После

Утро плавно переходило в полдень. Наш Лес был наполнен горько-свежими запахами трав и птичьим пением, и на сердце было легко и радостно. Мы победили, уничтожили почти целый отряд болотных тварей. Осталось покончить с последним, с их предводителем, но это не должно было занять много времени — он был прямо передо мной, тяжело дышал, щурился и отводил взгляд из-за яркого солнца, бьющего ему прямо в лицо. Прямо под крысиным черепом на его лбу была большая ссадина — кто-то из наших умудрился заехать в него камнем. Он был безоружен и даже более того — ранен: из его правой руки торчал обломок стрелы. И это им пугали наших детей? Это при упоминании его имени бледнела Королева Тара? Кстати, где там Катберт?.. — Вот и всё, — сказал я. Мандрейк нарочито неторопливо обвёл взглядом окружающие поляну деревья. Я заметил, что его левая, здоровая рука то сжималась в кулак, то разжималась. Нервничал. Ещё бы. Мы отправили к праотцам всю его свиту, обезоружили его, загнали в угол. Осмотрев поляну, болотный князь коротко усмехнулся: не требовалось иметь безупречное зрение, чтобы разглядеть в листве десяток лучников, держащих его под прицелом. Мне стоило только махнуть рукой, чтобы его утыкали стрелами, как ежа. Достойный финал славной битвы. — Как предсказуемо, — с презрением произнёс он. — Подстраховал все тылы, да, Ронин?.. — Ты рассчитывал на нечто иное? — спросил я. Он неопределённо дернул плечом и тут же поморщился: видимо, и плечо его пострадало в сегодняшней сваре. — Что дальше? — Дальше? А дальше… — Мой генерал, — Катберт ловко спрыгнул со своей рыжей колибри в паре шагов от меня. Когда друг был рядом, всегда было спокойнее. Сейчас мне будто бы стало легче дышать, в груди потеплело. Солнце запуталось в его волосах, золотисто-карие глаза излучали тепло, он сам был — тепло. Такой же удивительный, как и Тара. Я поймал его ободряющий взгляд и не смог удержаться от ответной улыбки. В глазах Катберта была искренняя гордость за меня, за нас. Что ж, без ложной скромности скажу — я действительно долго планировал эту операцию, так что теперь мы могли сорвать заслуженные плоды. — О!.. — Мандрейк скривился. — Давно не виделись, не так ли, Катберт? — последнее слово он словно выплюнул. — И правда, — беззлобно подхватил мой друг. — Сдавайся, Мандрейк. Ты проиграл. — И что дальше? — повторил поганец. Катберт посмотрел на меня. Разговор с пленным было положено продолжать мне, как старшему по рангу. — Дальше — казнь, — я почувствовал раздражение. Я понимал, почему Мандрейк тянул время, но мне хотелось закончить с этим побыстрее. Ведь мы убили всех поганцев, осмелившихся сделать сегодня вылазку в Лес, верно?.. А теперь моя Королева ожидала нас. Она ожидала меня, генерала, положившего конец многолетней войне. Мы пока не отправляли гонцов — лучше мы, солдаты Леса, ступим на нашу землю все вместе, вместе принесём радостную весть. — Убьёте безоружного? — Мандрейк издал хриплый смешок. Сейчас он выглядел совсем жалко. — Ну-ну. — Сам нарвался, — вполголоса произнёс Катберт. Король поганцев нахмурился: не мог расслышать, о чём мы говорим. Он был так бледен, что его рот выделялся на лице, будто рана с тёмными гниющими краями. Я вдруг понял, что он боялся, действительно боялся, иначе продолжил бы свою обычную насмешливую браваду. Я кивнул и озвучил то, о чем постоянно думал все последние минуты: — Пора заканчивать. Я поднял руку. По периметру поляны прошлось движение: лучники вновь приготовились. Катберт сделал шаг назад, встал за моим плечом. Пульс странно участился от ощущения сообщничества. Мы будем наблюдать за казнью последнего болотного короля вместе. Как всегда. Ронин и Катберт. Железная рука и бархатная перчатка, как когда-то шутливо заметила Лада — ещё до того, как мы с ним стали друзьями. После её смерти мы с Катбертом стали более более близки. Лишившись супруги, он со свойственным ему неистовством и пылом решил посвятить жизнь защите родины, ну а я… Я мог только потворствовать ему в этом. Сперва я думал, что получил рядом с собой прекрасного бойца, офицера, на которого можно было в критических ситуациях оставлить командование, но неожиданно я обрёл ещё и друга. Права была мудрая Тара — даже в самых горьких событиях можно разглядеть подарок Судьбы. А сейчас прекрасная Королева незримо присутствовала где-то рядом. И надо всеми нами был Лес, который мы когда-то клялись защищать от гнили. Он давал нам кров, а сегодня мы, лифмены, возвращали долги. Катберт рядом со мной нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Подожди, друг мой, осталось совсем немного. Я позволил себе глубокий вдох. Хотелось, чтобы следующее мгновение навсегда осталось в памяти. Мгновение нашего триумфа. Начало новой эры. И именно с того момента всё пошло не так. — Стойте, — внезапно произнёс Мандрейк. — Вы не можете. У меня есть право… защитить свою жизнь. Я резко выдохнул. А я и забыл о старом обычае. Если бы мы лишили Мандрейка того, о чём он просил, то наша победа была бы полной. — Поединок, — произнёс Мандрейк, пристально глядя на меня, скрупулёзно считывая малейшую мою реакцию. — Что скажешь, генерал Ронин? У меня есть такое право. — Опустить луки! — крикнул я лучникам. Рядом шевельнулся Катберт — будто он хотел сделать за лучников их работу. Прости, друг, простите меня, мои воины, но проклятый поганец прав. Старые законы нужно уважать. Мандрейк самодовольно ухмыльнулся, но я не верил этому, не верил ни единому жесту — несколько секунд назад я видел его истинное лицо. Но Катберт этой ухмылки вытерпеть уже не смог. — Позволь мне, Ронин, — прошептал он. — Дай мне покончить с ним. Я оглядел его с головы до ног. Его доспехи были чистыми: сегодня он не сражался, а командовал, как и я. А на Мандрейке брони не было. Он не ожидал серьезного нападения, сегодня мы застали его врасплох. Расклад был очевиден. Сейчас предводитель поганцев не смог бы выстоять даже против новобранца — если у того, конечно, был бы меч, — а значит, против такого опытного бойца, как Катберт, шансов выстоять у Мандрейка не было. Ну а у малыша Нода скоро появится ещё один повод гордиться отцом. — Хорошо.

