Сокровище

- Малефисента… - Да? - Ты занята? - Для тебя я всегда свободна, Чудище. Что ты хотела?- захлопнув книгу и сунув её в руки одному из болотных троллей, женщина подняла взор на юную королеву человеческого племени и мира болотных жителей. Действительно, для её любимого Чудища Малефисента была свободна всегда. Это уже было практически законом. В любом случае, не почитать ей больше книги в ближайшие несколько часов, пока Аврора не уснёт или не умчится в сторону людских земель к своему принцу (чёрт бы побрал этого принца, от которого толку ещё меньше, чем от фей-крёстных). - Ну…я хотела у тебя кое-что спросить. Можно?- опущенный взгляд, пунцовые щёки, смущённая улыбка. Ох, как же не любила фея эти разговоры о птичках, пчёлках и цветочках, но когда-то ведь этот разговор должен был бы произойти. С детьми так всегда. Наверное, именно поэтому она их и недолюбливала. - Спрашивай, – указав небрежным жестом руки на место возле себя, фея начала готовиться к самому худшему. К долгой тираде о том, как устроен этот мир, и о том, что можно делать, а чего делать ни в коем случае нельзя. Аврора, чьи глаза заблестели любопытством и озорством, быстро примостилась возле своей феи крестной, и, набрав в грудь побольше воздуха, выпалила: - Ты когда-нибудь целовалась? Женщина от такого неожиданного вопроса оторопела, даже не догадываясь, что ответить. Позади ехидно каркнул ворон, которому тоже было любопытно узнать, целовалась ли его госпожа? Нет, конечно же, он знал историю о Малефисенте и Стефане, слышал от фей, но узнать правдивую историю из уст самой Малефисенты было куда приятнее и интереснее. Да и достовернее уж точно. Замешательство крёстной испугало Аврору. Неужели она спросила что-то не то? Или, может быть, она, её любимая фея крёстная, никогда не целовалась? А вдруг и вправду не целовалась? Вдруг феям нельзя? - Прости…я…я не хотела тебя обиж…- тонкий палец феи был приложен к губам юной королевы, а женщина лишь покачала головой. - Шшшш… Да, я целовалась однажды, но с кем и когда - не спрашивай. Давно это было. Мягкая улыбка затронула пухлые губы женщины, преобразив её. В глазах Авроры, Малефисента всегда была безумно красива, и ей порой хотелось быть такой же, уверенной в себе, красивой и могущественной. Жаль, но она была всего лишь человеком, хоть и являлась теперь частью её загадочного, волшебного мира. Вероятно, это было самое большее, чем Аврора могла довольствоваться. - Почему ты спросила? Тебя целовал Филипп? – наигранный интерес хорошо скрывал истинные чувства Малефисенты. Не стоило юной Авроре знать, что фея крёстная любит её не так, как подобает феям. Но разве же она похожа на фею из сказок? «Не верьте сказкам», - говорила она сама себе и другим и была права. Сказки лгут. Всегда лгут. Аврора залилась пунцовым румянцем, ещё насыщеннее, чем тот, который начинал сходить с её щёк за время разговора. Диаваль снова каркнул, переполненный надеждой, что это не так. Он всё прекрасно знал и все прекрасно видел, просто был в стороне. Всё-таки его госпожа женщина могущественная и темпераментная, может и в человека превратить, а может и червяком оставить на веки вечные, или того хуже, жабой. - Не совсем. Он хотел поцеловать меня, а я убежала!- смущённо пробормотав, Аврора закрыла лицо руками, ощущая, как волна стыда и страха накатывает на неё с новой силой. В сказках всё так всегда легко. Там принц целует принцессу, и они счастливы, ведь принцесса не сбегает из леса, перепуганная таким напором своего суженного. И суженного ли? Конечно, Филипп очень милый юноша, и он нравился Авроре (чего нельзя было сказать о её любимой Крёстной), но не было того самого, что называли истинной любовью. Никто не рассказывал девушке, что он с треском «провалился» и не преуспел в пробуждении спящей принцессы. - Вот как, – Малефисенту практически распирало от желания позлорадствовать бедному юноше, рассмеяться в лицо, но вместо этого женщина положила руку на плечо принцессы и, скрыв мощным крылом от северного ветра, который неожиданно налетел на них, прижала к себе. - Всё будет хорошо, вот увидишь. Стоит только в это поверить… *** - Почему так больно?! Это ужасно больно! Это невыносимо! Малефисента!