Вы все

Для счастья нужно не так много, думает Джеджун, держась одной рукой за стойку микрофона; весь взмокший, уставший до чертиков, но одновременно с тем более чем живой. Брызги музыки и бескорыстного человеческого внимания падают на него, а он открывается навстречу. Слова песни закончились, остался только финальный проигрыш, но песня всё еще переполняет Джеджуна, и он делится ей, как может: каждая клеточка становится проводником. Потом его спросят, что он делал, чтобы добиться такой отдачи, но он не будет знать, что ответить. Пусть это звучит претенциозно, но у Джунсу в мюзикле была очень правильная песня - "Я - музыка"... Этого стоило всё, думает Джеджун. *** Ночь - звездная-звездная, и они гуляют с сестрами. Дома все спят, а они сговорились и сбежали, оставив только самую младшенькую. Каким образом их не услышали - а черт знает! Дорога идет мимо реки, и старшая сестра кутается в свою . Сегодня их путь - за созвездием Малой Медведицы. Почему? Потому что сегодня её не видно. Каждую неделю их компания выбирается на поиски созвездий, так как точно знает, что те время от времени спускаются на землю. На земле - разговаривают с хорошими людьми (и, наверное, дарят им что-нибудь на память) и собирают интересные истории, чтобы рассказать потом луне. Дже говорит, что надо, наверное, перейти через мост и зайти в подлесок. Это же Медведица, её будет тянуть к природе. С ним тут же соглашаются. Младшей из сестер страшно, но они все вместе успокаивают её. И именно она кричит чуть позже на весь подлесок, что нашла, нашла Медведицу! Потому что в траве притаилась маленькая деревянная фигурка. Наверное, Медведица почуяла, что людей слишком много и решила оставить вместо себя подарок. Это их первая удача за месяц, и в следующий раз та сестренка сама решительно тянет Дже из дома. А он улыбается довольно и радуется, что наконец научился делать что-то руками. *** - Эй, хён, ты чего творишь? - спрашивает Дже, заходя на крышу. Не жалея новеньких шмоток, хён растянулся около ограждения. Собрал собой бетонную пыль и теперь лежит на спине и улыбается довольно, зажмурив глаза. - Солнечные ванны, - авторитетно поясняют ему. - Присоединяйся. Дже присоединяется, решив забить на свою белую рубашку. Вчера стирал и не умер, значит, и сегодня успешно постирает. И штаны тоже. Чем он хуже старших? А завтра занятия... Поверхность крыши - шершавая и теплая. Нагрелась. А лучи солнца ласковые. И неба слишком много. - Готов к завтрашнему? - не открывая глаз, спрашивает хён. - Ну...так, средненько. Все равно я без сонсеннима всё неправильно делаю. - Дурак. Помочь тебе? Дже хочет обидеться, но не может - слишком неподходящая обстановка. - Сам сделаю, - возмущенно бормочет он, прикрывая глаза. - Давай просто побудем так, а? Хён что-то хмыкает и ободряюще касается его руки. - Не засни только, - говорит он. Дже расслабляется и думает, что в своей белой рубашке, наверное, чем-то похож на проплывающие сверху облака. *** - Смотри внимательно, - заговорщицки шепчет Ючон. - Вон та девушка. Что скажешь? - Бариста. У нее волосы собраны и форма из рюкзака торчит. Руки и глаза внимательные. Осанка уверенная. - И заботливая. Не менеджер и не официант. Ладно, тут я с тобой согласен. А парень на углу? - Ммм, - Джеджун щурится. - Юрист из какой-нибудь недорогой фирмы? Смотри на его часы и костюм. - Как будто больше ни у кого нет часов и костюма. - И дипломат. Нет, смотри, как он через дорогу переходит, точно юрист! Да у него в каждом шаге набор статей мелькает. Хочешь, проверим? - Не, рано еще, поверю тебе на слово, - лениво отмахивается друг. - Тем более, я кофе не допил. А на той лавочке? - Джонхён, наш трейни. - Тьфу ты, и правда Джонхён. Окей, и что он там забыл? - А что тут может забыть трейни в такое время? Либо перед девушкой выпендриться решил, либо ждет кого-то с занятий, чтобы погулять пойти. Но скорее второе, девушек так не ждут. Джеджун зевает и берет с тарелки у окна еще кусочек пиццы. Они с Ючоном записались первыми, так что можно позволить себе немножко расслабиться. Пицца - с каким-то очень классным сыром и грибами, но, откусив пару раз, Джеджун, чьи глаза продолжали лениво скользить по улице, едва не давится. И, весь подобравшись, он толкает Ючона. - Вон ту девочку видишь? Идет со стороны красного бентли... безвкусица жуткая, но не суть. Видишь? - Это ж тоже трейни. Сохён вроде, да? Они дебютируют скоро. - На память не жалуюсь... что