Причина жить или умереть.

В тот день, когда умер отец, Сахир понял одну важную вещь: на свете есть теперь только один человек, который сможет позаботиться о них с Самаром - это он сам. Но что делать двум маленьким одиноким детям без гроша в кармане и каких-либо родственных связей в таком огромном и бушующем, словно океан, городе? К счастью, Самар был умным ребёнком, и его ум неоднократно выручал Сахира в, казалось бы, совершенно безвыходных ситуациях. Помимо этого, у них было преимущество, которого не было у других - почти полностью идентичная внешность. Вкупе с мудростью Самара и хитростью Сахира такой тандем было невозможно переиграть. Когда уставал один, ему на смену приходил другой. Для окружающих не было никакой разницы, но для братьев эта уникальная особенность являлась залогом успешного выживания в условиях современного и не всегда дружелюбного мира. Самар был любознательным ребёнком и тянулся к знаниям. Он уговорил Сахира пойти на частные занятия, так как путь в какую бы то ни было школу Америки для них был закрыт. Сахир долгое время упорствовал, искренне считая, что для того, чтобы добиться чего-то в жизни, нужен самый минимум - решительность, отвага и трудолюбие, - а всяческие там «корочки» и дипломы были ни к чему. И между ними частенько проскальзывало ставшее уже привычным: «Бяка!» - «Сам ты бяка!». Но они никогда не ссорились всерьёз. Самару не нужны были корочки, он просто хотел учиться, а Сахиру некогда было его учить: то он подрабатывал на мойке машин у «Дяди Ралли», то выступал юным маленьким фокусником вместе со старой папиной труппой в городском парке. Да, он зарабатывал деньги, но его постоянное отсутствие дома делало жизнь Самара унылой и скучной. В конце концов, Сахир сдался и уступил его просьбе, выкроив свободное для учёбы время в своём плотном и расписанном по будням графике. Счастью Самара не было границ! Теперь он мог часами слушать рассказы брата об истории, читать вместе с ним учебники по географии и мировому искусству, изучать английский, решать сложные математические задачи и даже делать за него всю домашнюю работу. В конце концов, даже сам Сахир был вынужден признать, что упорство упорством, но интеллектуальные знания всё-таки внесли свой неоспоримый вклад в его путь к успеху: он начал лучше разбираться в дисциплинах и в людях, и не раз полученные им в ходе обучения навыки применялись на практике, полностью оправдывая себя. Сахир был горд каждым из этих достижений, но со временем его стали больше привлекать пособия по технике, физике и механике. В отличие от способностей своего брата Самару лучше давались точные науки. Он без труда справлялся с экономикой, алгеброй и геометрией, прекрасно овладевал чертежами, в уме производил сложные вычислительные действия и легко конструировал наглядные 3D-модели практически из всего, что попадалось ему под руку, ведь он очень любил собирать и разбирать, и в этом, надо признать, ему не было равных. За исключением Сахира, разумеется: как-никак, а тому всегда приходилось думать за двоих и просчитывать каждый свой шаг наперёд, точно умелому шахматисту. В конце концов, такая особенность развила в Сахире талант логика, немного жесткого и озабоченного только одной стороной фокуса - его созданием. В то время как его брат, несмотря на природную склонность к цифрам и подсчётам, неожиданно обнаружил в себе тягу к письму - и письму не простому, а к настоящей художественной словесности. Всё дело было в том, что Самар не умел говорить красиво. Да что там красиво, - он и обычные-то повседневные фразы произносил с трудом, а после трагической гибели отца этот недуг лишь усугубился, сильнее укрепив возведённую между ним и окружающими невидимую стену, где брат был его единственным проводником в мир. Но то, что Самар не мог красиво говорить - вовсе не означало, что он не умел красиво мыслить. И именно эти мысли он и изливал кровоточащим и лечащим душу родником на шероховатую поверхность страниц своего дневника. Брат не имел доступа к этой части его жизни; однако, если бы он только попросил, Самар непременно поделился бы с ним. Таков уж был Самар - он очень любил делиться. Пожалуй, Сахиру следовало бы поблагодарить его за