Осенью в дождливый серый день, проскакал по городу олень

Все же сбежать от Санты в такую погоду было самой дурацкой идеей, на которою он был вообще способен. И плевать, что тот его откровенно домогался и что все сослуживцы очень часто подкалывали его по этому поводу. Кстати, о Санте. Он был довольно странным человеком. Только идиот мог превратить своих оленей в людей, а потом еще и заставить косплеить себя из прошлого. Все же безлимитный интернет, проведенный пару месяцев назад, не принес ничего хорошего. Дед внезапно понял, что для покорения современных сексуальных вершин жены маловато, а гномы, которые на него работали, ни при каких условиях не соглашались на что-то столь странное. Правда один согласился, но цена, указанная в контракте, была настолько велика, что простой рядовой Санта не мог себе такого позволить. Что касается Гокудеры, а именно так звали нашего героя-оленя, ему вполне нравилось быть простым парнокопытным и мирно себе жевать траву и сено, которое ему поставляли в стойло маленькие гномы. Остальной персонал, олени в том числе, называли этих работников аркобалено. Относиться к ним следовало уважительно, иначе можно было получить по первое число. Особенно невезучим доводилось коротать свой последующий год в волшебном госпитале, учась заново ходить, есть и разговаривать. Страдалец помотал головой, отгоняя страшные воспоминания и, поежившись, двинулся дальше в бескрайние сугробы Заполярья. "Нафиг-нафиг", - повторял он себе каждый раз, когда здравый смысл просил его вернуться обратно. Прошло около трех недель скитаний по заснеженным просторам. Как ему удалось выжить в этих суровых условиях с таким бесполезным телом, удивляло даже его самого. Но всему есть предел, вот и у нашего героя он тоже наступил. Сознание на прощание бросило: "Я вижу свет в конце тоннеля" и вырубилось. Ему снилось, что-то сюрреалистическое. Из глубин подсознания доносилось: "Ну же, побалуй дедушку!" и "Камикорос". - НЕЕЕЕТ! - подлетел вспотевший от ужаса Гокудера и замер. Он находился явно в доме, спал явно на кровати. Он уставился на шкуру, которая служила ему одеялом. Шкура явно принадлежала его собрату. Судя по всему, находился он в шалаше, обтянутом все теми же шкурами собратьев. Посреди него на костре потрескивала оленина. Сердце оленя испугано ухнуло куда-то в пятки и, как маленькая пичуга в клетке, неистово забилось от увиденного ужаса. По коже пробежали мурашки. Выудив из потайного кармана своего оленьего комбинезона пачку сигарет, он нервно закурил. Надо было бежать из этого ужасного места как можно скорее. Здесь могли появиться люди, которые с удовольствиям насадят его бедное тело на вертел и приготовят для своих маленьких садистов, которые потом будут спорить и драться за вкусные части его мертвой и готовой туши. Трясущимися руками, Гокудера достал еще одну сигарету и снова закурил. Свежи еще были те сказки, которые читала ему мама перед сном о злобных эскимосах, которые убивали и ели непослушных оленей. Кажется, мама была права. Докурив вторую сигарету, он более или менее успокоился и вернулся к плану побега. Злобных эскимосов пока не наблюдалось и выход был свободен. Ползком, словно солдат в окопе, он тихо и осторожно направился на волю. Выбравшись из хижины, наш герой ожидал уже направленных в его сторону стрел и копий, но ничего подобного его там не ждало. Более того, вокруг не было ни души. Шалаш был только один, а владелец пока замечен не был. Мир, тишина и снежные просторы. Гокудера поднялся с земли, снова извлек сигарету и закурил, хмуро смотря куда-то за горизонт. Если здесь жил кто-то, кто мог справится со всей суровостью Заполярья, то этот кто-то был кем-то очень пугающим. Его фантазия не успела разгуляться, как до него донеслись чьи-то крики. - Господин Олень! Господин Олень! - он обернулся в сторону кричащего и увидел бегущего ему навстречу человека. Бежал тот как-то неуклюже, все время спотыкаясь и чуть ли не зарываясь носом в снег, но всё-таки упорно не падая. - Господин Олень уже проснуться? - поинтересовался явившийся в паре метров от него гомосапиенс и, еще раз споткнувшись, наконец-то рухнул носом в снег под ноги оленя. Гокудера готов было пуститься наутек, подозревая, что это именно тот страшный и злой обитатель хижины, который настолько суров, что мог позволить себе в одиночку