- жгучие слёзы душили девушку ещё сильнее, чем чувства собственной ненужности и обиды на Филиппа. Малефисенте прекрасно были знакомы эти чувства. Она знала, какая боль терзала сейчас Аврору, и именно поэтому женщина, не спрашивая разрешения, да и вообще ничего не говоря, крепко обняла своё Чудище. Она и так знала, видела, как Филипп целовал другую. Конечно, можно было бы наврать Авроре, что нимфы все такие, соблазняют молодых юношей, и те против воли изменяют, но разве этого достойна её милая Аврора? Разве достойна она, чтобы этот глупый мальчишка смел её обижать? Он не стоит ни одной её слезинки! Безусловно, она могла бы отправить Диаваля наказать изменника, но разве же это успокоит сердце её сокровища? Естественно, нет, Малефисента сама это прекрасно понимала. Но если бы было то, что смогло снять эту страшную боль, она бы не пожалела никаких сил, чтобы достигнуть желаемого результата. Скрыв её своими мощными крыльями, фея зарывалась в светлые локоны Авроры, в то время как девушка продолжала захлёбываться слезами от горькой обиды. Её слёзы сильно терзали сердце феи. Бездействие - самый страшный враг. Она не может позволить ей дальше так горько плакать! Она просто не имеет права позволить Авроре утонуть в этой боли, как когда-то утонула она сама. Не приведёт это ни к чему хорошему. - Кар!- раздалось с соседней ветки. Диаваль не видел юную королеву, спрятанную крыльями своей госпожи, но отчётливо слышал, как громко и горько она плакала. Это слышали все жители болота. Малефисента лишь нахмурилась и шикнула на слугу, не желая сейчас возвращать ему человеческий облик. Нечего ему тут делать. Впрочем, она прекрасно понимала, чего требовал от неё ворон. Этого требовало и её сердце, которое посмело впустить так близко человека. Снова. - Кыш, убирайся!- вновь, уже на полном серьёзе шикнула фея и, нахмурившись, приготовилась обратить надоеду в какую-нибудь букашку, но ворон и сам, спрыгнув с ветки, улетел прочь. В нём теперь не нуждались, у Малефисенты теперь у самой были крылья, способные поднять её в воздух и укрыть самое дорогое от чужих глаз. - Ты.. ты ведь не оставишь меня никогда, правда?- стирая слёзы уголком белого платочка, тихо спросила Аврора, поднимая глаза на свою крёстную. Фея лишь снисходительно улыбнулась и покачала головой. - Нет, не оставлю никогда. Будь уверена, я найду тебя даже на краю мира, милое моё Чудище,- обняв девушку крепче, Малефисента закрыла глаза. Это было блаженство: прижимая к себе своё сокровище, понимать, что она больше никогда и ни с кем не будет делить девушку. Стефан мёртв, Филипп слепой глупец, гоняющийся за красотой, а она, её фея крёстная, всегда будет идти за ней тенью, укрывая от всех бед, какие только существуют на земле. Это стало ясно, когда робко и неуверенно тёплые нежные губы коснулись губ Малефисенты. Это было неожиданно, но приятно, будто бы в неё вновь вдохнули жизнь, заставив расправить крылья и полететь. *** Прохладный летний ветерок трепал свётлые кудри Авроры, но он был достаточно приятен и успокаивал, даже нежил, принося с собою букет запахов разных трав. К этим запахам привыкаешь после стольких лет жизни на землях волшебного народа. Аврора тоже привыкла и была этому рада. - Я знаю, ты здесь…- с улыбкой прошептала молодая женщина, обернувшись. Она действительно знала, что Малефисента тут. Она всегда рядом, словно тень, идущая за ней следом. Вновь крепкие, сердечные объятья, полные любви, полные нежности и благоговения, которые обязательно перейдут в поцелуй, такой же любовный и нежный. Она всё ещё являлась сокровищем для Малефисенты. Сокровищем, которое она ни с кем не собиралась делить, разве что с ещё одним маленьким, белокурым Чудищем, но это уже другая, маленькая тайна этих волшебных и загадочных земель.