О фантазиях

- Прости, мне что-то нехорошо, - Аллен виновато улыбнулся, присев на кровать. - Да вижу я, - Канда непринужденно шагнул к окну. Бросив взгляд наружу, он отстраненно сообщил: - Теперь там море. - Никакой фантазии, - Аллен зажмурился, схватившись за голову. Солнце лениво спускалось к спокойной глади, обещая замечательный закат. Штиль моря, его прозрачных вод, пряный соленый запах воды и водорослей, далекий смех отдыхающих – все это неотъемлемая составляющая беззаботной жизни, что-то наводящее на философию в голове. На столе стояли два бокала с вином, а в руке Канды черной трубочкой торчала сигарета. Пачка с остальными полетела на кровать к Уолкеру. Аллен прищурился, с удивлением спросив: - Ну и с каких пор мы курим? Мечник взглянул на пачку: - Вишневые, - пожав плечами, он достал пластмассовую зажигалку из кармана джинс. Сняв с лица солнцезащитные очки, он осторожно поджег кончик сигареты. Она приятно задымила: все-таки ароматизированные сигареты Уолкеру понравились, хотя и не впечатлили. - То, что они вишневые, не объясняет твоей новой привычки. Канда хмыкнул: - То, что у тебя нет мозгов, тоже необъяснимо. Аллен упал лицом на подушку, вздохнув. Канда сел на пол, скрестив ноги: - Ну не веди себя как ребёнок. Пока можешь – отдыхай. - Тебе не надоели эти бесконечные туры? – скривившись, словно Канда плюнул ему в лицо этими словами, произнес в ответ экзорцист. И тут же, словно его подсадили на старую любимую тему, без запинки продолжил: - И как долго мы будем шляться без дел? Ей-богу, я так давно не видел Джонни, Тима, Линали… Да что уж говорить о них, я даже себя здесь не узнаю! – казалось, вся его досада силой голоса обрушилась на тихие стены комнаты. Голос Аллена осип, но он продолжал: - Я скучаю по тем временам, когда я был занят в манге. И вот. Застряло? Да-да, и не отрицай. Теперь мы вынуждены бегать по вызовам, как вечно неудовлетворенные влюбленные: то меня с Лави сведут, то с тобой, то какие-то искушенные придумают что-то третье. Фанфикшен, додзиниси, фан-арт… Я хочу вернуться. Я очень скучаю по всем моим друзьям, по нормальным отношениям, по хорошему юмору, по моим длинным монологам, по невероятным сражениям, по старым привычкам, по закрученному сюжету судьбы, по искренним горьким слезам и честной дружеской улыбке, по стальной тяжести огромного меча и большим водянистым мозолям от него же, по вкусу крови во рту – по всему, что было так дорого, и что теперь забыто всеми, кроме меня! Канда ничего не ответил, подвигая ближе пепельницу: «Ты снова утрируешь». Ему было известно, что привыкаешь к курению не сразу, да и в первый раз никотин никому не приходится по вкусу. Он раскашлялся, как стандартный новичок, но все равно затянулся, продолжая. Он чувствовал горечь, отличную от обманчивого сладкого запаха вишни. Невольно он подумал, что никотин – горький, как полынь, неприятный для непривыкших, - это и есть та, прежняя реальность, где тяжелый крест приходилось нести за спиной, где страдания и жизнь – не отдельные существительные, где алая кровь и бесконечные потери сопровождали живущих, как если бы были приклеены к телу так тесно, что без кожи не отдерешь; а ароматный запах – скудные мечты об отдыхе, чересчур далекие, неосуществимые, которые нельзя словить руками и пощупать . Но все равно сигареты и ароматный дым от них были единым целым, как и – что в глубине души знали оба экзорциста - их реальность и фанатская деятельность. - Знаешь, - Аллен приподнялся с постели, - дай-ка и мне попробовать. Они наблюдали за закатом, поочередно кашляя. - Мне иногда нравятся такие вечера, - Аллен откинул белую прядку с глаза, улыбнувшись небу. - Наверное, не все так плохо, - и тут очередная волна сопротивления легких накрыла его, согнув его спину, свалив его на колени. Аллен судорожно прикрывал рот дрожащими руками, с радостью осознавая: вот он, на недлинное мгновение – ну и пусть! – он здесь, он настоящий, он живет. Беззаветная радость захлестнула его, словно ребенка, получившего долгожданную игрушку. Случайная вспыльчивость и плохое настроение вдруг испарились, не помахав рукой на прощание. - И после этого, - Канда стряхнул пепел, не обращая внимания на затяжной кашель Уолкера, - ты будешь утверждать, что находиться в чужих фантазиях неприятно. Конечно, он имел в виду не все их проявления, но сегодня им явно повезло. Почему бы не наслаждаться моментом, когда сокровенная минута спокойствия будет прожита ими так часто, как текст будут читать? Аллен сглотнул, успокоившись: - Ты что-то говорил? Я не услышал. Канда выкинул окурок и, взяв полотенце с вешалки, оглянулся в сторону Аллена: - Я предложил выйти и искупаться. Уолкер недоверчиво нахмурился. А затем быстро-быстро встряхнул головой и, сбросив с себя нелепую подозрительность, улыбнулся по-детски наивно: - Конечно, пойдем. Пепельница на ковре постепенно теряла свои очертания, забывая блики солнца и погружаясь во тьму. Тьма, подражая солнцу, имела привычку изливаться холодными лучами в помещения, пряча в своих прозрачных руках границы предметов. Но даже сквозь окно, пропускающее темные прожекторы ночи, было видно, как летают в воздухе брызги, разбиваясь о разноцветные бока большого пляжного мяча. Постепенно тьма поглотила и их, развалив кренящуюся, пахнующую вишней и соленым морем, далекую иллюзию. - Все хорошо? – вдруг настороженно шепнул Юу. - Все замечательно, - не скрывая добродушной улыбки, заверил его Аллен, - занавес уже закрывается. Пора уходить, - и два туманных силуэта, постепенно уменьшаясь, исчезали на тропинке.