жить в этих условиях, но увидев увидев размеры выдуманного «зла» лишь усмехнулся своим страхам. - Давай помогу, - протянул он руку неуклюжему созданию. - О, господин Олень это почитаемый божество, он не мочь касаться простого смертного, - лепетали из сугроба. - Какое такое божество? - удивленно покосился на него Гокудера. - Кстати, это ты меня спас? - О, что вы, господин Олень, я лишь скромно предоставил свое скромное жилище вашему благородному духу для отдыха, - все еще стоя на коленях, парень застенчиво улыбнулся и наконец посмотрел на «божество». «Божество» уставилось в добрые янтарные глаза спасителя и все никак не могло поверить, что такие как он могут быть кровожадными убийцами. Гокудера удивленно отшатнулся. - Господину оленю все еще нездоровится? - поинтересовался неуклюжий спаситель из сугроба. - Нет-нет, все в порядке - Наверное, господину Оленю было плохо проснуться в этом места. Просить прощение, но мой новый дом все еще не готов, чтобы принести туда гостей. Великий гость был так устал после звездных скитаний, что не смочь бы там отдохнуть. Там быть все еще холодно. Нет крыша! – затараторил эскимос, печально вздохнув на моменте про «крышу». - Так, давай кое-что проясним, - Гокудера присел на корточки перед страждущим. - Я - не олень, это всего лишь костюм! - для наглядности он откинул капюшон с рогами и явил удивленному эскимосу ровные серебристые волосы и вполне нормальную человеческую голову. - Господин Олень настоящий Олень-оборотень! – мальчишка восторженно захлопал в ладоши. Олень хлопнул себя рукой по лбу и уставился на счастливую рожу. - Как зовут? - поинтересовался он. - Тсюня, господин Олень! - радостно воскликнул обладатель рожи. - Так вот, Тсюня, я не олень и тем более не какое-то там божество, поэтому прекрати звать меня господин Олень. Мое имя - Гокудера. - Гокюделя? - переспросил Тсюня. - Го-ку-де-ра, - по слогам повторил тот. - Гокуделя! - радостно воскликнул эскимос. "Трудности перевода", - подумал Гокудера и тяжко вздохнул. - Господин Олень Гокуделя, я думаю, что еда готова, - неожиданно прервал размышления оленя Тсюня. - Если Вы не хотеть зайти внутрь, то я мог вынести кушать сюда, - предложил он. Гокудере оставалось только молча согласиться. Ему совсем не хотелось обижать гостеприимного хозяина, но еще меньше ему хотелось снова пытаться что-то объяснить эскимосу. Счастливый от появления божества в своей жизни, Тсюня радостно вытащил на свет божий жареное мясо, которое и было представлено к столу. Гость печально посмотрел на мясо, и представил, что недавно это мясо было жизнерадостным оленем, носившимся по снежным просторам и вдыхающим аромат свободы. - Не бойтесь, господин Олень Гокуделя, это не оленя. Это специальное мясо, для тех, кому жалко кушать оленя. Интернет говорить, что оно вкусно и полезно, - гордо сообщил эскимос и принялся уплетать блюдо. “Еще один интернет зависимый, - отправляя себе в рот кусочек мяса, подумал Гокудера. – Слава богу, мне пока не доведется становиться каннибалом”. Спустя энное количество времени, Гокудере таки удалось уговорить эскимоса называть себя только по имени и, кое-как развеял легенду о своем божественном происхождении. Ему довелось даже свыкнуться с мыслями о себе, как о человеке, без всякого там копытного прошлого, но уже явно не из страха быть съеденным. Гокудере даже удалось привыкнуть спать среди трупов мертвой родни, но однажды, темной полярной ночью, ему приснился кошмар, в котором ему явилась вся оленья семья, что была пущена на шкуры. Они показывали какие-то страшные картины, говорили ужасные вещи и все время обвиняли его в «измене Родине». - Эти люди забрали у нас все самое дорогое! Нашу семью, детей, родителей! – говорили тени предков. – Раз ты на их стороне, может нам стоит забрать и твою семью? Может, стоит наслать на твоего человека какую-то страшную болезнь? Или нет, наверное, лучше чтобы его разорвали волки. Проснулся он в холодном поту, почти задыхаясь и подавляя рвотные порывы, он соскочил с кровати и вылетел вон из жилища. Больше он не мог находиться в этой хижине. Тсюня, который проснулся и испугано кинулся за ним, понимающе положил свою руку на плече друга и еще раз извинился, что из-за его медлительности они все еще не переехали в новое жилище. Олень шмыгнул носом и принялся доказывать, что его