Сказка - ложь...

      «Я от Бабушки ушёл, я от Дедушки ушёл…»       Мда…       Снэйп невесело усмехнулся и отсалютовал пламени камина бокалом с коньяком.       Кто же мог подумать, что рассказанная как-то в дупель пьяным Долоховым маггловская детская сказка так… пугающе удачно ляжет на его жизнь и судьбу?       ***       Жили-были старик со старухой…       ***       О, да.       И Эйлин, и Тобиас – оба постарели очень рано.       Кажется – ещё до того, как встретились.       Не телом, нет. Душевно.       Он – от злобы. Она – от страха.       ***       Вот и говорит старик старухе:       — Поди-ка, старуха, по коробу поскреби, по сусеку помети, не наскребёшь ли муки на колобок.       Взяла старуха крылышко, по коробу поскребла, по сусеку помела и наскребла муки горсти две.       ***       Зачем Снэйпы решили завести ребёнка – Северус до сих пор не понимал. У них друг на друга-то душевного тепла не хватало – куда им ещё ребёнок?       А вопрос продолжения рода этих двоих заботить вроде был не должен.       Выгнанной из дома Эйлин уже всё равно, а Тобиас… да полноте, пьяницы и дебоширы, каким был и он, редко любят детей.       Нет, не так. Они вообще редко любят кого-то, кроме себя.       Да даже, если и любят! Снэйпы были бедны и несчастны, и ребёнок не улучшил бы их положения, скорее наоборот.       Возможно, ребёнок был случайностью. Неосторожностью, с которой им просто пришлось смирится.       И, как бы странно это не звучало, Северус этим где-то даже гордился.       Ведь, вопреки всему и вся, – он сумел родиться.       ***       Замесила муку на сметане, состряпала колобок, изжарила в масле и на окошко студить положила.       ***       Вот и Снэйпы также – почти сразу после рождения просто перестали обращать на ребёнка внимания. Не орёт – и ладно.       Детство своё и родительский дом он до сих пор вспоминает с содроганием.       ***       Колобок полежал, полежал, взял да и покатился — с окна на лавку, с лавки на пол, по полу к двери, прыг через порог — да в сени, из сеней на крыльцо, с крыльца на двор, со двора за ворота, дальше и дальше.       ***       Стоит ли удивляться, что он дал оттуда дёру при первой же возможности?       ***       Катится Колобок по дороге, навстречу ему Заяц:       — Колобок, Колобок, я тебя съем!       — Не ешь меня, Заяц, я тебе песенку спою…       ***       Хогвартс стал для него не только первой возможностью на… побег, будем уж откровенны.       Первые враги у него тоже появились только там.       Мародёры.       О, как он их ненавидел!       Тогда – ему казалось, что хуже их и быть-то не может!       Это потом, по прошествии времени, он понял, что Мародёры-то, собственно, хищниками и не были. Несмотря на оборотня и Грима в составе компашки – они были, скорее, паразитами. Да – вредные, да – противные, но… масштаб не тот. Мелковаты.       С другой стороны – он и сам тогда был не слишком-то…       «Нежная и трепетная няшка», как припечатал его однажды Люциус.       Сказано это было по другому поводу, да и Люц потом долго лечился от одного весьма мерзопакостного сглаза, но всё же, всё же…       ***       И покатился по дороге — только Заяц его и видел!       ***       Сейчас все – ВСЕ – Мародёры мертвы.       А он жив.       И это понимание почему-то не приносит особой радости.       Чувство удовлетворения – да. Он выжил, несмотря ни на что.       Но радость…       В конце-концов он давно перерос тот возраст, в котором хочется непременно плюнуть на могилу врага.       А ещё он понял, что несмотря ни на что – он никогда по настоящему не желал Мародёрам смерти.       Разве что Петтигрю – но это другое.       А так… Ему было жалко Поттера-старшего, не сумевшего защитить семью; шавку-Блэка, двенадцать лет просидевшего в Азкабане ни за что; ему даже было жалко Люпина, хотя оборотней он терпеть не мог.       И однажды он просто понял, что вот эта его полупрезрительная жалость – лучшая месть Мародёрам за все их выходки.       ***       Катится Колобок, навстречу ему Волк:       — Колобок, Колобок, я тебя съем!       — Не ешь меня, Серый Волк, я тебе песенку спою…       ***       Убегая от Мародёров – он попался на зуб Тёмному Лорду.       Вот тот был хищником настоящим, матёрым.       Хитрый, сильный, опасный.       Он так легко сыграл на слабых струнах в душе Северуса, что семнадцатилетний затравленный подросток не раздумывая встал под его знамёна.       