скажешь о ней? - Лучше постарше. - Усмири свои инстинкты, я не об этом. - Ну... она наша трейни. Тихая. Вроде хорошо поет. Читать любит. - Она знает самое главное, - авторитетно говорит Джеджун. - И недавно приручила дракончика. Маленького, но всё же приручила. - Хён, я больше не буду есть эту пиццу. - Не веришь - проверь, - он беспечно пожимает плечами и отворачивается от окна, доедая то, что осталось на тарелке. Через минуту из студии выходит Джунсу и избивает их обоих за то, что ничего не оставили от пиццы. Вообще Джеджун не знаком с этой трейни нормально, но он точно помнит, что последняя книжка в ее руках была фентезийной. А через неделю, когда группа возвращается с фотосессии, он узнает от Ючона, что девушка пишет коротенькие рассказики, героиня которых не так давно завела себе маленького дракончика. И жалеет, что не поспорил тогда. *** Съемки около деревни заканчиваются успешно, и менеджер провозглашает, что, как и было обещано, они могут остаться тут до вечера, не зря ж на природу выехали! Ючон, Джунсу и Чанмин продолжают играть в начатую до съемок игру, почерпнутую от Суджу (в правила Джеджун не вникал, но со стороны они смотрелись забавно). Спустя пару минут к ним присоединяются две ассистентки (одна, новенькая, дико стеснялась). Еще спустя пару минут смеются уже все пятеро, и Джеджун не сомневается, что скоро в это дело будет вовлечена вся съемочная площадка. Рядом планируется традиционный для их летних съемок мини-турнир по бадминтону, и Джеджун понимает, что рано сделал выводы. Менеджер, деловито расчехляющий ракетки и воинственная коорди-нуна были зрелищем не менее интересным. К ним постепенно стекаются остальные ассистенты. Лидер, уставший, обсуждает что-то с фотографом, то и дело стреляющим глазами в сторону фургончика. Слишком серьезно обсуждает - морщинки на лбу и напряженная осанка...неужели недоволен чем-то? Вроде смотрели на все отснятое на мониторе, нравилось. Подумав, Джеджун присоединяется к нуне-гримеру, сооружавшей маленький ужин для съемочной команды. Но не смотреть в сторону Юнхо все равно не получается. В итоге, закончив помогать, он подходит к разговаривавшим и, не вслушиваясь, кладет руки на лидерские плечи. Тот вздрагивает. - Даже не смей возражать. Минутка массажа для излишне трудящихся, - говорит Джеджун. И, посмотрев на фотографа, добавляет: - Вам тоже могу. - Давай, - смеется тот. - Надеюсь, уж это я заслужил за сегодня. Юнхо, вздохнув, пытается расслабиться. Позже, когда они все собираются у костерка, Джеджуну с гордым видом вручают белый одуванчик. Вокалист вопросительно смотрит на лидера. - Объясняю в первый и последний раз, - со вторым экземпляром одуванчика в руках Юно пытается выглядеть серьезно, но губы все равно дрожат в улыбке. - Берешь. Загадываешь желание. И сдуваешь всё. Смотри внимательно. Он задумывается, набирает воздуха и дует на свой одуванчик. Белые парашютики разлетаются и оседают на джеджуновой футболке и где-то в траве. - И сбудется? - Сбудется. Проверенная техника Чолладо! - лидер говорит это со своим акцентом, вызывая смех у рядом сидящих, заинтересовавшихся их разговором. Джеджун кивает, берет одуванчик с таким же нарочито серьезным видом и думает, что Юнхо быстро учится. И загадывает. *** По кухоньке струится запах дыма и жареного мяса. На её маленькой площади собралось около десятка японских музыкантов, и Джеджун никак не запомнит всех имен. Десяток - это много, так что стол убрали и они сидят на полу. - Я хреново знаю ваш язык, - печально признается Джеджун. - Но скоро выучу. - Ты знаешь слово "хреново"... Главное, чтобы понимал, о чем поешь, - ухмыляются ему справа. Акира, кажется. - И мог донести. Тогда вообще всё неважно будет. - Главное, чтобы хорошо относился к людям вокруг, - добавляет Шо. Сегодня был концерт его группы, и после окончания Джеджуна потащили знакомиться. Ну и...