Маргарита

Вечер. Где-то среди деревьев слышны вопли обеспокоенных птиц. Единственный фонарь покрывает улицу. Остальные-побиты. Помню и сам, когда был еще совсем мальчишкой, часто совершал набеги на уличные фонари. Неужели современное поколение знает эту игру? Или же они стоят так уже не один год, оставшись еще с того времени? Все, как я запомнил. Не знаю, стоит ли называть этот город родным для меня, но именно здесь я провел первые пятнадцать лет своей жизни. Каждая улица, каждый кирпич — память об одном из детских приключений. Воздух буквально пропитан этими воспоминаниями. Навстречу идет молодая девушка. Выглядит очень знакомо. Стоп. Неужели ее дочь? Очень похожа. Нет, эту походку я помню хорошо, как и этот взгляд. Будто в мыслях она где-то далеко. Но почему же она совсем не изменилась? Пластическая хирургия? Кто знает. Неловко было бы спрашивать. Идет, улыбается своим мыслям. Одета всего лишь в легкое платьице, хоть зима закончилась совсем недавно. Это я тоже отлично помню. Она и раньше поступала столь опрометчиво. А после много болела. — А ты совсем не изменилась, — я улыбнулся. Девушка встревожено осмотрелась по сторонам. Когда она заметила меня, то несколько минут изучала, после чего на ее лице появилась широкая улыбка. — А ты постарел, — голос, все еще, как у молодой девушки. Такой же тихий и тонкий, как в моих воспоминаниях. Сейчас мне приносит некое удовольствие это занятие. Вспоминать, как было тогда, и сравнивать с тем, что я вижу сейчас. Я засмеялся. Она, как всегда, в своем духе. — Как жизнь? — спрашиваю я. Меня же распирает от любопытства. — Никак, — разводит руками. В сумерках плохо видно — улыбается она, или же наоборот — грустит. Поэтому я не знаю, что стоит отвечать. И хорошие известия, и плохие она всегда сообщала привычным бодрым голосом. — Может, поговорим? — Давай завтра вечером здесь встретимся, — смотрит на часы. Небось, намекает мне, что спешит. — Тогда до скорой встречи. Я киваю, и она проходит мимо. Нет, не стану оборачиваться. Уже прошло то время, когда я смотрел ей в спину. Она не оборачивалась. И я тоже не буду. Возвращаюсь в свой номер. А мысли о первой любви все не дают покоя. Воспоминания словно накрывают волнами, чувствую себя укротителем моря. Моря мыслей. Странно, и почему я ни разу не вспомнил о ней после того, как переехал? Может, вспоминал, но забыл об этом? И какое же последнее воспоминание о ней? Восьмой класс. В школе мы с ней не общались особо. Как-то неловко было признавать перед пацанами — всю жизнь с одной девчонкой дружил. Вот как пошли мы в первый класс, так и стали ходить порознь.       Помнится, в тот день я первый раз пытался курить. Первый и последний. Я только беру сигарету в рот, вдыхаю, и тут же захожусь кашлем. И тут слышатся шаги. Ну, думаю, если кто-то знакомый, сидеть две недели точно не смогу. Оказался все-таки знакомый. Знакомая. И даже слишком. Она выглянула из-за угла посмотреть, что за шум. В руках у нее сигарета. Я рассказал все ее маме в тот же вечер, думал, если сдам ее первый, то избегу наказания. Потом мы еще долго не разговаривали лишь кидали ненавистные взгляды друг на друга. Неужели так много времени прошло? Вечер наступил неожиданно быстро. Она уже ждала меня. Была в том же платье, но несмотря на то, что похолодало, кажется, чувствовала себя отлично. — Привет, — улыбается. Я не смог сдержать смех. — Что-то не так? — осматривает себя. — Просто вспомнил ту историю с сигаретами. Она тоже засмеялась. Так и стояли на протяжении нескольких минут и вспоминали, как когда-то друг друга почти ненавидели. — Знаешь, я просто хотела сказать, что любила тебя, — это было неожиданно. — Что? — переспросил я. Такие заявления и вот так просто, ни с того ни с сего. Очень в ее стиле. — Что слышал! — передразнила она. Хоть бы смутилась. Нет, смеется. Хотя, если подумать, видел ли я ее когда-то смущенной? — Прощай, — улыбается и идет мимо меня. Не смотреть в спину? Что за ерунда. — Постой! — я хотел ее остановить. Обернулся, но за мной уже никого не было. Уже в номере я пытался вспомнить ее смущенное лицо. Ничего. Помню, как сидели в песочнице, как ловили майских жуков, играли в салочки. И… Вечер, такой же, как был сегодня. Та самая улица. Она в легком платьице. — Что хотела? — Прости, — улыбается. — За что? — мне, видимо, хотелось поиграть с ней. — За то, за что ты на меня обижаешься… — За что именно? Она закатила глаза. Небось, вспомнила, что первым сдал ее все-таки я. — Я тебя любила. — Что? Я был шокирован. Почему-то встретиться с ней взглядом казалось выше моих сил. Больно уж колотилось сердце. — Что слышал, — ответила она. Так тихо, что я едва разобрал ее слова. Тогда я поднял голову, дабы переспросить. Ее лицо было красным. Она тоже не смотрела на меня. Неловко сложила руки вместе, как будто бы молится. — Я тебя тоже. И поцеловал ее. Просто не смог удержаться перед этим смущенным лицом. Да и вечер был такой… подходящий, что ли. И сердце стучало, как сумасшедшее. Она расплакалась. Помню, как прижимал ее к себе и говорил, что все будет хорошо. А она, задыхаясь из-за слез, отвечала, что ничего больше не будет. Помню еще, предложил ей свой пиджак. Ответила, что не стоит, мол, не боится заболеть. На тот момент она пропустила уже несколько недель школы. Но я надеялся, что в тот день все же придет. Я ждал ее. Мне так много нужно было сказать. Столько эмоций выразить. Ждал, но она не пришла. А когда возвращался домой, увидел, как в наш общий подъезд заносят гроб. В нем лежала молодая девушка, одета уже в другое, белое платье. Она. Определенно, это была она. Помню ещё, как бросился к ней. Пытался разбудить. Думал, это просто глупая шутка. И больше ничего. Помню только первый день в новой школе. И что я не мог вспомнить кого-то очень дорогого из своего прошлого. Не мог вспомнить даже имя. Ни внешности, ни голоса, ни единственного маленького воспоминания. Только сильные чувства. Я трясущимися руками, набрал мамин номер. Гипноз, значит. Не буду их осуждать. Родители, видимо, считали, что мне с такой потерей самостоятельно справиться будет сложно. Наступило утро. Кладбище. Вокруг лишь кресты. Помнится, в этом городе не принято ставить надгробия. Придется поискать… Уже не нужно. Вижу ее. Стоит с красным лицом. — Прости, — шепчет. — И ты меня прости… Маргарита, — читаю надпись на кресте. Самому вспомнить так и не удалось. Улыбается. Собирается уходить. — Знаешь, я просто хотел сказать, что любил тебя. — Я тебя тоже.