Tell me, do you think you're at a height?

      Я, в общем-то как и всегда, шел к холму у озера, на наше место под дубом. Сейчас уже май, листья распустились. Как обычно, приду, лягу на траву и буду смотреть в небо. Потом он придет, ляжет рядом и мы будем говорить обо всем на свете. Только вот есть одно маленькое «но». Я не хочу. Не хочу разговаривать с ним. Все равно каждый раз он говорит о своей прекрасной девушке, о богатом доме, о своих собаках, а я молча лежу и разглядываю облака. Почему? Нечего мне отвечать. У меня-то этого нет. Я живу один, в маленьком домике, работаю... Родители далеко. Слишком далеко. Не хватает денег, чтобы к ним съездить.       Ему не интересна моя жизнь. Уже давно. С тех пор, как у него появилась она. Его прекраснейшая, умнейшая, красивейшая Тереза. Я знаю о ней ровно столько, сколько знает он. Все, вплоть до того, в каком месте она хранит любимые приправы и заначку. До меня ему уже нет дела. А я... Я скучаю. По нему, по былым временам. Когда нам было по шестнадцать, мы только нашли это место, и днями тут валялись. Нам всегда было о чем поговорить. Хоть о том, какой мама любит порошок и сколько продержится в воздухе пьяная муха. Но нам было хорошо вдвоем. В школе не было такого, что виноват только Томас или только Ньют. Виноватыми были всегда оба. И не ссорились. Нас все время сравнивали с идеалом дружбы. Брали с нас пример. А потом, буквально за месяц перед выпускным к нам перешла Тереза. Тогда все и поменялось. Тогда виноватым был только Ньют. Томасу было не до этого. У него же появилась Тереза. Но к дубу мы ходим и по сей день. И с того момента и до сегодняшнего дня он говорит о ней.       Я уже подходил к холму, как подумал: «Почему бы не уйти?». Но нет, это предательство. Хоть Томми меня и предал, еще тогда, пять лет назад. Я не буду предавать его. Потому что до сих пор, спустя пять чертовых лет, я надеюсь. Надеюсь, что он придет, ляжет рядом, и скажет: «Чего я пять лет тебе плел про Терезу? Давай, как раньше? Плевать на все, в озеро наперегонки!», хотя, за пять лет я этого так и не услышал.       Лег под дубом, а не возле, как обычно. Я уже наизусть это небо знаю. Ничего нового там не появится. Медленно закрываю глаза. Во тьме закрытых век всплывает старое воспоминание. Мы катимся по холму, перекатываясь в "драке", материмся друг на друга, при этом громко смеясь, и падаем в озеро. Как хочется снова так... Но, если мы скатываться будем сейчас, он будет меня без смеха материть. И каждый день, каждый чертов день, в голове всплывает одна и та же фраза, которую не осмеливаюсь сказать ему. «Томми, ты представить не можешь, как мне тебя не хватает». Он же все не так поймет...       Невольно по щеке скатывается слеза. Не могу я так больше. Я на грани нервного срыва. Сегодня обо всем ему скажу. Нечего тянуть. Сегодня или никогда.       Я резко открыл глаза. Слышу шорох его шагов и быстро вытираю лицо. Смотрю на лучи солнца, прорывающиеся сквозь плотные слои ветвей. Он ложится рядом, тихо кряхтя. Всегда так делает. Сейчас посмотрит сначала на меня, потом наверх. Сделал. Тяжело вздохнет и закинет ногу на ногу. Скажет мне доброе утро. —Доброе утро, Ньют, — хрипло шепчет и прокашливается. Уже выкурил сегодня. —Доброе, Томми. — вздыхаю и косо смотрю на него. —Начинай. Как там с Терезой, где собаки накакали и где скрипнула дверь... —Ты чего? С тобой все в порядке? —В полном порядке. Я превосходно себя чувствую! — прикрикнул я, чуть не ударив его. —Да что такое?! Объясни мне нормально! —Да, да ты! Ты на протяжении пяти гребаных лет говоришь только о том, как тебе прекрасно живется, какая Тереза крутая, какой у тебя классный вид из дома и какие у тебя собачки милые! Мне тебя жутко не хватает, Томми. Ты и представить себе не можешь, как мне тебя не хватает! — я глубоко вздохнул и лег обратно. — Скажи, ты считаешь, что ты на высоте?       