состояние ни в коем случае не вина эскимоса, во всем виновато его слабое тело и не закаленный дух. В тот же день они сожгли оленьи шкуры и развеяли их пепел по ветру, дабы успокоить духов и освободить их от земных оков. В тот же день они перебрались в недостроенную иглу. По плану она должна была вмещать от силы двух человек, но с появлением Гокудеры Тсюня решил ее немного расширить. Олень, в свою очередь, так загорелся этой идеей, что общарив весь интернет и начитавшись кучи пособий о том, как правильно построить надежную и просторную иглу, начал стройку заново. Выкопав неглубокую, широкую яму, он заявил, что так дуть будет меньше и теплее будет. Тсюня только пожал плечами. Спорить и доказывать кому-то что-то он не умел, поэтому ему оставалось только помогать своему уже вошедшему в раж товарищу. К его удивлению, дело продвигалось довольно быстро. Оно бы продвигалось еще быстрее, если бы Гокудера не придумывал все новые и новые витиеватые архитектурные сооружения. - Гокуделя, может не стоить так сложно? – попытался было он остановить оленя. - Ты просто не понимаешь, как важно построить все красиво и надолго! – замахал тот руками, словно мельница. От неожиданности, эскимос попятился и, конечно же, споткнулся. На глаза навернулись маленькие слезки. Он поднялся и потер ушибленную пятую точку. - Цел? – Гокудера уже скакал возле него, помогая подняться и заботливо отряхивая снег с несчастного. – Ну, раз ты хочешь попроще, - неожиданно протянул он, - то я сделаю попроще. Только не надо плакать, - олень слегка смутился и отвел взгляд. - А. Нет, нет, все не так, - начал было оправдываться Тсюня, но замолчал, так как его друг принялся с тем же энтузиазмом делать просторную, удобную, но простую иглу. В итоге, стройка была закончена в экстремально короткие сроки. Этой ночью они спали в новом теплом жилище. Ветер за его пределами завывал. На новом месте было непривычно, сон никак не хотел приходить к ним обоим. Тсюня поворочался в своем спальном мешке и пришел к выводу, что вряд ли заснет. Гокудера перестарался с простором внутри дома. Теперь здесь могло поместиться человек десять. Правда, он обосновал это все тем, что не хочет мешать спать своему другу и божился обязательно поделить тут все на комнаты. И пусть по ГОСТу это не было предусмотрено, ничто не могло его остановить. Эскимос снова поворочался в спальном мешке. - Не спится? – поинтересовался Гокудера со своего спального мешка. - Ага, - печально ответил ему Тсюня. Повисла тишина и только ветки в костре тихо похрустывали, пожираемые огнем. - Может, немного поговорим, авось заснем, - предложил олень и, не дождавшись ответа, продолжил. – Мне вот всегда было интересно, как тебе удалось выжить одному при таких условиях? И что ты тут делаешь один? Ну не то, чтобы мне было уж очень интересно, - исправился он, увидев, как эскимос смутился, - так что если не хочешь рассказывать, то и не надо. - Я быть наследника великий семья охотника, - немного подумав, ответил Тсюня. – Я многое уметь и многое знать, но не хотеть убивать оленя, - он поник. – Поэтому меня выгнали с позора из деревня и моя семья быть понижена в статуса. - Прости, я не хотел, - принялся извиняться олень и гусеничкой в спальном мешке подполз к нему, пытаясь поддержать хотя бы своим присутствием. - Я за себя не переживай, я переживай за семья, поэтому иногда ходить их проведывать, но смотреть только издалека. Ближе нельзя, - покачал Тсюня головой. – И ты не виноват, я не злиться. Не извиняйся, - он замолчал. Повисла неловкая тишина. - Можно я буду звать тебя Десятым? – внезапно поинтересовался Гокудера. - Ась? – удивленно уставился на него эскимос. - Получается, что ты у меня десятый хозяин, - он продолжал, не смотря на взгляды Тсюни, хотевшего задать какой-то вопрос. – Одним я не нравился, ибо характером не вышел, другим – раскрасом, третьим еще чем-то, в итоге попал к какому-то извращенцу. Но что не делается, все к лучшему - я познакомился с тобой, - он улыбнулся, - и намерен всегда оставаться рядом, чтобы не случилось. Эскимос покраснел от смущения и неожиданности и только через некоторое время молча кивнул. Он был безгранично рад, что у него появился такой замечательный друг. Спустя некоторое время Тсюне довелось увидеть в просторах родного интернета сообщение от Санты Клауса. Под глобальным