POV Frank
30 мая 2014 г. в 13:29
Я молча иду по коридору, не разбирая дороги, ведь знаю ее наизусть. Как и всегда, натыкаюсь на кого-то, бормочу извинения, терпеливо жду, пока меня обматерит очередной сумасшедший, и продолжаю идти по белоснежному кафелю этой проклятой психиатрической больницы имени святой Моники. Отрешенное место, где люди похожи на призраков, где жалость вперемешку с безумием заставляют кричать ветреными ночами, где тепло и свет дарят лишь немытые окна с решетками, где нет веселья, радости и солнца. Где нет чуда, а появляются лезвия и лужи алой крови на гладком полу.
Снова не могу собраться с мыслями и открыть белую, как и всё остальное, дверь. Одергивая падающий с плеч халат и набирая в легкие побольше воздуха, пронизанного запахом лекарств, я дергаю входную ручку и делаю первый шаг в палату 107.
Яркий свет треснувшей лампы дневного света ослепляет меня еще больше, от чего я непроизвольно жмурюсь.
— Здравствуйте, мистер Айеро, — приветствует меня доктор Шеннимал, что-то записывая в своих бланках.
— Как он? — едва не натыкаясь на угол тумбочки, я подхожу поближе к единственной кровати у окна. На светлом покрывале, поджимая под себя босые ноги, спиной к нам сидит высокий и тощий парень.
— Хорошие новости. Мистеру Уэю намного лучше, ему удалось узнать своего старшего брата…
— Можно я посижу с ним?
— Конечно, Фрэнк. Только не очень долго — у него все еще случаются припадки. Примерно через полчаса он должен заснуть от действия снотворного, — дав указания, психиатр толерантно скрывается за дверью.
«От вас у него припадки, идиоты» — думаю я, но не озвучиваю свои мысли.
Я медленно приближаюсь к парню, осторожно касаюсь худого плеча, на котором болтается футболка. Он вскакивает с места, как ошпаренный, но, узнавая меня, расплывается в детской улыбке.
— Фрэнки… — лепечет он, явно довольный собой. — Привет.
— Хочешь шоколадку? — я достаю спрятанную сладость из кармана толстовки, на что парень недоверчиво косится, сверкая каре-зелеными глазами.
— Мне нельзя. Из-за лекарств. Джулия сказала, что будет плохо.
Я закатываю глаза: Джулия — это чокнутая медсестра, которая носится по этажам, как горгулья, и еще больше запугивает остальных всякими болями и проклятиями.
— Брось, она соврала. Все будет в порядке.
— Точно? — Майки робко протягивает руку, все так же смотря на меня.
— Точно-точно, — я вкладываю шуршащую упаковку в его ладонь и присаживаюсь на свободный край кровати.
Лицо Майки счастливо сияет, когда он отламывает первый кусочек и кладёт в рот. Когда-то он так же радовался шоколаду, только он, наверное, не помнит этого. Психотропы и шоковая терапия вытрясли у него память, создав взрослого парня с по-детски наивной, кристально чистой душой мальчишки.
За окном клубились тяжелые, будто свинцовые, тучи. Как тогда.
Помнишь, Майки, когда нас застукал за поцелуями твой старший брат?
Помнишь, как ты звонко смеялся над этим, когда мы сидели в городском парке под жарким июльским солнцем?
А помнишь свой день рожденья? Мы весь день держались за руки, пока я тебя учил играть на гитаре. Ты тогда так забавно морщился, перебирая струны, помнишь? А как мы дурачились вместе с Линдси, невестой Джерарда? Он тогда сильно рассердился, да?
— Я так хочу спать, Фрэнки, — хныкая, произносит Майки.
— Так ложись, малыш.
— Останься еще ненадолго, пожалуйста, — почти умоляюще шепчет он. — Мне страшно, они ведь могут найти меня.
Беру в свои руки его ладонь, такую холодную, что мурашки пробежали по коже.
— Ничего не бойся, я же рядом, — наклоняясь, касаюсь губами его лба, после чего он закрывает глаза, под которыми залегли темные тени. — Всегда рядом.
Рядом уже никогда не будет того солнечного, беззаботного Майки. От него остался лишь призрачный след в кромешной тьме вокруг меня. Из нее нет выхода, никогда не было.
Парень мирно посапывает и отпускает мою руку, чего раньше никогда не делал. Ему и вправду лучше.
Я аккуратно встаю, мимолетно целую его в выпирающую скулу, треплю его изрядно отросшие русые волосы и покидаю этот персональный ад имени святой Моники, как можно тише закрыв дверь.