И, поначалу, всё было не так уж и плохо.       Он учился, варил зелья, ходил на собрания.       Ничего такого особо страшного. Ведь по началу Тёмный Лорд был вполне адекватен и даже в некотором роде заботился о своей «стае».       Это ПОТОМ, когда он сошёл с ума, начались рейды, пытки, убийства…       …а члены «стаи» из соратников превратились в слуг.       Северус не хотел быть слугой.       ***       И покатился по дороге — только Волк его и видел!       ***       Ему повезло.       Он – выжил. Он выстоял. Он – снёс.       И оголтелые бои первой войны, и шпионские будни второй.       Он сумел предать Волдеморта и пережить его.       И пусть голос его стал хрипче и глуше, а шрамы на горле ноют к дождю – не страшно.       Невелика цена – за свободу.       ***       Катится Колобок, навстречу ему Медведь:       — Колобок, Колобок, я тебя съем!       — Где тебе, косолапому, съесть меня!       ***       И опять Северус наступает на те же грабли.       И они бьют его по лбу, с силой, до звёздочек перед глазами.       Пытаясь вывернутся из-под лапы Тёмного Лорда – он попадает к Дамблдору.       О чём в последствии неоднократно жалеет.       Самый Светлый Маг действительно был похож на медведя.       Одиночка по сути своей, он прокладывал дорогу через бурелом чужих судеб там, где ему это было нужно. Не оглядываясь на ветки, которые он сломал и отбросил назад ради этого.       Такие ветки, как Поттеры, Блэк, Люпин.       Как Северус.       Быть шпионом – страшно. Себе он может признаться честно.       Убивать, пытать, насиловать – больно.       Ходить по грани между жизнью и смертью – невыносимо. Ведь ему всё ещё страстно хочется жить.       Но Метка Тёмного Лорда на руке и Обеты, принесённые Дамблдору не оставляют ему выбора.       А значит – остаётся только сцепив зубы идти вперёд.       Потому что назад – пути нет.       ***       И опять покатился — только Медведь его и видел!       ***       Так или иначе, вопреки планам старого маразматика, или благодаря им – а он снова выжил.       Выжил – и пережил этого старого козла.       Что не может не радовать.       Вообще – большая часть его истории сводится к тому, что он стремится кого-то пережить.       Это… грустно.       А ещё – весьма показательно.       ***       Катится Колобок, навстречу ему Лиса:       — Колобок, Колобок, куда катишься?       — Качусь по дорожке.       — Колобок, Колобок, спой мне песенку!       ***       Когда ушли Мародёры, умер Альбус, был побеждён Волдеморт – кто остался в его жизни?       Поттер.       Гарри Поттер.       После победы Поттер не-то, чтобы исчез – если бы он исчез, такая бы буча поднялась! – скорее затаился. Он не мелькал на колдографиях в газетах, не давал интервью, не посещал бесконечные министерские балы… а Северус не следил за ним.       Он отдал все долги – Лили, Альбусу, миру. Сколько, в конце концов, можно?       Всё. Хватит. Он хотел покоя.       Но – если уж быть до конца честным с собой – он думал о Поттере.       Мысли были… разные. И радость, и горечь, и злость, и прощение – разные мысли сменяли друг друга, извиваясь и перетекая одна в другую как языки пламени в камине.       Но всегда, когда бы не возвращался к этой теме Северус, Поттер для него оставался… маленьким. Не то щенком, не то жеребёнком. Длинные, тонкие лапки; огромные, немного наивные глаза…       Такого хочется защищать, спрятать под полу куртки от ветра, нежить и баловать…       А потому, когда дождливой осенней ночью в дверь дома в Паучьем Тупике без стука ворвался здоровенный брутальный мужик с сигаретой в зубах и воплем «Снэйп, старая ты Летучая Мышь, ты мне нужен! Прямо сейчас!», Северус несколько… растерялся.       Он как-то не ожидал, что тот трогательно-неуклюжий щеночек – вырастет в здоровенного матёрого волкодава!       А ведь следовало! Следовало помнить, что диванная болонка не смогла бы грохнуть Волдеморта простым разоружающим заклинанием!       А этот…       Ну, что сказать? Плечи Атланта, фигура Аполлона, умные глаза хищного зверя и совершенно похабная ухмылка, не сходящая с губ.       И сигарета. Дешёвая, воняющая какой-то дрянью, и не покидающая рта.       И характер. Нахальство, уверенность, сила и чёрный юмор.       И… ох.       Чего Поттер от него хочет – он понял не сразу. А поняв – согласился, почти не раздумывая.       