Если правду сообщает ведьма

Ад. Туда рано или поздно попадают все, потому что прожить свою жизнь полностью праведно просто нельзя. Все подвержены смертным грехам: лени, зависти, вожделению... Рай – лишь сказка для наивных душ. Те, кто смотрят на жизнь реально, никогда не стремятся пробраться туда. По пыльным пепельным равнинам бредёт человек. Он устал, его одежда разорвана, на лице и полуобнажённом теле запеклась кровь и видны следы ожогов, которые теперь уже не сойдут никогда. Некогда он был воином... Был, потому что здесь уже неважно, кто ты – то тут, то там поднимающиеся из-под слоя пепла скелеты не делают различий между обречёнными пополнить их ряды и одинаково тянут ко всем свои пальцы. Лицо человека искажает гримаса боли. Нет, это не из-за ран, хотя каждый мускул, каждая клетка, кажется, всё ещё пылают тем жутким костром, в котором смешались языки огня и извивы молний. У человека разбито сердце, и это – куда более страшная пытка, чем то, что происходит с его телом. На горизонте появляется фигура, яркий наряд которой вызывающим пятном вклинивается в полупрозрачную серость этих мест. Поднявший было голову воин вновь опускает её. Не она... Да и был бы он рад увидеть её, ту единственную, сейчас, страдающую так же, как и он? Наверное, да. Ведь они были бы вместе. Любовь – самая эгоистичная из всех страстей. Но, кажется, для них не существует обстоятельств, которые позволили бы им встретиться безнаказанно. Женщина меж тем подходит уверенным широким шагом. На ней вызывающе короткая юбка, топ, который почти обнажает грудь, и высоченные сапоги на огромной платформе. Впрочем, человеку наряд кажется почти скромным – он навидался ещё не такого при жизни. Разве что шляп, которые умеют ехидно скалиться, воин ещё не видел, да и ярко-алые кожаные одежды не были в почёте ни во Внешнем мире, ни на Земле. – Хо-о, новенький... – на скелетов девица не обращает ни малейшего внимания, и те, почуяв силу, опасливо отступают на подобающую дистанцию. – А ты за что тут оказался? – Меня низверг сюда Рэйден, – мрачно бросает человек. У него до сих пор в голове не укладывается поступок наставника, покровителя и ...друга. Да, Бог Грома был ему верным другом... пока не сошёл с ума. – Рэйден? – морщит носик та. – Рэйден... что-то я такое уже... Точно! Ты с турнира Мортал Комбат? – Да... – в голосе слышится недоумение. Хотя... если это замысел Старших Богов, то разве стоит удивляться тому, что даже до Ада дошли новости об этих поединках, чудовищных и, как оказалось, бессмысленных? – Хорошая была история, – мимоходом замечает она. – Много народу на тот свет попало... А ты который из них? Вопрос задан совершенно бесцеремонным тоном, но какая-то властность, исходящая от незнакомки, заставляет ответить на него: – Моё имя Лю Канг. А как зовут тебя? Но вопрос, заданный парнем, тонет в громких раскатах хохота: – Лю Канг... Тот самый китаец... победитель двух Турниров... и... и... ой не могу... – девица заходится смехом, – ты переплюнул даже Кая, хотя я не думала, что кто-то найдёт себе смерть глупее, чем этот поборник справедливости. Он хоть впрямь пытался добиться той цели, о которой кричал, а не прямо противоположной... – Т-ты... – лицо человека искажается злобой, а тело принимает боевую стойку. – Да кто ты такая, что смеешь говорить так?! – Я – И-но! – холодно заявляет женщина. – И не тебе, глупец, тягаться со мной! В следующую секунду за её спиной распахиваются огромные белые крылья. – Megalomania! Голос сливается с резко прозвучавшим в тишине аккордом, и на Лю Канга сыплются полупрозрачные шары с сердечками внутри. Тот с усмешкой скрещивает руки в блоке, собираясь закрыться от них, и первый шарик действительно разбивается о преграду, не причинив ему особого вреда, но остальные "снаряды" тут же ускоряются и, поменяв траекторию, валятся на него со всех сторон. Когда бомбардировка заканчивается, китаец едва стоит на ногах. Противница же за то время, пока он вновь привыкает к серому полусвету, просачивающемуся из-за рваных облаков, успевшая подобраться к нему, и не думает останавливаться. – Genkai Fortissimo! Шляпа на голове ведьмы стремительно раздувается в размерах, и, кажется весь мир, накрывает взрыв... Сплошная круговерть ярких вспышек и рвущих барабанные перепонки звуков. Приходит в себя Лю Канг, лёжа на земле. Над ним возвышается И-но. – Какой слабак... – резюмирует она. – Здесь с тебя быстро снимут лавры. Парень медленно садится. Да, его сильно потрепало – тело ломит так, словно он только что окончил Турнир... Нет, тогда было легче... тогда рядом были те, ради кого он сражался... тогда сам Бог Грома с уважением поклонился ему... Сердце вновь сжимает глухая боль. – Ууууу, кто-то совершенно не умеет принимать поражения, – девица принимает его состояние на свой счёт. А может, просто дразнится. – Ничего, я тебя сейчас порадую. Несмотря на твои старания, Земля осталась цела. – Ч-что..? – новость шокирует куда больше, чем если бы ему сообщили, что Земли больше нет. – Но... как? Шао Кан же... Неужели Рэйдена кто-то...? И... ты уже второй раз говоришь о том, что я... – потрясение оказывается столь велико, что мысли вырываются на свободу, не получив завершённой формы. – Ты не лжёшь? – Хах, мне нет резона лгать, – усмехается И-но. – Ну, по крайней мере, сейчас я ничего с этого не получу. После того, как ты столь героически помер, не удосужившись хоть немного пошевелить мозгами, Шао Кан закончил своё вторжение. И получил от Старших богов сполна. – Н-не мож-жет быть... – воин падает на колени – эта новость в буквальном смысле подкашивает его. – Мож-жет, – передразнивает его девушка. – Рэйден спас-таки Землю, несмотря на все твои старания помешать ему сделать это. Ладно, мне пора. Прощай. Она разворачивается, делает несколько шагов и исчезает. Кажется, здесь телепортация – это удел не только богов. А воин не торопится подниматься с земли. У каждого есть свой смертный грех, за который душа отправляется на вечные муки. Его тянули сюда сразу два: гордыня и гнев. Его наставник сделал всё, что было в его власти, наступив на себя ради того, чтобы спасти других... И жертвы тех, что пали в битве, не были напрасны. Ни одна смерть не была пустой... ни одна... кроме его собственной. И те слова, что раньше зажигали в груди справедливое, как казалось пламя, теперь заставляют пригибать голову к земле. Здесь вся вечность принадлежит ему, но и её не хватит, чтобы встретиться с мудрым Богом и, упав ему в ноги, просить прощения за опрометчиво брошенные слова, за то, что заставил его выбирать между сердцем и долгом, за то, что не поверил …в него. По пыльным пепельным равнинам бредёт человек. Он устал, его одежда разорвана, а с тела никогда не сойдут следы от жестокого пламени. Ему больно, но эту боль причиняют не раны. У человека разбито сердце. Он плачет, и солёные капли отмечают путь, который не окончится никогда.