дознакомились. Шо был совершенно безумным человеком с классной энергетикой и очень добрыми глазами. А вообще все они тут были слишком добры к нему, Ким Джеджуну из Кореи. - Самое главное, это когда твоя музыка течет по твоим венам, - говорит Хитоми (хорошее имя) и ставит на пол большое блюдо с целой кучей дожарившейся курицы. И прерывает патетику ради важного объявления: - Так, попробуйте только тронуть, пока я не сделал соус. Соус это самое главное. - Это я понимаю, - улыбается Джеджун. - Всё понимаю! - Ну вот и не парься, - говорят ему справа. Точно Акира? просит сигаретку и берет пиво. - Давай, за взаимопонимание. Джеджун поднимает свое пиво и чувствует этих полузнакомых людей самыми родными. *** - Плачут мужчины, еще как плачут, - говорит Джунсу, пока Ючон гладит по спине дрожащего маннэ. Тот приехал из офиса Авекс сам не свой и тихо попросил сделать ему чаю. Юнхо стрельнул глазами и сказал, что не маленький уже и группа устала не меньше него, после чего удалился. Джунсу, закусив губу и неодобрительно посмотрев в сторону, где только что был лидер, молча проследовал к чайнику. Стоило Чанмину взять в руки горячую кружку, как он тут же разрыдался, оставив согруппников в тихом недоумении. Первым пришел в себя Ючон: понимающе кивнув, шепнул младшему что-то на ухо и приобнял. Вторым - Джунсу. В сторону Джеджуна Мин не смотрит, но тот очень остро ощущает свою необходимость. Хотя бы как старшего. Чай медленно остывает, а на стене тикают часы, отсчитывавшие время до завтрашнего отлета и церемонии награждения. За окном постепенно темнеет, а мир вокруг болит, как никогда. Джеджун выходит из комнаты, заслужив еще один неодобрительный взгляд. Звенит ключами и как можно осторожнее хлопает дверью квартиры. Лестничная клетка встречает его тишиной. Тишина - и внутри, и это еще более невыносимо, чем молчаливая просьба о поддержке младшего или показное безразличие лидера. Он бьет кулаком по ступенькам, разбивая руку в кровь. Решается. А через полчаса возвращается обратно с мороженым и шикает на всех, кто пытается на него посягнуть. Как он и думал, картинка за это время не изменилась, разве что Чанмин якобы успокоился. Младший смотрит на протянутый ему пломбир, аки баран на новые ворота. А потом смотрит на Джеджуна, и тому становится аж жутко. - Я со своей истерикой так сильно похож на маленького, что ты меня мороженым успокаиваешь? - Чанмин пытается приподнять уголок рта. - Прости. И вы простите, хёны, я... - Не будешь - сам съем, - просто сообщает Джеджун. - Мое любимое, между прочим. Что-то в глазах младшего ломается, и старший наконец чувствует, что всё будет как надо. А на следующий день тот на выступлении обгоняет Джеджуна и по вокалу, и по отдаче, но это совсем не задевает. *** Кровь мешается со слюной, и Джеджун сплевывает, чудом не попадая на свои ботинки. Пошатываясь, делает пару шагов вперед и ловит новый удар, отлетая на метр и врезаясь в стену. Смотрит загнанным зверем и запоздало поднимает кулаки сам. Опускает. Сползает по кирпичной кладке, окончательно портя костюм. Спустя час после последнего их концерта, можно. Удар под ребра, и Джеджун задыхается, складывается вдвое. Пытается казаться меньше, но одновременно ждет нового удара, а того не следует, потому что Юнхо дурак и жалеет его. Он откидывает голову назад и смотрит в небо, пронзительно-синее и бесконечно глубокое, а звезд слишком много. Вдруг вспоминается детство и их прогулки с сестрами. Ночной ветер холодит разодранную кожу и Джеджун жестом зовет лидера к себе. Тот, все еще тяжело дыша, опускается рядом и смотрит на него. - Туда смотри, меня ты видел уже, - хрипло говорит старший, слабо кивая в сторону неба. И тут же со смешком вздыхает: - Блин, мне бы на концерте такую хрипотцу... - Идиот? - интересуется Юнхо. - Вроде нет, - усмехается Джеджун. - Практик. - Идиот, - подытоживает лидер и осторожно, боясь сделать больно лишний раз, кладет голову ему на плечо. - И больше я так делать не соглашусь. - Сам тогда идиот, - обижается вокалист. Он думает о том, что не понимает ничего в этом мире и не поймет, а как жить с этим, не придумал. Только Юнхо это говорить бесполезно, тот понимает еще меньше. Но хоть помогает. *** Квон Боа любит горячий шоколад и шахматы, поэтому, если первое Джеджун делать умеет, второму приходится учиться, раз за разом терпя поражения от смешливой сонбэ и укладывая в голове закономерности. Боа чуть-чуть младше него, но при этом кажется намного старше. И опытнее, само собой. Вообще он пришел за советом, но в итоге оказался за доской. - Если не сосредоточишься, еще и посуду мыть будешь, - весело говорит Боа, когда Джеджун делает очевидно глупый ход. - Или тебе подсказать? Тот качает головой на автомате и за три хода устраняет создавшееся сложное положение. - Другое дело, - мягко хвалит сонбэ. - Жизнь - она такая же, как эта доска. Я вижу, что ты хорошо знаешь людей. Значит, там тоже сможешь собраться. - Книжное сравнение, - Джеджун откидывается на стуле. - Но