Совместная работа в Отделе Тайн давала возможность узнать этого – нового – Героя поближе, понять его изменения, практически препарировать!       Северус всегда был болезненно любопытен. И вполне здраво признавал, что однажды это любопытство его погубит.       Слишком поздно он вспомнил, что Лиса в сказке оказалась хитрее и Зайца, и Волка, и Медведя. Она просто не стала озвучивать Колобку свои намеренья.       ***       А Лиса говорит:       — Ах, песенка хороша, да слышу я плохо. Колобок, Колобок, сядь ко мне на носок да спой ещё разок, погромче.       ***       Полгода совместной работы.       До посинения, до мушек перед глазами – Отдел Тайн не похож на курорт.       Полгода попыток понять кто же это такой – Гарри Джеймс Поттер?       Осторожные намёки и вопросы, заданные в лоб, наблюдения и провокации, раскапывание данных и построение гипотез – предоставленным шансом Северус пользовался на всё катушку.       Поттер – что интересно – не противился, отвечая на вопросы максимально честно и подробно.       Запутывая этими ответами Снэйпа ещё больше.       Наблюдения дали целую кучу мелочей – например, что от Поттера всегда пахнет дешёвым табаком и, почему-то, цветущей сиренью; что он любит капучино и европейские роллы; что для него ранний подъём приравнивается к подвигу; что… да мало ли? – которые почему-то не складывались в понятную картинку. Будто не хватало чего-то. Чего-то главного.       Какой-то… цели.       Ведь у большинства его действий эта цель была.       Но что это за цель?       ***       Колобок вскочил Лисе на нос и запел погромче ту же песенку.       ***       То, что его приручают, а он – страшно сказать! – приручается – Северус понял не сразу.       Слишком увлёкся своими исследованиями, рассуждениями, пониманиями, работой…       Слишком увлёкся Поттером.       Непозволительно увлёкся Поттером.       Настолько, что стал ловить его случайные прикосновения, считать улыбки, читать по глазам эмоции…       Насквозь пропитываться запахом его сигарет.       Варить ему кофе после очередной бессонной ночи в Отделе.       Перекидываться чернушными шуточками, осмеивая всех встречных-поперечных.       Делить на двоих молчание.       И это было… почти естественно.       Когда Поттер, после очередной принесённой порции кофе, перехватил его руку и почти невесомо прикоснулся губами к костяшкам пальцев – у Северуса в голове будто включили лампочку.       Картинка наконец собралась.       ***       А Лиса опять ему:       — Колобок, Колобок, сядь ко мне на язычок да пропой в последний разок.       ***       «Я от Бабушки ушёл, я от Дедушки ушёл» – старательно убеждал себя Снэйп – «Я Дамблдора пережил, я Волдеморта переиграл.»       «Ну-ну» – насмешливо блестят зелёные глаза Поттера – «Ну-ну»       Увлечение зашло непозволительно далеко.       Северус буквально чувствовал, как увязает в Поттере – в Гарри – как муха в варенье.       Как расстоянье между ними сокращается всё сильнее.       Как постепенно стираются границы.       Он уже не мог понять – он ли растворяется в Поттере, или Поттер растворяется в нём?       Он уже не видел разницы.       А потому, когда Гарри походя, между делом, сообщил, что его дом – который был защищён чуть-ли не лучше, чем Гринготтс – всегда открыт для него – Северус испугался.       Иррационально, нелогично… да и поздно уже пугаться!       Колобок уже сидит у Лисы на языке.       И пусть Поттер совсем непохож на Лису – слишком тяжеловесен, слишком спокоен, слишком прям.       И пусть Снэйп не похож на Колобка ни видом, ни характером – скорее уж на ежа или кактус.       А только всё одно – бежать некуда.       Да и нужно ли?       ***       Северус Снэйп неторопливо допивает коньяк.       Ставит пустой бокал на стол.       Поднимается из глубокого кресла, оправляя мантию.       Шагает к камину, походя беря с полки Дымолётный порох.       Бросает его в пламя, дожидается ярко-зелёного цвета и чётко называет адрес:       – Площадь Гриммо, 12.       Шагает в пламя и…       …в вихре сажи ступает на ковёр совсем другого дома.       Чтобы тут же оказаться в кольце почти-нечеловечески сильных рук.       Чтобы вдохнуть запах дешёвого табака и цветущей сирени.       Чтобы мочку уха обожгло тепло дыхания.       Чтобы прозвучал знакомый до последней нотки хриплый шёпот:       – Здравствуй, Северус.