостренные черты в самом деле придавали ему сходство с мордочкой мышонка… А еще я заметил у него над правой бровью небольшой ровный шрам, наверняка оставшийся после одного из тех издевательств, что я устраивал над ним вместе с друзьями – помнится, однажды мы рассекли ему именно эту бровь… Проклятье, да как он вообще меня терпит рядом с собой? После всего того, что я с ним сотворил и тогда, и теперь?! Мне на миг стало жутко стыдно за свое поведение… но только на миг… Потому что окружившую нас плотным пологом мирную утреннюю тишину разорвал пронзительной трелью мой чертов не отключенный вчера мобильник. Впрочем, это оказался папа с первым поздравлением и подтверждением насчет того, что вечеринка им для меня уже как всегда подготовлена в лучшем виде, так что все к лучшему! Да и Винсент, на удивление, не стал бурчать на столь раннее и резкое пробуждение, даже слова не сказал, застыл только опять с широко распахнутыми не мигающими изумрудными глазищами, когда я извинился. Жизнь прекрасна и удивительна… особенно, когда держишь в объятиях того, кто заставляет твое сердце биться чаще, а улыбку не сходить с твоих губ, особенно когда он при этом еще и смущенно молчит… А потом чуть не оглушает своим внезапным поздравлением, о чем я этому кому-то не преминул тут же сообщить. В магазин Винсент, конечно же, сначала идти отказался – ясное дело, ему только дай мне поперечить, но так как по непонятной мне пока причине он решил быть сегодня паинькой, то мне не составило большого труда уговорить его на сей почти Крестовый поход… Как, впрочем, и на покупку этого потрясающего платья с искусственными ландышами, и на посещение салона красоты, где его превратили в настоящую принцессу с длинной толстой косой, перевитой шелковой ленточкой и крепившейся на голове с помощью позолоченного обруча, и облачили под жуткие, даже не берусь подсчитать, сколько этажные ругательства в обновку и наложили неброский макияж. Да, мне это издевательство над ним доставило ни с чем несравнимое удовольствие, но на то я и Монтгомери… в свой собственный День Рождения… И вообще, знал бы он, как обрадовалась бы Кристин, если бы была на его месте! Она бы просто визжала от восторга! Наверное… Кстати, ее-то поздравления где носит?.. А ладно, потом выясню… Я уж и забыл, что у меня СТОЛЬКО друзей!!! Пока получил от каждого поздравления и примерные приметы подарков, пока поговорил с ними, по пять минут на нос, а то и на два, если подходили парами, пока утряс все трудности с охранниками, поваром, ди-джеем, специалистом по фейерверку… Вообщем, Винсента на какое-то время сдал с рук на руки Перри – другому бы ни за что не доверил, благо, он один узнал его даже под слоем косметики и в платье, впрочем, это была не его заслуга, а следствие подозрительной словоохотливости Кристин. Я полдня носился по дому как угорелый, наконец, в одиннадцатом часу вечера все уже вполне освоились и без хозяина дома, то есть меня, и я смог вернуться к моему мышонку. Я нашел его в гордом одиночестве на балконе – надеюсь, он не замучил беднягу Перри до смерти и не прикопал его где-нибудь в горшке с фикусом; плавно и изящно выгибавшегося в такт мелодии, довольно громко доносившейся изнутри, и вполголоса подпевавшего. Я почти подкрался к нему, боясь спугнуть, и, осторожно притянув к себе, сразу поймал ритм, и мы стали вместе своеобразно танцевать… Это было странно, но так правильно – танцевать в этот день почти медленный танец именно с ним, моим мышонком… Он с таким чувством пел про сны о смерти, бесполезные человеческие гонки наперегонки и одиночество среди толпы, что я вдруг отчетливо понял, что он знаком со всем этим не понаслышке, он одинок и не слишком счастлив, а уж если вспомнить, что к тому же безнадежно влюблен в Кристин с детских лет… Мне до боли захотелось сделать что-нибудь, чтобы отвлечь его от тех грустных картин, что он наверняка видел перед своим внутренним взором… Заставить позабыть обо всем, кроме меня… Не знаю почему… Впрочем, я не собирался разбираться в своих скрытых и не очень мотивах, по крайней мере, в ближайшее время. Лучшим способом мне показался поцелуй – и вот, я уже страстно целовал его под оглушительные залпы заказанного им немедленно – здесь и сейчас, фейерверка… Его губы, мягкие и какие-то необычайно податливые, завораживали меня, мне хотелось целовать его еще и еще, до ярких искр перед глазами от нехватки кислорода и подкашивающихся от слабости коленей. - Хм… Прекрасно… – Раздался почти над моим ухом знакомый мелодичный голос, вырывая меня из плена будто взбесившихся чувств, смешавшихся в сплошной огненный клубок, где над остальными по праву сейчас господствовала одна лишь жажда обладания. – Дорогой, разве я не предупреждала тебя насчет девушек? Пока я как-то тупо пытался сообразить, какого лешего на моем балконе делает девушка с голосом так похожим на голос МОЕЙ девушки, мышонок, похоже, пришел в себя гораздо раньше меня. - Кристин? – Ахнул Винсент, опасливо заглянув за мое плечо, и тут же стал судорожно отталкивать меня от себя. Я выпустил его из рук и развернулся к гостье… - Пиздец! – Выдал я, и правда узрев перед собой разгневанно сверкающую глазами Кристин. - Кто это? И где Винсент? Перри только что сказал мне, что вы должны быть здесь… оба… - Э-э-э, он прав, мы здесь. – Ткнул я большим пальцем через плечо. Это все, что пришло мне на ум.