Молчание. —Даже не думай переводить тему, — резко сказал я.       Тишина. —Отвечай. На. Мой. Вопрос. —Да, Ньют. Да! Я на вершине, на пике! Мне некуда выше! Я добился всего, нечего больше волноваться. У меня есть все! — я лишь усмехнулся. —Нечего волноваться? — я сел по-турецки, прямо перед ним, и, смотря точно ему в глаза, прошипел: —А упасть ты не боишься? —Что? Упасть? Что ты несешь, Ньют? У тебя температура? Давление упало? —В смысле, если ты потеряешь то, что имеешь? Скажем, Терезу уведут, собаки сбегут, дом отсудят, деньги украдут. Куда ты пойдешь, Томми? — я уже почти сорвался на истерический смех, безумно смотря ему в глаза. —К тебе, — спокойно ответил он, даже не шевелясь. —Так и знал. Знаешь, ты правильно сделаешь, если пойдешь ко мне. Потому что я пущу тебя в дом в любом случае, что бы ты мне ни сделал. Даже если бы попытался меня убить, я бы тебя впустил. Не то, что просто впустил, отдал бы последний кусочек хлеба. И ты знаешь, почему. Потому что ты мой лучший друг. Даже спустя долгие пять лет, когда мы виделись каждый день, но были не вместе, ты остался мне единственным другом. Лучшим другом за все мои двадцать три, черт их возьми, года! Так что, если что-то случится, ты знаешь, где я, — я встал и уже почти ушел, как он схватил меня за руку. —Стой, Ньют. Прости меня. Все эти пять лет... Я правда забыл о тебе. Извини. Я... я не должен был. Я вижу, как тебе меня не хватало, — он повернул мою руку, где на запястьях красовались свежие и старые порезы. —Сядь, — я сел. —Молю, прости меня. Вообще... Как бы тебе это сказать... Я... Ну... —Любишь меня? — случайно выпалил я, даже не задумавшись. —Что? —Кхм... Ничего. —Да. —В смысле? —Люблю, — я стал тупо открывать и закрывать рот, будто умирающая рыба. —Ты сейчас точно уйдешь? —Нет. Просто, как же... —Кто? Тереза? У нее уже около года любовник. —А почему полюбил именно меня? —Я просто понял, что теряю того, с кем расставаться не хотел бы и на минуту. Вспомнил твой заботливый взгляд, когда я заболел гриппом, а ты пришел ко мне домой с фруктами... Вспомнил, как ты улыбался, пытаясь приободрить меня. Понял, что ты единственный, кто мне реально дорог.       И, как по иронии, у Тома зазвонил сотовый. Он достал его из кармана, взглянул сначала на дисплей, потом на меня. —Тереза, — тихо сказал он. —Бери. Говори ей все, или же я буду твоим любовником? — я хихикнул, при этом кивнув на его телефон. —Алло? — на громкую связь поставил. —Том, привет, ты где? — слащавым голосом спросила она. —Мы с Ньютом у дуба. А что, хотела что-то? —Нет, просто спрашиваю... —О, отлично. Тогда я тебе кое-что скажу. —Да, что-то важное и серьезное? —Очень, Тереза. —Говори уже! —В общем, можешь приглашать своего любовника домой. Я его вам отдаю. И карточку себе оставь. У меня есть кое-кто получше тебя. — я не смог не улыбнуться. —Что? Какой любовник?! О чем ты вообще?! — она явно удивилась. —Не надо притворяться. Я же знаю, что ты еще с кем-то помимо меня встречаешься. —И... откуда узнал? —Ты такая легкомысленная. Сама мне как-то дала телефон и попросила сказать номер из первого диалога. Там и было "давай встретимся", "хорошо, милый". Это явно не мне писалось. —Вот ты... Козел! В смысле кто-то получше меня есть? —Давай по порядку. Помнишь Ньюта? — она угукнула в трубку. —Мы с ним дружили, потом пришла ты. На протяжении пяти лет мы с ним виделись под дубом у озера... —Ближе к делу, — жестко перебила она. —Ну так вот, это он и есть. —ЧТО?! Ньют?! Ты встречаешься с ним? Он же парень... И... Он же идиот! Тупица! Все время в передряги попадал! И урод, плюс ко всему! Худой, будто не ест совсем! Дрыщ, в общем! —Заткнись. Он совсем не