эту особенную черту, ведь иначе всё их грандиозное шоу, воссозданное спустя много лет в папином цирке, не стоило бы и цента: Сахир слишком много думал о технической стороне трюков и совершенно упускал из виду часть эстетическую, в то время как Самар мог визуально воспроизводить в голове всю постановку целиком и помогал дорабатывать детали. Вдвоём они дополняли друг друга, как луна дополняет солнце, день дополняет ночь, свет - тьму. Несмотря на то, что у Сахира был тяжёлый характер, и он часто бывал груб и несдержан, природная доброта и мягкость Самара сглаживали все острые углы в их отношениях. И всё же Сахира нельзя было назвать абсолютно чёрствым и лишённым чувств человеком. Однажды, когда Самар заболел, он не находил себе места целые сутки: вызвать врача означало бы раскрыть их секрет всему миру. Конечно, близнецы не такая уж и большая редкость в наши дни, если только ты не грабишь банки и не устраиваешь одновременно с этим сногсшибательные представления в одном из самых известных цирков Чикаго. В этом случае открыться - значит проиграть, а Сахир не умел проигрывать. Он тревожно вышагивал по комнате большими шагами, то и дело останавливаясь у постели брата и спрашивая его о том, как он себя чувствует. Самар улыбался своей привычной улыбкой и, заикаясь, пытался произнести одну-единственную фразу "всё хорошо", но от такого усердия на его лице выступала ещё большая испарина, и оно принимало совсем болезный вид. Щеки его пылали, а жар не проходил вот уже второй день. Сахир сильно волновался. Сосредоточенно облизнув губы, он начал строить в уме новые планы о том, как спасти своего брата, не навредив при этом их главной тайне, которую они хранили столько лет, а Самар всё это время продолжал улыбаться, чувствуя себя счастливым лишь от того, что брат наконец-то рядом, а главное, что он, Самар, ему нужен - нужен не просто как козырь, как туз в рукаве, а в первую очередь как самый дорогой и близкий человек. Неудивительно, что уже ближе к вечеру Самару стало лучше, и он уверенным темпом пошёл на поправку. Всё это время брат был с ним, впервые в жизни пренебрегнув собственными тренировками и репетициями труппы. Даже ночь он провёл у койки Самара: взяв с полки первую попавшуюся книгу и наугад открыв страницу, Сахир тихо читал. Самар не помнил, о чём была та книга. Вроде бы что-то о структуре политического строя в Америке, хотя сам он мало что понимал в этом. Сахир, скорее всего, тоже - просто делал вид. Но тогда всё, что было важно слышать Самару - был голос брата, монотонно звучавший с края постели. Этот звук успокаивал. Всегда. Приятное тепло разливалось по всему телу, будь то в холод, дождь или летний зной за окном. Он закрыл глаза: перед его внутренним взором возникла небольшая комнатка, некогда служившая гримерной в папином цирке, с яркими занавесками и двумя деревянными лестницами, прикреплёнными к потолку. Очень часто они с Сахиром лазили по этим лестницам вверх, устраивая личные соревнования. Сейчас этой комнатки уже не было, как не было больше и их отца, но Самар точно знал, что пока они с Сахиром есть друг у друга - любые беды будут им нипочём. А это, как говорил папа, дорогого стоит. Всё ещё лёжа с закрытыми глазами, он вдруг почувствовал, как кто-то мягко гладит его по голове - такое неловкое, но полное заботы прикосновение. Если бы Самар не притворился спящим, Сахир бы вряд ли позволил себе эту минутную слабость. Но в тот момент, когда он был абсолютно уверен в том, что брат крепко спит, его настоящие чувства выглянули наружу. - Ваше Высочество, Самар Великий, - очень тихо проговорил он почти шепотом, отчего Самару нестерпимо захотелось улыбнуться, но он боялся, что тогда брат раскроет его маленькую шалость, рассердится и уйдёт, оставив его одного. Однако, вопреки этому страху Сахир пробыл с ним до самого утра, в конце концов заснув прямо на его койке. В ту ночь Сахир понял ещё одну важную вещь для себя: что бы ни случилось, он всегда будет защищать Самара, даже ценой собственной жизни - хотя последнее, правда, планировалось исключительно «про запас», на самый крайний, худой и неблагоприятный случай. Но кто знает... ведь даже такой случай мог когда-нибудь наступить.