Джиа, это жизнь, а не рай. Ты не должна быть идеальной.

-Кто включил свет? - мой крик разрывает тишину, и я чувствую, как где-то глубоко внутри поднимается волна ярости, в любую секунду готовая превратиться в настоящее цунами. Отвратительная своей белизной вспышка света проникает в каждую клеточку моего тела, как гель, которым архитекторы заполняют неровности. Я пытаюсь открыть глаза, но все мои старания терпят крах: веки не поднимаются даже на сантиметр. -Светло, почему так светло? - я не узнаю свой голос, и в эту секунду мне кажется, что он исходит не из моего горла, а откуда-то извне, словно я наблюдаю за происходящим со стороны. В следующую секунду моя грудь содрогается в рыданиях, и я, не в силах терпеть это больше, падаю на колени, подминая под себя дорогое дизайнерское платье. -Выключите его, пожалуйста, выключите скорее, - слова чередуются с большими паузами, которые мне приходится делать, чтобы остановить истерику, но всякий раз, когда я слышу это невнятное бормотание, которое, кажется, должно быть моим голосом, слезы начинают течь с новой силой. Вместе со слезами по лицу спускаются черные струйки туши, извиваясь в причудливом переплете, как будто созданные кистью художника-авангардиста. Я чувствую, как что-то касается моей кожи, и медленно, приставив к глазам руку, пытаюсь разлепить веки. Этот свет доставляет мне слишком много боли. Зарывшись с головой в пышные юбки платья, я распахиваю глаза и даю себе время привыкнуть к полумраку, возникшему благодаря темному шелку. Визажист пытается поправить мне макияж - кисти и спонжи гладят мое лицо, пока я не отталкиваю ее со всей силой, которая у меня осталась. Кажется, фотографировать стоит ее, а не меня - такого шока на лице я давно не видела. Надеюсь, Фредерик оценил это тоже. Проходит около пяти минут, если судить по часовой стрелке. Для меня же - целая вечность. Миллиметр за миллиметром поднимая голову, я щурюсь, но оглядываюсь вокруг. Я загнана в угол и здорово их напугала. Немая сцена: в радиусе десяти метров от меня нет ни единой живой души, и все они - костюмеры, визажисты, помощники фотографа, - замерли, внимая каждому моему движению. Напугать, чтобы никто не догадался, что мне самой страшно - излюбленная тактика. Смотрят на меня, как на зверя, вырвавшегося из клетки. Было бы грустно осознавать, что меня обходят стороной, но я принимаю правила этой игры длиною в жизнь. Резко выпрямляюсь, вставая на ноги, и стараюсь не держаться за стену - отсутствие равновесия будет только мне на пользу. Шатаясь, подхожу к своей нынешней жертве - ей оказалась молоденькая костюмерша, жалкая девчонка лет двадцати - и рычу, подаваясь к ней настолько близко, насколько это возможно, чтобы не коснуться ее тела. Звук получается утробным, поистине животным, ужасающим, что не может меня не радовать. Несчастная блондинка визжит, роняет графин с водой, которая разливается на мое платье, и теперь ее воплям аккомпанирует звук разбившегося хрусталя - музыка для моих ушей. Боковым зрением вижу, как кто-то убегает, хлопая тяжелой дверью, пока Фредерик делает снимки. Он всегда умеет поймать момент. Поворачиваюсь к остальным, надеясь побыть монстром еще немного, но не могу сдержаться, наблюдая за их непритворно испуганными лицами. Хохот вырывается из моей груди, спустя несколько секунд превращаясь в истеричный, неконтролируемый смех. Когда приступ проходит, в зале уже давно никого нет, а у меня раскалывается голова. Сжимая голову обеими руками, я прикусываю нижнюю губу, чтобы не завыть от боли, и судорожно начинаю искать что-то, трясущимися пальцами поднимая миллион юбок, похожих на слои пирожного. Где же он, куда я могла его положить? Страх охватывает душу липкими щупальцами, и я слышу глухое биение моего сердца. Сердце! Радостная мысль пронизывает взволнованное сознание, и я пробираюсь пальцами под корсет. Под грудью надежно спрятан маленький целлофановый пакетик с белым порошком, и я чувствую, как губы растягиваются в искренней, довольной улыбке. Опускаю палец, загребая как можно больше кокаина за раз, после чего втираю наркотик в десны, закрыв глаза от блаженства. Облизав палец напоследок, чтобы не проронить ни грамма моего спасения, убираю пакетик на место и замираю в ожидании. Должно отпустить совсем скоро, уже почти, сейчас... На место ломки приходит казавшееся утерянным спокойствие, и я бросаю короткий взгляд в зеркало. Только сейчас до меня доходит, что очередная фотосессия провалена, а это значит, что деньги на следующую дозу будет достать гораздо сложнее. Подбираю многочисленные юбки, снимаю туфли на огромной шпильке и, крадучись, на носочках, подхожу к закрытой двери, из-за которой слышен телефонный разговор. -Если ты не заберешь ее через двадцать минут, я подам на тебя в суд! - взбешенный арендатор зала звонит, очевидно, моему агенту. Кажется, у златовласой девочки из моей сказки сегодня будут проблемы...