не так просто всё работает, как оказалось. - Как оказалось? - Раньше думал, что просто. Делал, что хотел я и искал то, чего хотят другие. А... - Вот и не усложняй. По факту всё даже еще проще, просто ты устал, - Боа улыбается. - Давай ради разнообразия я шоколад приготовлю? - А можно? - шутит. - Тебе такой и не снился. Джеджун побеждает желание переставить фигурки, пока сонбэ исчезла на кухне, но убивает в себе его, зная, что будет пойман на жульничестве - слишком цепкая у женщины память. За это он получает вознаграждение - после первого же глотка шоколада невольно прикрывает глаза от удовольствия, признавая мастерство. - И ты еще меня подпускала к плите, - говорит он пораженно. Боа улыбается и ничего не отвечает. И тогда Джеджуну кажется, что он понял, так, что он аж вздрагивает - и затем прячет лихорадочный взгляд за очередным глотком шоколада. Партию доигрывают за мирным рассказом сонбэ о том, как страшно было выходить на сцену в одиночку. *** - Странный ты, хён, - сообщает Чанмин. Вся группа спит, а они сидят на балконе и болтают. Прямо на полу, свесив ноги сквозь прутья ограждения. Джеджуну хочется курить, но он давит в себе это желание, помня, что младший не любит сигаретный дым. Чанмин - как на ладони: он сильно вырос за всё то время, что прошло с их дебюта. Успел и набраться у каждого всего, чему его могли научить, восхищенный ярким миром - и разочароваться, упасть и попытаться разбиться. Джеджун знал, что был для него и одним из тех, кто вдохновлял, и одним из тех, кто столкнул в пропасть, но он же был и тем, кто попытался поймать. Правда, странный. Но для Чанмина это слово значило совсем другое, да и не только для него - почти для всех тех, кто был с Джеджуном рядом. - Почему? - спрашивает он. - Я тебя не понимаю, - говорит маннэ, тут же нарываясь на усмешку. - В смысле, что ты вроде самый старший, а ведешь себя зачастую как ребенок. - Например? - Например сейчас два ночи, а ты сидишь со мной на полу балкона, - фыркнул Чанмин. - И рассказываешь о том, как искали в детстве с сестрами созвездия. - Ну, ты не можешь отрицать, что это не было лишено смысла, - важно отвечает Джеджун. - Потому что ты радовал свою семью? - Потому что однажды я нашел настоящую Кассиопею, - он щелкает маннэ по носу. - А ты, дорогой Чанмин, однажды поймешь, что сам намного более странный, чем я. Да и... - смеется, - вы все. Младший отшатывается, не понимая, как реагировать, но не отрывая от старшего внимательного взгляда. А тот только качает головой и улыбается. - Если я объясню сейчас, будет неинтересно, - говорит Джеджун, заговорщицки подмигивая. - Сам поймешь. Возьми за основу своих мыслей то, что каждый человек должен быть счастливым. - Тьфу ты, опять, - в глазах гаснет интерес и Чанмин отворачивается. - Я уж думал, ты хоть раз серьезно со мной поговоришь. Джеджун ежится от нахлынувшей нежности и сцепляет руки в замок, помня, что младший давно уже терпеть не может, когда его касаются - такая уж форма защиты от мира...от него самого. - Серьезнее я еще не был, - вздыхает он. - Ладно, прости. И начинает вести обратный отсчет того времени, в течение которого еще сможет находиться рядом с близкими людьми. *** Обратный отсчет приближается к критической отметке, когда он наглеет на передаче, а лидер, всегда говоривший об образе на экране, не делает ему замечания. Как, разговаривая с ним после эфира, да, смотрит прямо в глаза и говорит уверенно, но все равно боится его. Потом они вместе смеются над шуткой Джунсу, прощаются со съемочной группой, потом дружно едут домой; Юнхо ерошит ему волосы перед тем, как пожелать спокойной ночи. И на концерте Джеджун поет с особенным чувством, так, что его хвалит лично их директор. А после концерта находит на телефоне пришедшую в ответ на его вопрос смс на японском: "Музыка зачастую откровеннее разговоров и слов, и нихрена ты об этом не забыл". *** Музыканты доигрывают трек, а он стоит, держась одной рукой за стойку микрофона; весь взмокший, уставший до чертиков, но одновременно с тем более чем живой. Брызги музыки и бескорыстного человеческого внимания падают на него, а он открывается навстречу. Целиком и полностью отдается всем тем, кто находится в зале, кто потом посмотрит фанкамы, послушает его альбомы или просто рассказы о нем. Если у кого-то дрогнуло сердце в ответ - он достиг своей цели, улыбается Джеджун то ли сам себе, то ли всему миру. Ему и правда немного нужно.