Давай порешаем

Ночь, и небо подсвечивают бесчисленные московские огни. Фонари, фары машин, неоновые вывески. Все сейчас разделилось на совсем темное и слишком яркое. Глаза режет, куда ни глянь. Никаких полутонов. Передо мной открывают дверь, и я, прежде чем сесть в салон, глубоко вдыхаю влажный воздух – ну, точно, будет дождь. Кажется, уже начинает моросить. Ты еще кричишь что-то, и слышат тебя проезжающие мимо водители, зеваки на улице, но только не я. Замолчи ты, не позорься. И самое главное, Олег, не зли. Не зли меня. Да тебе ли это объяснить? Порешать ему надо. Начни я сейчас решать, первой об этом пожалеет моя охрана, потом случайные прохожие, а закончится все пулей в голову. В твою. Ну а уже потом пожалею я. Порешать ему... Конечно. Стоишь как брошенная собака из того мультфильма нашей общей молодости и пытаешься угадать, где именно мое лицо за тонированным стеклом. Не видишь? Зато я вижу. Тебя, сошедшего со страниц криминальной хроники, и твои глаза, полные искреннего непонимания. Сжимаешь перстень в руке – вот-вот замахнешься и кинешь со злости, от обиды или что там сейчас преобладает внутри тебя. Знаю, что в далеком девяносто втором наскребали на него последние деньги. Трудно вам пришлось, наверное. Лишнюю копейку боялись зажать без моего то согласия. А тут – перстень. Вручаешь ты, а все наши ребята стоят, переполненный щенячьей преданностью. Свидетели на свадьбе, чтоб их. В богатстве и в бедности, в радости и печали, в болезни и здравии до тех пор пока... Пока один не перестанет проводить идиотские аллегории и не откроет глаза. Вот до каких пор. -Дим, зажигалку дай. С переднего пассажирского сиденья протягивают «Зиппо», я подношу заветный огонек к, зажатой между губами, сигарете. Охранники у меня умные, ограничиваются только коротким переглядом друг с другом и удивленно приподнятыми бровями, хотя и знают, что за дым в салоне я готов убить. Глубоко затягиваюсь. Сегодня исключительный случай, да и самоубийство как-то в график не вписывается. Смешно. Ты гнал под двести, и это стало долгожданным поводом проститься, а я сейчас сдерживаюсь, чтобы не взвыть от этих черепашьих восьмидесяти километров в час. Хочу скорее в пункт А или хочу скорее из пункта Б? Второе, должно быть. Подальше от тебя, уехать, скрыться, больше никогда не видеть, чтобы не передумать, чтобы не совершить этой ошибки, как уже когда-то много раз. Думаю, рвать вот так, с корнем, с мясом, без прелюдий и лишних слов, нормально? Пытаюсь убедить себя, что нет и почувствовать вину, но ничего не выходит. Все живое внутри кричит и убеждает в обратном. Все это – вполне нормально. Все это – более чем нормально. Порешать хочешь? Неужели за столько лет не понял, что все решается само собой, когда я открываю рот. Кому говорить, а кому замолчать навсегда, кому остаться, а кому уйти. Ты был рядом непозволительно долго. Непозволительно близко. Двадцать лет назад откладывать все на «потом» было проще, и каждый раз, когда я ловил себя на мысли, что думаю о тебе чаще, чем следует, был уверен – пройдет, ведь мои чувства не находили ни словесного, ни действенного выражения. Может быть, поэтому и менял женщин, и женился три раза, однако, делая все возможное, чтобы в твоей жизни был только я. Смотрю на свои руки. Исчезла целостность, как будто вместе с перстнем отрубили палец. Кто дал мне сил бросить тебя? Кто даст сил пережить это? Знаю, так – лучше. Дальше бы – тупик. Но между ребер тяжесть такая, что, кажется, сейчас разучусь дышать. Прошу водителя, чтобы тот остановился.Он припарковывается возле какого-то парка. Не дожидаясь, когда передо мной откроют дверь, я сам чуть ли не выбегаю из машины. После сигаретного дыма свежий воздух буквально бьет в ноздри. Охранники покорно ожидают в стороне, не задают вопросов, не подбегают с зонтами - просто золото. С неба - дождь, а я стою под ним, проникаясь к себе чувством жалости. Мне бы смелости, мне бы не бежать от самого себя, наплевать на все стереотипы и запреты, мне бы все вернуть к началу... Сослагательное наклонение... да в истории! Что за глупость. Проходит время, достаточное, чтобы успокоиться от эмоционального выплеска, и я, наконец-то, беру себя в руки и разворачиваюсь к машине. -Ладно, поехали.