поздравлением всех с новым годом, до которого оставалось еще целых два месяца, висело видео, в котором плачущий крокодильими слезами дед просил найти и вернуть ему его верного оленя. Фотографии оленя почему-то были помещены под тег - от 18 и старше. В тот вечер Тсюня многое узнал об отношениях Санты и его оленей. В душе он пожалел дедушку, но поклялся, что никогда не вернет ему Гокудеру. Оленю он ничего об этом не сказал, но начинал дико краснеть, как только видел того. Гокудера старался заботиться о своем новом хозяине в силу своих скромных способностей. Пусть сам Тсюня и был потомственным охотником, но убивать никого кроме рыбы он не мог в силу своих моральных принципов, поэтому мясо добывать пришлось оленю. Эскимос очень долго просил все же не трогать братьев меньших, но увидев, как плачевно выглядит Десятый и то, как тот мерзнет по ночам, наш герой не мог оставаться в стороне. Раздобыв где-то странные цилиндрические палки, которые потом поджигал и кидал в разную живность, он начал охотиться. Дивным было то, что от палок потом отлетали странные сверкающие шары, разлетавшиеся чуть ли не по всему небу и пока обожаемый Десятый наслаждался зрелищем, ахая и охая, олень собирал жертв, утверждая потом, что те «умерли со спокойной душой от восторга перед увиденным». И вот в их дом постучался новый год. Прошло уже три месяца с тех пор, как они жили вместе, так что для них это был исключительно двойной праздник. Они, как всегда, сидели у костра в своем доме и о чем-то беседовали, обмениваясь теплыми улыбками. - Гокуделя, - Тсюня внзапно покраснел и протянул какой-то сверток в руки друга, - с Новым годом. Это тебе от меня. Тот удивленно уставился на Десятого, но подарок принял, развернул и обнаружил новую теплую одежду, явно подаренную ему вместо поношенного костюма оленя. Все же теперь он был человеком. - Десятый, - выдохнул он, - совсем не стоило, для такого, как я и моя теперешняя одежда сойдет. - Это подарка. Отказываться не есть хорошо, - смутился Тсюня. – Я долго выбирать, - смутился он еще сильнее, и потупил взор. - Спасибо, - поблагодарил хозяина не менее смущенный Гокудера, - это мой первый в жизни подарок, - он аккуратно развернул свитер, который получил в подарок, так же аккуратно расправил куртку и прочие подарки. Носить их совсем не хотелось, только любоваться, чтобы не дай бог с ними ничего не случилось. Радостное настроение вмиг улетучилось, когда олень вспомнил, что ему совсем нечего подарить. – Прости меня! – он воскликнул это так неожиданно, что эскимос невольно подпрыгнул на месте. – Мне нечего подарить! – и пал на колени, приложившись лбом об землю. - И не надо, - улыбнулся Тсюня, - ты и так стал для меня подарком судьба, - он снова покраснел и замолчал. Гокудера поднял голову и молча посмотрел на Десятого. - Десятый! – все так же неожиданно воскликнул он. – Я всецело твой! Я готов подарить всего себя, если ты не против! Вот мое бренное тело! Оно твое! – продолжал он размахивая руками в разные стороны и внезапно замолчал, густо покраснев. – Прости, кажется, я перегнул палку, - извинился он. Тсюня не смог сдержать смеха. - Это все новогодняя магия! – перестав смеяться, добавил он и слегка чмокнул оленя в щеку, при этом еще больше смутившись. – С Новым годом, Гокудера, - добавил он. Тот удивленно коснулся рукой своей щеки, пылающей от поцелуя. - Десятый… Это в первый раз, когда ты правильно назвал меня по имени! – восторженно воскликнул он. – Вот уж точно магия! – и улыбнулся от всей души, слегка покраснев. – И тебя с Новым годом. Где-то под самой луной, летели гномы. За каждым из них тянулась дорожка определенного цвета. Сливаясь, дорожки образовывали радугу, по которой на своих санях Санта ехал раздавать подарки ребятне и дарить всем чуточку волшебства. Волшебные олени, а точнее молодые люди в костюмах оленей, под суровым взглядом последнего из них несли дедушку навстречу ночным приключениям. - Эх, ребята, давайте мою самую любимую, - мечтательно протянул старик в санях. - Приказ поняли. Запевай, - скомандовал последний олень. Все как-то печально обернулись в его сторону. – Иначе - камикорос, - добавил он. Вздохнув на полную грудь, олени дружным хором запели: «Голубая луна всему виной, - Все в округе говорили. Этой странной любви, Этой странной любви Так ему и не простили…».