***

Идеально заточенный кинжал вошёл в незащищённое горло. Катберт неловко, будто виновато, всплеснул руками. Мандрейк метнулся назад, спасаясь от непроизвольного смертоносного взмаха меча, а я стоял, будто оцепенев, не в силах поверить. К горлу подступила тошнота, хотя я когда-то считал себя бывалым воином. Катберт выпустил оружие из рук и рухнул на спину. Я не мог заставить себя вновь взглянуть на друга. Ясно было одно — с такими ранами не живут. Никакая магия не в силах залечить разрубленное горло. Солнце, кажется, погасло, а я остался здесь, без тепла, с заледеневшей кровью. Я не мог смотреть на Катберта, но его убийца был жив, и он тоже был здесь. Не раздумывая, я обнажил меч. Мандрейк поднял глаза. — Стой, — сказал он. Мне хотелось мгновенно преодолеть разделявшее нас расстояние и пронзить его мечом. Мне хотелось обхватить его шею и почувствовать, как хрустят под пальцами позвонки — сейчас я был способен на такое. Но я обещал, что он сможет уйти. Титаническим усилием я заставил себя остаться на месте. С трудом справляясь с трясущимися руками, я вернул меч в ножны. — Ты… — начал было я, но мой голос сорвался. Я глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Его губы шевельнулись. Думаю, если бы он в тот момент улыбнулся, я бы точно убил его. Покрыл себя позором, но убил бы. Иногда я до сих пор жалею, что не сделал этого. — Знаю, — наконец сказал Мандрейк. Он не улыбался. — Я пойду. — Иди, — мой голос был глухим, как у дряхлого старика. Мандрейк кивнул, развернулся и двинулся к зарослям. Глядя ему в спину, я чувствовал себя бессильным и глупым. Зато ко мне, кажется, вернулся голос. — Я убью тебя, — выкрикнул я, осознавая, насколько жалко это выглядит. — Клянусь, после я найду и убью тебя!.. Можно подумать, оно могло быть, это «после». Для меня всё закончилось с последним вдохом Катберта. В тот миг всё остановилось, и я не мог, физически не мог думать о том, что что-то могло быть потом. Мандрейк обернулся и сказал что-то. На слух с такого расстояния было уже не разобрать, но я мог прочитать по губам. «После. Мы встретимся». — После, — беззвучно повторил я. Он кивнул и невозмутимо побрел дальше, продолжая подставлять мне свою спину, откуда-то совершенно точно зная, что я не нападу. Он шел неторопливо, заметно припадая на раненую ногу. На земле за ним оставались капли крови. Через несколько часов он доберётся до своих владений — если его, конечно, не сожрут грызуны, змеи или хищные растения… Да нет, не сожрут, конечно. Полудохлый поганец — не самый лакомый кусок. Через минуту он скрылся в густом кустарнике, а я остался стоять. Мне нужно было… нужно было сделать что-то. Нужно было научиться жить с кровоточащей раной в груди. Но я должен был справиться — мне было уже почти не больно. Я даже не плакал. Мне нужно было позаботиться о маленьком Ноде, как я и обещал. Каким-то образом рассказать ему, что его папа умер. Это обещало быть более сложным, чем всё, через что я только что прошёл. Затем мне следовало объяснить Королеве, что я больше не был годен возглавлять регулярную армию. Она, конечно, не поймёт. Сразу два командующих офицера в один день — большая потеря для наших войск, вот только это — уже не моя забота. Ну а после я встречусь с Мандрейком. Ведь Мандрейк тоже обещал.