идиот и не тупица. Я его знаю все свои стебанутые двадцать два года, и ни разу не подумал даже, что он тупой. А до того, как ты попала к нам в класс, во все передряги попадал с ним я. А про его внешность и заикаться не смей. Ты его давненько не видела, и ни черта он не дрыщ. У него охренительный пресс, — я тихо засмеялся, а он меня обнял. —Это он там рядом ржет? Дай ему трубку. —Ну здравствуй, — произнес я в трубку. —Какого лешего ты у меня парня увел?! —Полегче, милая. Я его вовсе не уводил. Ты его, видно, не сильно любишь, раз к другому бегаешь... —Не твое это дело, как я к нему отношусь! —Не мое?! Еще как мое! Я его лучший друг, да теперь еще и парень! — последние слова я произнес с такой радостью и злорадством, что сам не понял, чего было больше. —Да вы... Бараны! Оба! — и скинула трубку. Мы оба заржали. —Нда.. Весело получилось! — сквозь смех проговорил Томми. — Хочешь ее еще больше разозлить? — с азартом спросил он. —Хочу! —Бери телефон, звони ей по видео звонку, и снимай ей, как мы целуемся! — Он положил телефон мне в руку и широко улыбнулся. —Ну ты вообще! — я усмехнулся. —Глупая затея, конечно, но я это сделаю! — и я нажал на кнопку "вызов". Через минуту Тереза все же ответила. —Что тебе надо ещ... — она умолкла, видно, заметив нас. Томас притянул меня к себе за волосы и впился в губы. Я положил одну руку ему на грудь, а второй держал телефон на вытянутой руке, при этом охотно отвечая на поцелуй. Прикрыв глаза, я углубил поцелуй, и Том стал языком исследовать мой рот. Воздуха уже катастрофически не хватало. И в этот момент я услышал вопль Терезы: —Кабéли! — она сбросила, а мы продолжали целоваться. Я опустил сотовый и положил вторую руку на грудь. Томас сильнее сжимал мои волосы в кулаке, прижимая к себе. Когда воздуха уже совсем не осталось, я уже оторвался, немного привстав. —Она так взбесилась! — хихикнул он. Я лег подле него, прижавшись щекой к груди. Я лишь утвердительно промычал в ответ. —Давай наперегонки в озеро? — с азартом посмотрел на меня Том, и я утвердительно кивнул в ответ. Мы встали на "стартовую линию", и я стал отсчитывать. —Как раньше. На счет «три»! Раааз.... Два.... Три! — он стартовал, я за ним. Разогнавшись, я случайно налетел на него, и мы катились кубарем. —Раздевайся! — крикнул Томас. —Что?! — удивился я. —Да не о том подумал, идиот! Мы в озеро летим! —Да как тут раздеваться, мы ж катимся! —Тогда тормози. —Как тормозить?! —Ладно уж, охладимся зато! — я засмеялся, и Томми подхватил мой смех. Когда мы упали в воду, я прилип к нему, как коала к бамбуку, потому что испугался воды. Он вытащил меня, а я не понял, что произошло. —Что это было? —Ты упал в воду, милый, — он хихикнул, сажая меня на берег. —Мне тебя так не хватало... — тихо шепнул я, положив голову ему на плечо. —Пообещай мне. —Что пообещать? —Пообещай мне, что больше никогда мы не расстанемся. Будем вместе. До конца, как было все мои двадцать два года. Что бы ни случилось. —Обещаю. —Отлично. А теперь... — он снова впился мне в губы, сначала более яростно, а потом поцелуй переплыл в более мягкий и нежный.       Весь оставшийся день мы провели на этом месте, на берегу озера у холма с одиноким дубом. Место, где случилось все самое главное в моей жизни. Мы сидели там, смотря на закатное солнце и отблески на воде. Ничего красивее я в жизни не видел.       В тот вечер я серьезно пожалел о своих утренних мыслях. Я ему нужен. И я буду выполнять обещание столько времени, сколько смогу. Он мне дорог.       В тот день моя жизнь изменилась. Последняя фраза, которую он мне сегодня сказал... она меня поразила. «Я был неправ. Вот именно сейчас я на высоте, и ничто не сможет меня сбить. Не так. И ничто не сможет нас сбить». И уснул. Я же уснул в раздумьях через двадцать минут.