Зацепило

Нисей все отчетливей понимал, что нянька – не та специальность, о которой он мог бы мечтать. Он совершенно не умеет обращаться с детьми. Тем более с детьми, которые на своем недолгом веку повидали больше боли, чем многие взрослые. Рицка словно статуя. Холоден, отстранен, его ничто не волнует. Он ничем не интересуется. Он может по несколько часов сидеть в одной позе, не двигаясь, и только редкое моргание и едва уловимое движение грудной клетки говорят о том, что мальчик еще жив. Физически. Внутри же только голая ледяная равнина. И эти два идиота усугубляют ситуацию. Он столько раз говорил им, ну что мешает поселить Рицку отдельно? Чтобы тот не видел каждый день эту шавку Агатсуму. Так нет, эта мнимая забота о брате кажется Сеймею такой благородной. Он, похоже, просто не осознает, что дав котенку любимого человека, первого, кому он смог довериться после смерти брата, и безжалостно забрав в удобный для себя момент, сейчас сильнее толкает младшенького к обрыву. Но больше всего Нисея бесил Соби. Ему дали все, подарили себя без остатка, о нем заботились. Беспокоились. Его любили! И он так легко все оставил. Бросил Рицку с его теплом, чтобы вернуться под привычный кнут. Акаме не считал себя ангелом, далеко нет, но это казалось ему мерзким, до жути безобразным. Он, не видевший от Агнца ничего кроме приказов, упорно не может понять, что может сподвигнуть человека совершить такую глупость, как отказ от любящей Пары. За это он и ненавидит Агатсуму. Рицка его любит, и он нужен Сеймею куда больше, нежели природный Страж. Но это полемика. Жутко, до чего может довести ребенка безразличие взрослых, занятых собой. Вот и сегодня, эти двое свалили. Оставив угасающего подростка на откуп способностям сиделки Нисея. С точки зрения самого парня – это садизм чистой воды. Предложить Рицке компанию человека, настолько близкого к Сеймею. Теоретически, конечно. - Рицка, поешь, - в очередной раз вздохнув, пытается уговорить Нисей. - Я не голоден, - безразлично и глухо. - Врешь! – резко. И, о чудо, по неподвижному лицу мальчика мелькает тень отстраненного интереса. - Почему? - Что почему? – не понимает Акаме. - Почему ты думаешь, что я вру? Это так заметно? - Да, Рицка. Из тебя отвратительный обманщик, даже и не стоит начинать. Ну а вообще, ты ничего не ешь уже два дня. - О, - растерянно. – Я не… заметил. Вот, и это Нисея раздражает тоже. Рицка сильный, очень, так почему он себя гробит? Предали? Но ради ками, потому и стоит жить! Назло тем, кто растоптал все, что тебе дорого! Служить живым напоминанием и обязательно стать еще лучше. Не ломаться, ни в коем случае! Ведь сломаться – значит проиграть. Это болото затягивает Нисея, топит его в своих безнадежности и смирении. Он хочет сделать хоть что-то, чтобы вывести «спящую принцессу» из оцепенения. Вырвать любые эмоции, заставить вновь чувствовать. Он понимает, кому как ни ему. И он справился, но был старше. Ему было легче. А Рицке надо помочь. В конце концов, Сеймей сам виноват, что оставлял Бойца наедине с такой великолепной Жертвой слишком часто, что Акаме смог разглядеть за навесом боли неограненный алмаз. За него стоит бороться. Агатсума просто идиот, скоро он это поймет, но будет поздно. Нисей забирает инициативу себе, он будет пытаться достучаться. И если получится… Даже если Соби будет умолять, Рицка не простит. Мальчик видел слишком много, чтобы вспомнить об этой добродетели. - Рицка. - Что? Нисей щурится, наклоняется над безвольным мальчишкой, накрывая его губы. Сразу углубляя поцелуй и удовлетворенно всматриваясь в широко распахнутые глаза напротив. Правильно. Именно так. Оттолкни, наори, разозлись, ударь… Сделай хоть что-нибудь! Только перестань напоминать восковую фигуру. Живи, Рицка. Но котенок смог удивить парня и теперь. Вместо закономерного возмущения, злости Рицка отвечает так отчаянно и яростно, будто от этого зависит его жизнь. Щеки мальчика мокрые от слез. И Нисей радуется: наконец-то лед треснул. Ой! И правда треснул, только не лед, а очнувшийся Рицка Нисея. - Тебе тоже Сеймей приказал?! - голос мальчишки срывается и дрожит. - Вот еще. Я по приказу любить не умею, - фыркает парень, потирая макушку. - Прости, - винится Рицка и тут же вспыхивает, осознав сказанное. – Любить? - Еще нет, - признается Страж и вновь целует поджавшиеся губы. – Но непрочь попробовать. У нас должно получиться. - Какая уверенность, - грустно улыбается Жертва, по крайней мере не пытаясь сбежать. - Ну, мне сомневаться не положено, - ответный оскал. – Однако, и думать я самостоятельно способен. И знаю чего хочу. - Чего же? – легкий интерес. - Кого, - поправляет сам себя Нисей. – Тебя, Рицка. Пока, как Агнца. И ты мне нравишься. - И что ты будешь делать, если зацепит глубже, свободолюбивый ты мой? – склоняя голову к плечу. - Мммм. Твой? Мне нравится. Что делать? Радоваться, наверное. Рицка? - Ну что?! – нервно. Праааавильно. Нисей снова вжимает его в кресло, не дает забыть вкус своих губ. И Рицка рычит (хотя больше похоже на шипение). Но неожиданно осекается, сам тянется навстречу, смягчает укусы языком. - Спасибо. Нисей. - Обращайся. Тем более твоя связь уже перекрывает связь с Сеймеем. Да, малыш, ты мой. Агнец. Жертва. Пара. Мрррм, мой. Мальчика полностью захватывает новый маленький мир по имени Акаме Нисей. Он не дает ему скатиться в глухую депрессию, он становится его щитом от брата и даже не колеблется, кого выбрать. Они получили свободу. Вместе. Когда связь Возлюбленного изжила свое. Теперь… Рицка постепенно забывает, что такое боль. - Котенок? - Мммм? – с карандашом в зубках, над решением задачи по геометрии. Не может не вызвать улыбку. - Ты был прав. - В чем? – растерянно. Карандаш изо рта выпадает сам. Нисей подкрадывается ближе, позволяя своему языку занять место деревяшки с гриффилем. - Зацепило, Рицка. И тот сразу понимает, о чем речь, краснея. Так ему еще не признавались. - Зацепило, - подтверждает грустно. Наигранный тяжелый вздох перекрывает очередной поцелуй.